– Несомненно.
– Хорошо. Мы этим займёмся. Но а пока перейдём к мисс Патрише Кларк. Что насчёт неё? С ней вы, я полагаю, имели более близкие отношения, учитывая то, к какой семье эта девушка принадлежит.
– К моему дому уже подъезжал офицер полиции… Филип, кажется… Он спрашивал о Патрише, но так уж и быть, я отвечу и во второй раз. Она находилась в ссоре с родителями и сказала, что улетит на отдых в Монако. Вероятно, так она и сделала. Или я по-вашему должен был как-то её остановить?
– А что насчёт Вайолет Дэзмонд?
– Я не слежу за жизнью своих горничных, сэр, – сказал я таким голосом, словно вся эта ситуация очень мне докучает. – Всеми ими руководит Лола Эше и временами моя мать. Возможно, она уволилась вслед за Алисией.
– И как так получилось? Почему же две девушки, работавшие у вас уже больше года и никак до этого не жаловавшиеся, вдруг почти одновременно исчезли?
Я понимал, к чему он клонит.
Он сидел передо мной в этом чёрном одеянии как сама Смерть, холодно глядел в мои глаза, пытаясь прочитать каждую мою эмоцию, внимательно следил за выражением моего лица и чуть ли не называл меня виновным в исчезновении этих долбаных девочек. Меня это оскорбляло почти до безобразия.
– К чему вы ведёте, мистер Ланьер? – спросил я. – Неужели вы думаете, что я как-то причастен к этому всему?
– Я пока этого не утверждаю и даже не начну утверждать долгое время, – ответил он и вновь вздохнул. – Важно объединить всю необходимую информацию в единую цепочку, чтобы никто не пострадал. И вы просто пока единственный, кто в последний раз видел этих девушек.
– Единственный? – усмехнулся я. – Вас не смущает то, что по моему дому ежедневно, так скажем, прогуливаются около пятидесяти, а то и гораздо больше людей?
– Да, я в курсе. Но вы – единственный действующий хозяин дома на данный момент, пока ваш отец в отъезде, поэтому подобные вопросы в первую очередь сейчас касаются именно вас. Тем более у меня есть информация, что вы провели ночь с Патришей Кларк, после чего она и исчезла… Или уехала, как вы утверждаете.
– Да. Всё это правда. У нас был бурный секс. А разве это преступление?
– При том, что вы, судя по рассказам, уже были помолвлены или собирались с Жаклин Лоусон, которая покончила с собой прямо перед воротами вашего дома?
Я мигом изобразил исказившую моё лицо боль, будто меня только что полоснули ножом по сердцу. Но меня никак не хотело покидать чувство того, что этот человек, вторгшийся в мой кабинет, гораздо внимательнее и умнее тех идиотов, которыми я всю жизнь кручу как хочу.
Ненавижу это грёбаное такое непривычное мне чувство.
– Я соболезную вам, – произнёс детектив, но ни капли сожаления ни в его голосе, ни в глазах не возникло. – Но неужели вы считаете это правильным?
– Во-первых, мы не были помолвлены. Я лишь собирался сделать ей предложение в будущем. – Я понизил голос, убрал с лица лёгкость и непринуждённость, чтобы продолжить: – А во-вторых, моя личная жизнь никак не должна вас касаться, при всём моём уважении, мистер детектив. Вы приехали сюда для того, чтобы узнать, куда подевались эти три девушки. Я ответил вам тем, что знал. Если хотите, приезжайте в мой особняк, и миссис Лола Эше подтвердит мои слова касательно Алисии и, возможно, даже Вайолет. А сейчас прошу меня извинить, но вам, кажется, пора. А мне нужно работать.
Детектив не проявил никаких эмоций. Более того, он оставался столь холодным, что поразил даже меня самого. Я почти видел в нём отдалённое отражение собственного поведения, но быстро выбил подобные мысли из головы.
Наконец, Ланьер всё же встал, отодвинув стул обратно к столу, и проговорил:
– Мы ещё встретимся, мистер Максвон. Я в этом уверен. А пока я вас действительно оставлю. До свидания и спасибо за информацию.
Он развернулся, двинулся к выходу и исчез за дверью прежде чем я успел снова схватить со стола ручку.
А я с удивлением заметил, как выдохнул в облегчении весь резко набравшийся в лёгких воздух.
Если этот сукин сын начнёт копать глубже, у меня не останется никаких шансов на дальнейшее существование в образе прилежного и любимого всеми мальчика. Мне следует взять под контроль происходящий вокруг меня хаос.
И Аника мне, конечно же, в этом поможет.
* * *
По приезду домой, в десять часов вечера, я лицезрел, что практически ничего не изменилось; разве что на асфальте перед воротами красовалось небольшое мокрое мятно от воды, которой горничные пытались оттереть кровь. И очень даже зря. Вид крови как ничто другое возбуждает и поднимает аппетит.
Первым делом я достал из кармана своего пальто конверт с восемью тысячами фунтами стерлингов и начал поиски Лолы Эше. Она большую часть своего времени проводила на кухне, о чём свидетельствовал жир, составлявший 90% её тела, и болтала без умолку с кухарками. Так что я именно туда и пошёл, даже не тратя времени на переодевания.
И я оказался прав.
Лола стояла возле плиты и громко хохотала, общаясь с жарящей на сковороде мясо кухаркой в перепачканном разнообразными пятнами фартуке. Повара, заметив меня у двери, удивлённо остолбенели сперва, а потом почти радостно меня поприветствовали.
– Здравствуйте, мистер Максвон! – громко пропищала мелкая ростом девочка. – Очень неожиданно видеть вас на кухне.
– Я заскочил всего на пару слов, адресованных миссис Эше. Могли бы вы подойти, мэм?
Темнокожая женщина заулыбалась во все зубы, подправила фартук и двинулась ко мне. Я отошёл к самому углу кухни и убедился в том, что никто из поваров больше на нас не смотрит.
– Чем я могу помочь вам, мистер Максвон? – спросила Лола.
– Ты хочешь, чтобы твой муж узнал о том, что ты строишь глазки моему отцу?
Улыбка в миг сползла с её лица. Теперь она не казалась столь весёлой, какой была всего секунду назад.
– Не отрицай, я всё знаю, – ухмыльнулся я. – Но спешу порадовать, у тебя есть отличная, и, я бы даже сказал, выгодная возможность оставить эту информацию тайной. Ты знаешь, что случилось с Алисией и Вайолет?
– Если честно… нет. Они просто вдруг вн…
– Они уволились. Запомнила? Именно это должно отложиться в твоей памяти. Если кто спросит, ты натягиваешь на свои губки улыбку и говоришь: «Они уволились по своему желанию, потому что нашли потрясающую перспективную работу поближе к дому». Ты меня поняла? – Я поднял конверт, чтобы она отчётливо его увидела, почти перед самым её носом. – У тебя ведь больная дочь. Вот тебе деньги на её лечение.
Я сунул ей в ладонь конверт с деньгами, и она с удивлением сначала на него посмотрела, а потом подняла глаза на меня.
– Мне нужно просто говорить, что они уволились? – с непониманием переспросила она.
– Нет. Тебе сперва нужно самой в это поверить, а уже потом говорить всем, кто вдруг что-то об этом спросит. Но если что-то сделаешь не так, я уничтожу твою жизнь.
И наконец она закивала головой, спрятала конверт в большой карман своего фартука и спросила, можно ли ей идти. Я её, конечно, отпустил, улыбнулся и вышел из кухни с облегчённым сердцем. Но вот когда вспомнил о лежащей в моей спальне Джудит, у меня сердце вдруг застучало сильней.
Я поднялся в свою комнату и с лёгкой радостью в душе осмотрел юное прекрасное тело переодевающейся возле моего зеркала девочки. Она как раз сняла бюстгальтер и напяливала мою футболку.
Я нарочно громко захлопнул дверью, отчего она подскочила на месте. Бросил взгляд на арку, ведущую в мой кабинет: Аники там не оказалось. Видно, она уже закончила свою работу.
– Энтони, ты меня напугал, – сказала Джудит. – А я тут немного запачкала своё платье, так что надела первое, что нашла у тебя в шкафу. Знаю, что ты не будешь против. Не стала тебя дожидаться, чтобы спросить.
До чего же наглая сучка, которая вот так просто позволила себе подобное поведение и тон.
Наглых сучек убивать, по-моему, даже приятней.
– Конечно, не против, – улыбнулся я. – Надевай на здоровье.
Я прошёл дальше, снял галстук, расчесал волосы, расстегнул пуговицы на запястьях и груди, готовясь снять пиджак. И, что было очень предсказуемо, на мои действия повелась Джудит. Я услышал, как она вздохнула за моей спиной, и почувствовал, как осматривала моё тело с особым интересом.
– Как там Аника поживает? – вдруг спросила она.
– Не знаю. Я вернулся с работы только что и ещё её не видел.
– Она, кажется, по тебе сохнет. Бедная, бедная девочка.
Меня её слова заставили ухмыльнуться и представить образ Аники, готовой делать ради меня всё, что угодно. Именно этого я жажду добиться вот уже несколько дней.
– Почему же бедная? – поинтересовался я, оборачиваясь лицом к полуголой Джудит, надевшей поверх тела одну лишь мою футболку.
– Потому что ты в жизни на таких не посмотришь. Она слишком правильная и скучная. Такие не подходят тебе.
– А какие подходят? Такие как ты?
Она закусила пухлую губу, села на кровать, положила ногу на ногу так, что её задница почти выглянула из-под футболки.
– Ну допустим, – прошептала она.
Кажется, прошло уже несколько часов, но в её организме всё ещё бродили мелкие остатки алкоголя. Либо эта шлюшка всегда и со всеми так себя ведёт, и алкоголь тут не при чём.
Тем не менее, я приоткрыл шкафчик, пока стоял у зеркала, взглянул на волосы, лежавшие внутри и осторожно достал свой любимый нож, побывавший в телах уже троих, из-за пиджака. Я забирал его с собой на работу. Теперь он выглядел в моих глазах совершенно по-другому. Он не был простым холодным оружием в руках какого-нибудь жалкого бандита или бесполезным сувениром, какие некоторые люди любят вешать на стены, считая это элементом декора. Сейчас этот нож – произведение кровавого искусства, всеобъемлющий в себя мою любовь и страсть к смерти. Изысканный аксессуар к моему пока никому не известному лицу.
– Как ты относишься к смерти? – спросил я, обернувшись.
Джудит сидела в той же позе и чего-то от меня ждала. Наверное, того, чтобы я зарылся носом в её волосы, целовал каждый миллиметр кожи и шептал бы какие-нибудь нежности.