– Ты ей тоже нравишься, Тони. И неужели не понятно, что вы можете сойтись? Ты ведь любвеобильный мальчик, а она может решить этим воспользоваться в своих целях. Выйти замуж простой девочке за богатого красивого юношу вроде тебя мечта очень многих. Ты можешь ослепнуть. Ты, может, сейчас уже слеп.
Каждое её слово вызывало во мне тошнотворную смесь, состоящую из гнева, дичайшего желания расхохотаться и одновременно недоумения. Я даже подозревать не мог, что способен испытать эти три чувства в одно и то же время. Неосознанно хлопнув ладонью по столу, я посмотрел на свою мать нарочно свысока. С полным презрением и высокомерием в своих глазах, потому что она никакого права не имела разговаривать со мной так, как говорила сейчас. Мой взгляд вдруг случайно упал на лежащий возле меня нож, и я преисполнился желанием его схватить.
Но не сделал этого. Вместо этого только лишь встал.
– Спасибо за приятную беседу, дорогая мама, но я пойду. Дела сами себя не доделают.
И именно после этих слов, я вырвал свою тягу к ножу из головы и вышел из гостиной. Ноги сами повели меня на второй этаж, добрались до двери, а затем уже руки впустили меня в мою комнату. И только я переступил порог, как вспомнил о занимающейся моими делами Анике. Я миновал спальню, прошёл мимо рояля и дверей, ведущих в ванную и гардеробную, и оказался в своём кабинете. Милая светловолосая девочка сидела за столом, склонив голову, из-за чего даже моего появления не заметила.
– Привет, – сказал я.
Она ожидаемо вздрогнула, а затем с шумом встала. Прямо как перед своим господином. Мне нравится.
– Привет. А я не услышала, как ты вошёл.
– Бывает. Ты была так сосредоточена на деле, которое я тебе поручил… Так что это похвально.
Аника улыбнулась, посмотрела на документы, а потом снова подняла взгляд.
– Я, кстати, почти закончила. Осталось всего ничего.
– Отлично. Быстро справляешься.
Я подошёл ближе и опёрся на свой рабочий стол. А вот она от этого моего действия словно наоборот слегка отодвинулась, хоть и попыталась сделать это незаметно. И каким же притягательным это её маленькое движение было. Сладостным, манящим и даже в какой-то степени аппетитным.
Её поведение с каждым днём меня только раззадоривало.
Аника вновь принялась внимательно читать напечатанный на бумагах текст, а я обвёл взглядом кабинет. И остановился только когда неожиданно обнаружил тёмно-бордовые следы на ручке сейфа. Как раз того самого сейфа, за которым покоились ошмётки гниющего мяса, совсем недавно являвшиеся человеком.
Внутри у меня вдруг стало неспокойно. Улыбка с моего лица сползла точно как тающее под солнцем масло с вертикальной гладкой поверхности. Я занервничал, заполнился злостью, а ещё испытал несусветное ротозейство – чувство, которое я особенно ненавидел. Но почти сразу я себя успокоил тем, что решил не придавать особого значения этим пятнам. Аника их наверняка не заметила, а если даже и заметила, она могла бы подумать, что я просто сломал себе нос и ухватился за сейф кровавыми руками в поисках какого-нибудь пластыря. Ей в голову никогда не пришло бы, что в тугом ящичке лежит человеческая плоть.
– А что это за пятно на ручке? – вдруг заговорила она, подняв голову. Я заметил, как её взгляд быстро метнулся в сторону кровавого следа и вернулся обратно.
– Порезался и запачкал ручку, пока искал бинт, – не думая ответил я, чтобы сказанное прозвучало правдоподобно.
Она молчала слишком долго, чтобы не вызывать у меня никаких подозрений. В её глазах, как мне показалось, заблестел интерес. Или, по крайней мере, что-то очень на него похожее.
– Теперь понятно, – наконец ответила она и улыбнулась так, что улыбку можно было бы легко принять за затейливое заигрывание.
Не успел я ещё что-то ответить, как в двери кто-то с силой забарабанил. Я с раздражением выкрикнул разрешение войти, и, быстро преодолев спальню, в кабинет ворвалась пухлая запыхтевшая горничная. Громко и с большими перерывами между вздохами дыша, она сначала просто жестикулировала руками, а затем наконец сумела вернуть дар речи:
– Боже мой! Простите, что потревожила, но… Мистер Максвон, там возле ворот мисс Лоусон… Она… Она только что своими руками перерезала себе горло…
ГЛАВА 18
ИГРУШКА
Я В УЖАСЕ распахнула глаза.
Тело само вдруг подскочило будто от сильного удара током. Потом я медленно перевела взгляд на Энтони, ожидая его действий, но он стоял на одном месте, будто вкопанный.
– В каком смысле? – сказал он, а горничная пуще прежнего занервничала. Она стояла возле дверей и чуть ли не плакала.
– Вам нужно быть там, мистер Максвон! Скорее!
Женщина всё же всхлипнула, руки её задрожали, затем она исчезла, и по кабинету лишь слышно было, как громко её каблуки стучали по полу, пока она бежала к выходу.
Энтони сначала посмотрел на меня, а потом всё же начал идти. Я пошла за ним.
Пока мы спускались вниз, пока открывали двери и шли к выходу, я считала про себя, что это какая-то глупая шутка. Чей-то розыгрыш. Хотя очевидно было, что горничная не шутила.
У меня в голове не укладывалось нечто подобное.
Скоро мы оказались во дворе. Во дворе, полном встревоженных горничных, садовников и даже нескольких кухарок, которые, как я думала, никогда не покидают свою привычную зону. Люди громко переговаривались между собой, что-то обсуждали, жестикулировали руками… Кто-то пытался выйти за ворота, толкая охранников, но тут же получал громкие протесты в свой адрес.
Люди словно сошли с ума. Мне показалось, что я каким-то образом попала куда-то в другой мир. Что я здесь не бывала ещё ни разу. Не знакома с этими людьми, не слышала их голосов. Всё казалось нереальным. Это как будто ты окунулся в ледяную воду, потерял контроль над собственным телом и просто не видишь никакого выхода. Смиряешься с ситуацией и отдаёшься течению.
Именно так я всё и прочувствовала, когда шла мимо людей и видела перед собой уверенно шагающего вперёд Энтони. Он расталкивал всех на своём пути, пока пробирался к воротам, чуть слышно просил всех разойтись, и следовал к стоявшей кучке высоких мужчин в чёрных костюмах.
– Вы вызвали «скорую»? – спросил он у стоявшего ближе всех остальных охранника. Тот мрачно кивнул, и по его искажённому ещё молодому лицу было видно, что событие его крайне шокировало.
А вот я была шокирована немного другим: остававшимся хладнокровным Энтони Максвоном, который всё ещё казался холоднее льда и твёрже камня. Его глаза излучали полное спокойствие, словно ничего страшного только что совсем и не случилось. Движения такие же плавные, как всегда, губы сжаты в обычной для него манере, даже брови не сдвинулись со своего места.
Я была сильно поражена его поведением, но потом быстро вспомнила о лекции, которую мы как-то слушали в университете. Лектор много рассказывала о сложных жизненных ситуациях, с которыми люди могут столкнуться, о том, какие несчастья некоторые из них преодолевают, и о том, что каждый человек может реагировать на одно и то же событие совершенно по-разному. Возможно, именно редкий случай полного спокойствия во время стресса я сейчас и наблюдала.
Наконец мы выбежали за ворота, которые раскрылись прямо перед нами, и оказались в месте, где царствовал немного иной мир: деревья ближайшего леса, холодный свежий воздух и лежащая в паре метров от калитки молодая девушка, уже казавшаяся безжизненной. С её изрезанного горла всё ещё стекала ровными струйками кровь, рука, сжимавшая нож, покоилась на животе, идеальная укладка уже истратила свой роскошный блеск, а грудь слегка подёргивалась в агонии.
Это была та весёлая девушка, которая пришла к Максвонам в гости. Жаклин.
От ужаса представшей передо мной картины я забыла, как дышать и сделала пару шагов назад, борясь с желанием прикрыть глаза, чтобы никогда больше этого не видеть.
Энтони подошёл к лежавшей Жаклин и сел на корточки возле её покалеченного тела.
– Что произошло? – спросил он громко, и ответил стоявший рядом с телом мужчина с телефоном в руках, который, видимо, и нашёл тело первым, а затем сообщил другим и вызвал «скорую»:
– Мы толком и не поняли. Сперва она выбежала на улицу вся в слезах, а потом какое-то время просто стояла возле того дерева, разговаривала по телефону. Но а потом…
– Эта сумасшедшая вытащила нож из сумочки, а потом горло себе перерезала к чёрту! – прокричал другой, более молодой охранник. Во время всего своего эмоционального всплеска он размахивал руками, будто слов на объяснения было недостаточно. – Сама своими руками, чёрт возьми! Я чуть с катушек не съехал, когда это увидел! Чёртов фильм ужасов в реальности!
Тот, что постарше грозно уставился на него, и парнишка замолк и сжал губы, чтобы ненароком ещё чего-нибудь не выдать.
А вот Энтони никак не отреагировал на такие весьма грубые слова со стороны своего подчинённого. Я не видела его лица, но была уверена, что оно всё такое же непроницательное, как и до этого. Он осматривал рану на её шее, а потом я вдруг заметила, как его рука скользнула к её ладони. Энтони, как мне показалось, что-то взял, сжал и спрятал в своём кармане.
И после этого его жеста я снова начала копошиться в загадках, которые могут летать вокруг личности Энтони Максвона.
«Скорая» явилась буквально через полчаса после обнаружения тела.
На улицу выбралось ещё больше народу, – некоторые из выбежавших на шум людей делали фотографии на свои телефоны, считая ситуацию очень подходящим для этого моментом, а кто-то просто шептался с соседом.
Я же стояла возле фонтана и наблюдала за тем, как некогда прекрасной внешности девушку, чьё платье было перепачкано в крови, аккуратно кладут на каталку и завозят в салон кареты «скорой помощи». Санитары отчётливо выговаривали: «Конец девчонке». Даже отсюда было слышно.
– Что стряслось?
Голос, прозвучавший рядом со мной, я узнала не сразу. Да даже чтобы услышать и понять вопрос, который мне задали, мне пришлось вырываться из ужасного состояния с большим трудом.