Я старался не смотреть на официантку, чтобы не допускать очередных вспышек в собственной голове.
– Приятного аппетита, – излишне весело пропищала она и вновь исчезла.
Мне удалось вновь прийти в привычное своё состояние.
– На чём мы остановились? – спросил я.
– На моём нежелании рассказывать о моей жизни.
– Не буду настаивать. Может, смогу сам догадаться.
Мы одновременно приступили к обеду.
Я разрезал ростбиф на несколько кусков, неосознанно представляя на месте этого аппетитного мяса
тела двух моих девочек, одна из которых сейчас лежит
в мусорном баке, а вторая гниёт в моём шкафу. Вряд ли меня когда-либо интересовала перспектива стать каннибалом, но признаюсь, эти воспоминания, которые вот в такой момент случайно возникли в голове, меня слегка взбудоражили. Настолько, что рука с ножом непроизвольно задрожала, а сердце ускорило ритм биения от приятного волнения.
Аника отломила вилкой от своего десерта небольшой кусочек и поднесла к своим красным губам. Она откусила его, облизала оставшиеся на губах сливки и отпила немного горячего чая.
Я смотрел на её рот словно под гипнозом. Она ела клубнику, обсыпанную сахарной пудрой, так притягательно и красиво, что я невольно залюбовался. Смотрел на то, как она глотает чай, и представил, каким он, наверное, приятным и слегка обжигающим теплом стекает вниз по её горлу.
Ужасно несправедливо, что я не могу делать с ней всё, что захочу. Нет, я это могу. Но не здесь, не сейчас, не так скоро.
Для начала я должен её приручить.
* * *
Мы вернулись домой ровно в четыре часа дня.
Старина Редклифф, как отец часто называл нашего водителя, всегда считал одной из своих обязанностей открывать нам двери, хоть никто и никогда ему об этом не говорил. Он всегда выглядел как какой-нибудь дворецкий в своём идеально выглаженном костюме, когда вылезал, обходил машину и открывал двери, будто мы сами на это способны не были.
При общении с Аникой я старался казаться идеальным мужчиной, галантным джентльменом, поэтому именно я выходил из машины первым и подавал ей руку. Она принимала, что казалось мне очень добрым знаком.
Но не очень добрым знаком был неожиданно мной замеченный полицейский автомобиль, стоявший возле ворот, и причину приезда которого где-то в закоулках моего мозга чётко проговаривалось моим собственным голосом имя
Патриша Кларк.
ГЛАВА 14
ИГРУШКА
ЭНТОНИ СМОТРЕЛ на зашагавшего в нашу сторону офицера полиции со слегка растерянным выражением лица, и я, наверное, выглядела точно так же.
Полицейский был довольно высокого роста, очень стройным и накаченным, будто долгие часы проводил в спортзалах. Так, я думаю, и было. На нём сидел тёмно-синий жилет, оснащённый рацией, очень похожей на кнопочный телефон, белая рубашка с короткими рукавами, тёмно-синие штаны, а на голове сидела фуражка с блестящей на ней эмблемой в виде серебряной восьмиконечной звезды. Он выглядел так, будто приехал сюда уже готовый кого-нибудь арестовать.
С новой волной нахлынувшей растерянности я повернулась к Энтони, но он к моему удивлению стоял уже абсолютно хладнокровный и спокойный.
– Мистер Максвон, к вам тут офицер приехал, – сообщил охранник, которого я сразу даже и не заметила.
– Да, я вижу. Спасибо, Милтон.
Полицейский подошёл ближе к нам, и наручники на его штанах издали характерный звук трущегося друг о друга металла.
– Добрый день, мистер Максвон, – произнёс он низким басом. – Филипп Кэмпбелл, офицер Лондонской полиции.
– Здравствуйте, – кивнул Энтони. – Чем обязан вашему визиту? Что-то случилось?
– Надеюсь, пока что нет. Я лишь приехал задать некоторые вопросы. Вы знакомы с Патришей Кларк?
Вопрос не был адресован мне, но я мигом вспомнила ту вызывающе одетую девушку, что сидела на коленях Энтони, пока мы сидели в гостиной.
– Я был знаком с ней всего несколько часов. Вроде хорошая знакомая моего лучшего друга, которую он пригласил на мой день рождения. А что случилось? Вы ведь, наверное, приехали из самого Лондона в Виндзор не только за этим вопросом?
– Вы правы. Но можете не волноваться, сэр. – Лицо офицера будто слишком резко приняло более нейтральное выражение: брови расслабились, опустились плечи, и глаза как будто стали добрее. – Просто родители мисс Кларк очень обеспокоены, я бы даже сказал, достаточно встревожены. Их дочурка не отвечает на их последние отправленные сообщения, вот они просили меня убедиться в том, что с ней всё в порядке. По словам мистера Бобби Делла в последний раз девушку видели на вечеринке в честь дня вашего рождения. И судя по тому, что вы мне только что сообщили, так и было.
– Да. – Энтони же не менялся в лице всё это время. Эту маску с сжатыми губами и холодными глазами точно как лёд в самый холодный день зимы на его лице я бы назвала даже немного мрачноватой. – Вчера мы отлично провели время. Если уж говорить более открыто, она провела ночь со мной. Но едва я проснулся как обнаружил, что постель пуста. Патриша говорила, что собирается лететь с друзьями в Монако, если я не ошибаюсь. Помнишь ли ты что-нибудь такое, Аника?
Я совсем не ожидала быть втянутой в разговор между моим боссом и полицейским, поэтому слегка запнулась, когда постаралась начать говорить. Может быть я даже повела себя так, будто сама имею какое-то криминальное отношение к исчезновению Патриши Кларк.
– Да. Мисс Кларк ещё как-то упоминала, что находится в ссоре со своими родителями, – добавила я, когда способность говорить внятно наконец ко мне вернулась. – Может это будет полезно узнать вам?
– Это уже что-то, – одобрительно закивал офицер. – Девушка довольно богата, красива, не имеет каких-либо проблем со знакомствами, так что… – Его взгляд упал на собеседника, и он словно только сейчас вдруг вспомнил ту самую часть рассказа Энтони, в которой упоминалась ночь с Патришей. – О, прошу прощения, сэр, если я сказал что-то не то в адрес вашей подруги.
– Всё в порядке, друг. – Энтони утратил всю ту хладнокровность в миг и многозначительно улыбнулся. – Это был просто секс. Вы правы. Она вполне могла уехать куда-нибудь, чтобы подцепить очередного богатого парня, что и я, и пару раз с ним перепихнуться.
Офицер Кэмпбелл же резко утратил ту легкомысленность на своём уже не таком молодом лице и теперь выглядел очень растерянным, когда это услышал. Равно как и я сама.
Но тем не менее, как же ярко выделялось это отношение между самим представителем закона и простым в каком-то смысле парнем. Просто этот парень из очень богатой семьи, а полицейский весь смягчился, будто говорил с самим президентом. Всё же передо мной предстал идеальный пример того, как деньги способны очень многое поменять. Поменять само отношение окружающих людей к тебе. Они могут тебя ненавидеть, но точно будут делать это за спиной. В лицо они покажут тебе неимоверное уважение и в некоторых случаях даже любовь, которой понадеются купить или получить от тебя что-то для себя.
– Раз мисс Кларк, вероятно, просто улетела в Монако, я, пожалуй, сообщу об этом её родителям в первую очередь. И прошу прощения за беспокойство, мистер Максвон. – Повернув голову в мою сторону, офицер лишь кратко кивнул и добавил: – Доброго дня и вам, мисс.
После этого Филипп Кэмпбелл развернулся и всё так же издавая этот металлический звук наручников, закреплённых на его штанах, прошёл к своей машине, сел за руль и удалился так же быстро и неожиданно, как мы и обнаружили его возле ворот.
Надо же, этот допрос занял всего несколько минут, и мне даже успело показаться, что офицеру было абсолютно всё равно на судьбу Патриши Кларк, даже если бы она была в опасности: главное, он приехал по просьбе её родителей, услышал то, что хотел, и со спокойной душой уехал, радуясь возможности либо отдохнуть, либо перейти к делам поважнее.
Улица погрузилась в удивительную тишину, в которой царил лишь шелест листьев и пение птиц, решивших показать, какие из них восхитительные певцы.
– Можешь идти, – сказал Энтони. – Я сообщу, как только ты мне понадобишься.
– Хорошо, спасибо.
Я улыбнулась ему, как делала это уже на автомате, и прошла через ворота. Охранники отлично уже меня знали, ведь знать в лицо всех, кого можно впускать, а кто является незнакомыми или подозрительными поводами для того, чтобы для начала поинтересоваться об этих личностях – это их работа. Пара охранников, кто был значительно моложе остальных, даже помахали и поприветствовали меня, словно мы давно уже были членами одной большой семьи.
В каком-то смысле мне кажется все, кто работал на Максвонов, являлись этой самой одной большой семьёй. Наверняка, все они знакомы друг с другом множество лет, дружат между собой и проводят вместе свободное время. Я точно знала, что большая часть работающих в доме горничных здесь и жила, на третьем этаже. Это касается и охраны, и некоторых кухарок. И от этих мыслей я невольно начала обращать внимание на каждую мелочь декора особняка. Посмотрела на количество окон и ужаснулась своим предположениям о том, сколько же здесь может быть комнат.
Сколько же тайн могут хранить все эти стены, какую историю они могли бы поведать, если бы умели говорить и понимали наш язык?
Я вошла в дом весьма неохотно. А неохотно, потому что не хотела бездельничать. Когда я выдавала свою кандидатуру на роль личной помощницы ответом на вакансию, я ожидала заполненных поручениями дней. Я ожидала такого количества, что страшно было бы сесть на одну единственную секунду, потому что дел было бы невпроворот. Но ожидания совсем не сошлись с реальностью.
И уйти я не могла. Или не хотела. Потому что чувствовала свою обязанность остаться. Хотя бы этих проявить уважение и благодарность к Энтони за его поступок.
Сняв свой плащ и повесив его, я прошла по коридору дальше, планируя подняться в свою комнату.
Но тихий голос, раздавшийся из гостиной, заставил меня остановиться.