И мне вдруг почему-то подумалось, что это не его собственные предположения. Я взглянул на часы: после уезда детектива прошло больше пары часов. Было ли у него время для того, чтобы выехать из Виндзора, добраться до Лондона, а затем завернуть на Найтсбридж, где Бобби и живёт? Вполне. Я представил комнату друга, его самого, сидящего на кресле в их гостиной, а рядом, удобно устроившегося и внимательного слушающего мою речь через телефон детектива Ланьера, который к тому же держит в руке свою идиотскую шляпу. И только я это представил, как очередная тревожность незаметно подкралась сзади.
– Завтра я прощаюсь с Жаклин, – сказал я спокойно и с ноткой нескрываемой тоски, которую выдавил из себя. – Если ты уважаешь её хоть немного, позволь оставить этот разговор на потом. Мне тяжело говорить сейчас.
Наступило молчание, и мой мозг под влиянием моих предположений нарочно воссоздал шёпот из пустого воздуха, который якобы донёсся до меня с той стороны трубки.
– Ладно… – Бобби вздохнул, и в одном лишь его этом дыхании почувствовалась отмена всех его сомнений на мой счёт. – Удачи, бро. И… сочувствую.
– Спасибо.
Я положил телефон на стол, сильнее сжал стакан в руке и уже не мог контролировать собственный разум. Меня тошнило и бросало в жар лишь от мысли, что кто-то сумеет вывести меня на чистую воду.
А потом я переставал об этом переживать.
Странные противоречия и противоположные чувства.
Джудит всё ещё находилась в моей спальне, насколько я мог предполагать, но вот что случилось: желания её резать у меня уже не было. Разговор с Ланьером, а затем и оправдания перед Бобби выбили всю мою энергию через слова, которые мне приходилось выговаривать. Так что вместо того, чтобы подняться наверх, открыть дверь в свою спальню, чтобы затем запереть её и метнуться к полуголой Джудит, я предпочёл остаться в гостиной, попивая виски и раздумывая над тем, сколько времени ещё продолжится моё хобби и когда мне удастся отвязаться от всепоглощающего чувства жажды.
Так я, собственно говоря, и провёл ночь, за которую успел получить и удовлетворение.
ГЛАВА 24
ИГРУШКА
ПОСЛЕДУЮЩИЕ ДНИ пролетели точно как стрелы, пущенные метким лучником.
Энтони выехал из особняка в утро следующего дня после самоубийства Жаклин Лоусон. Я слышала, что он отправился на похороны почти сразу после уезда миссис Максвон. Дом остался без хозяев.
На мне не висело никаких обязанностей, и единственное, чем я занималась – повторяла записанные в моей книжке лекции, выслушанные в университете, чтобы к началу следующего семестра ничего не подзабыть, а иногда заменяла это занятие на бездумные прогулки по территории дома; выходила во двор, ходила по коридорам, разглядывала картины и просто мечтала о чём-то своём.
Когда прошла неделя, а Энтони всё ещё не было дома, я поинтересовалась об этом у Лолли, которая вечно ходила по комнатам и проверяла поверхности на наличие какой-либо пыли. Она ответила, что он крайне занят работой, что бывало не редко, и ночует в отеле в Лондоне. Я представляла, что, наверное, он выбрал «Савой» в Вестминстере в центре Лондона, ведь такой элегантный человек как Энтони Максвон обязательно выберет для проживания именно такое роскошное место, полностью соответствующее его статусу. Мы с подругами часто проходили мимо этого здания и мечтали однажды побывать в одном из номеров, откуда вырисовывался бы восхитительный вид на Темзу. Но проживание в этом отеле обошлось бы нам в семь тысяч фунтов стерлингов на одного человека. Разве бедные студентки могли себе такое позволить?
Джудит так и не явилась и не попыталась извиниться передо мной. Я была уверена в том, что всё то её желание оскорбить меня нахлынуло на неё только из-за выпитого, ведь именно алкоголь способен одурманить разум настолько, что не узнаёшь человека, с которым был знаком много лет. Но подруга просто уехала. По крайней мере, я так решила, когда не обнаружила её ни в одном из уголков дома, а спросив охрану узнала, что «какая-то девушка, вроде, как-то проходила мимо».
Я смирилась с этим.
И вот, когда наступил понедельник следующей недели, я сидела на своей кровати, поджав ноги, и смотрела в экран ноутбука, который мне предоставил Энтони перед своим уездом, чтобы связаться, если вдруг я ему понадоблюсь. На нём высветился значок загрузки, а потом появилась и картинка.
– Аника, детка! Как твои дела?
На меня смотрела улыбающаяся во все зубы моя нежная во всех смыслах мама. Она выглядела гораздо лучше, чем тогда, когда я видела её в последний раз, поэтому не улыбнуться этому факту было бы трудно.
– У меня всё хорошо, – ответила я и попыталась увидеть за её спиной отца. – А как папа?
– Всё также. – Мама тут же поникла. Она опустила голову, взялась одной рукой потирать висок будто от долгой и затяжной боли. – Я не знаю, что с ним делать. Когда вы говорили в последний раз, он был… зол. И раздражён. А потом позже с нами связался какой-то доктор, сказал об операции. Честно, я не поняла, кто это был и откуда…
Я глубоко вздохнула.
– Мам, это знакомый врач мистера Максвона, и он сделает папе операцию. Теперь у нас есть на это деньги. От моего босса.
– Мистер Максвон? – переспросила она, не понимая, о ком идёт речь.
Я тут же исправилась:
– Энтони Максвон, у которого я работаю. Он решил пожертвовать деньгами на наше горе, когда я ему рассказала о болезни папы.
– Он отдал их просто так?
Ответом послужил мой кивок головой и широкая улыбка, которую я не сумела сдержать, вспоминая его тогдашние слова.
– Благотворительность, – добавила я, чтобы звучало более уместно.
– О боже… Правда? Он так и сделал?
– Да, мам, – тихо ответила я, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. – Ты не представляешь, какой это человек. Я не встречала людей добрее.
Мама молча смотрела на меня, и в её глазах появился какой-то лихой огонёк, точно как у ребёнка, нашедшего спрятанные родителями конфеты в самом высоком шкафчике.
И я сразу поняла, к чему этот взгляд.
– Он тебе нравится? – спросила мама.
Мне не было нужды ей врать, не было даже причины, по которой я попыталась бы это сделать. Ведь даже в случае, если бы я уверенно выдала своё «нет», она лишь посмотрела бы на меня повнимательнее тем самым взглядом, под которым все мы сознаёмся в своих грешках, и начала бы улыбаться слишком долго, чтобы я успела сдаться. Мне никогда не приходилось говорить неправду в лицо собственной матери.
– Может быть, ты права, – ответила я, принимая в расчёт сомнения, поселившиеся глубоко в голове. – Я запуталась.
Она грустно глядела на меня. И я поняла, что она вспомнила.
– Ты записываешь всё, как велел доктор? – спросила мама.
– Да. Всегда пишу всё, что приходит в голову. Это уже моя третья тетрадь. Мало, наверное, за восемь лет, но я записываю только ключевое.
На некоторое время наступила тишина, а чуть позже у мамы заслезились глаза.
Восемь лет прошло, а она всё ещё ярко вспоминала произошедшее. Наверняка, и отец вспоминал.
Его сердце заболело из-за меня. Из-за произошедшей со всеми нами трагедии.
– Насколько хорошо ты знаешь Энтони, Аника?
Мне казалось, что я могу ответить: «На все сто». Потому что я вспоминала то, как он вёл себя со мной, как говорил, как двигался, как красиво сложено было его лицо и поставлена речь.
Я всегда старалась остерегаться слишком красивых людей, но Энтони Максвон обладал чем-то большим, чем просто красотой.
– Мам, меня это пугает. – Я решила высказаться, когда не нашла смысла отпираться.
– Это ничего, – поняв всё лишь по моим глазам, ответила она. – Все мы рано или поздно влюбляемся, дорогая. И ты не исключение.
– Ты думаешь, я влюбилась? Как… как это могло произойти?
Мама хихикнула как подружка, которой только что поведали большой секрет. Она расправила плечи, обернулась, убедилась, что рядом нет папы, и вновь повернула лицо в сторону экрана.
– Ну ма-а-ма, – почти проскулила я, жалобно состроив лицо обиженного щенка. – Я же серьёзно.
– Аника, ты уже взрослая девушка. Давно уже самостоятельно можешь разобрать свои чувства.
– Да, но… мне страшно. – Я положила ноутбук на кровать, а сама встала, начав нервно ходить из стороны в сторону. – Я не знаю, что делать. И, может, это никакая не влюблённость, а простая благодарность ему за то, что он сделал для отца?
– Милая, успокойся. Не торопись. Всё, что тебе нужно, само плавно к тебе придёт. Главное, не спешить.
И её слова как-то меня подуспокоили. Я перестала ходить по комнате, села на кровать и даже сумела слегка улыбнуться.
– Ладно, может ты и права, – произнесла я, распустив волосы. – Мне просто нужно успокоиться… Боже, такое со мной впервые.
– Наконец у тебя может появиться человек, которому ты будешь отдавать всю свою заботу. – Мамины голубые глаза вдруг превратились в два кусочка ярко пылающего света. – И… который тебя защитит.
У меня кольнуло в груди.
Исчезли все мои предостережения, которыми я саму себя пичкала с самого первого своего тут появления. Я забыла о всех других тех девушках, о возможных будущих, потому что решила дать себе шанс всё исправить.
Может, это всё выльется во что-нибудь хорошее?
В дверь постучались, и в мою комнату всунула голову Лола.
– Не хочется тебя отвлекать, – начала она извиняющимся тоном, – но там мистер Максвон вернулся. И просил тебя спуститься к нему. Но для начала надень что-нибудь более… э-э-э… презентабельное. Именно так он и сказал.
Не дав мне времени опомниться, она вышла и закрыла за собой дверь, наверное, спеша заняться более важными своими делами.
Я медленно повернула лицо обратно к экрану и на этот раз встретила не два горящих световых шара, а голубые глаза с явной хитрецой вперемешку с лёгким волнением.
– Это он тебя зовёт? – спросила она. – Я правильно расслышала?
– Да… – протянула я.
– Спеши же к своему принцу, детка. Обязательно расскажешь обо всём после.