Всё, кроме сейфа, на котором того бордового пятна уже не было, а дверца была приоткрыта.
Медленно приблизившись, я взялась за ручку и распахнула дверцу.
В моём горле застрял крик, когда на пол вдруг что-то упало. С глухим стуком, словно кто-то ударился головой. Это что-то лежало в целлофановом чёрном пакете, и от него исходил неприятный жуткий запах. Я никогда прежде не ощущала ничего подобного.
Прикрыв нос и сощурившись от отвращения, я почему-то поддалась тому самому проклятому любопытству. Протянула руку, медленно и осторожно, готовясь в любой момент защищаться, ухватилась за завязанный узел и аккуратно развязала его, стараясь не прикасаться к внутренней части пакета.
И тут прямо к моим ногам, вырвавшись из чёрного прочного пакета – настолько прочного, что мог удерживать этот ужасающий запах, – вдруг что-то выкатилось. Я без проблем узнала каштановые волосы, чуть приоткрытые бледные губы и эти полные испуга глаза, смотревшие на меня снизу-вверх.
Это была отрубленная голова Джудит.
Еле сумев сдержать позывы вырывающейся наружу рвоты, я крепко закрыла рот обеими руками и с криком отшатнулась назад, ударившись спиной об угол стола и упав на пол. Я не ощутила никакой боли, ведь то, что мне пришлось увидеть перед собой, доставило мне боли гораздо больше и невыносимее. Кабинет мигом заполнился отвратительным запахом гноя, но этот запах источала вовсе не голова Джудит. В шкафчике остался ещё один уже приоткрытый пакет, из которого, как мне показалось, торчало другое лицо, – на этот раз серое с желтоватыми белками глаз.
И меня вырвало. Всё содержимое моего желудка полилось прямо на идеально чистый пол, потому что я уже не могла себя сдерживать. Я смотрела в глаза своей мёртвой подруги, не была способна отвести взгляда, видела этот тёмно-бордовый обрубок там, где раньше находилась шея, и не могла остановиться кричать от ужаса. Моя грудь содрогалась от всхлипов, дыхание давно сбилось, и мне казалось, что я и не дышала вовсе. Я превратилась во временно существующий дух, который вот-вот покинет моё тело, и я упаду рядом с тем, что осталось от Джудит.
Лучше бы мне действительно пришлось отдаться в объятья смерти, чем смотреть на всё это.
В кабинет кто-то вошёл.
Пахнуло мужским шампунем.
– Любопытство никого не украшает, – усмехнулся Энтони, обойдя стол, у которого я кашляя сидела. Он был в одном полотенца на бёдрах, с голой груди всё ещё стекали капли воды. Парень сел на корточки перед отрубленной головой. – Не знаю, почему я решил оставить себе голову целиком… Может быть, показать тебе? Похвастаться? Она же была полной сукой по отношению к тебе. Какая она уродливая, правда?
И тут с улицы до меня донеслась сирена. Разноцветные стёклышки в окнах будто задрожали от того шума, который потревожил улицу. Затряслась и вся земля. Или мне всего лишь это казалось.
– А вот и наши гости, – с какой-то радостью, но и вместе с тем безразличием произнёс Энтони и встал, чтобы подойти к окну.
Но я ничего в эти минуты уже не хотела.
Во мне не было сил встать, не было сил подойти к окну и выглянуть наружу, чтобы позвать на помощь и дать понять, что я здесь, в этой комнате. Не было сил оказать сопротивление Энтони, да и он особо не пытался меня удерживать.
Это была полиция, моё возможное спасение, а я всё продолжала сидеть возле рабочего стола, уставившись в глаза, окружённые бледной кожей, покрывшейся тёмными пятнами в некоторых местах.
Продолжала сидеть даже тогда, когда спустя минут пять в комнату ворвались люди, с шумом выломав дверь.
Продолжала, когда возле меня появилось лицо мужчины, выкрикнувшего что-то вроде: «Мисс, с вами всё хорошо? Не волнуйтесь, мы вас вытащим». Я слышала голоса как шумное, но одновременно отдалённое эхо, которое отражалось от стен и снова подскакивало в мои уши. Всё перед глазами расплывалось в мутные пятна, и я слышала своё тяжёлое дыхание сквозь суетливые звуки, царившие вокруг.
Меня осторожно подняли с пола, а я всё смотрела на голову подруги под моими ногами. Потом меня вывели в коридор, заботливо держа за плечи, а мне оставалось только лишь вспоминать тот ужас, отразившийся в двух мёртвых стёклышках, которые когда-то были глазами. Кто-то кричал, чтобы комнату Энтони срочно отцепили полицейской лентой, чтобы никто не смел прикасаться к пакетам и не портил улики, и в ответ со всех сторон раздавалось сплошное и перерастающее в гул: «Да, сэр!».
– Всё равно ты будешь моей, – услышала я откуда-то со стороны. Со стороны схваченного Энтони, на которого я пока даже не смотрела. – Так и никак иначе.
ГЛАВА 29
ЖЕРТВА
Я СИДЕЛ в натирающих запястья сверкающих металлических наручниках в крохотной серой комнатке в полной тишине, как мне показалось, больше часа, прежде чем меня наконец удосужились посетить.
Стол, два стула противоположно друг другу и широкое стекло справа, за которым стояло несколько ублюдков, наблюдавших за мной. На сером затянутом паутиной потолке висела лампа, тускло освещавшая помещение, а в уголке устроилось маленькое устройство – камера слежения, чтобы я не вздумал бунтовать, по-видимому.
Из этого и состояла затхлая допросная, куда меня живо привели, как только выдалась такая возможность.
Сидя здесь, я в голове представлял, как мои богатенькие родственники и наши семейные юристы уже вовсю работали над моим положением.
Уже знакомый мне детектив Ланьер, что сидел передо мной, держал в руках жёлтую папку с документами и, немного изучив её обложку и закреплённый к краю квадрат бумаги, наконец поднял взгляд на меня.
– Итак, Энтони Лестер Максвон. Вот мы и встретились вновь, верно? Как я и догадывался, вы всё-таки оказались за моим допросным столом.
Он сказал последнюю фразу исказив лицо от отвращения ко мне, вспоминая, наверное, трупы, которые они нашли в моём доме. Интересно, нашли ли они все тела? Или всё же пара сувениров осталась там же, где я их и бросил? Могу заключить пари с любым из этих идиотов и утверждать, что тело Патриши так и не нашли. Вероятно, её уже давно переработали на одном из мусорных полигонов.
– Я не собираюсь тратить время на болтовню, но один вопрос всё же задам, ибо мне очень хочется понять, какой вы на самом деле человек. Самый банальный вопрос и, может, не имеющий смысла, однако я всё же хочу услышать ответ от вас. Это вы убили четверых девушек, двое из которых были найдены в вашем собственном доме?
– Понятия не имею, о чём вы говорите, – ответил я, не сумев сдержаться от желания поиздеваться над ним.
Ланьер глубоко вздохнул, будто желая врезать мне прямо здесь и сейчас. Но лишь коротко взглянув в сторону широкого окна, за которым всё ещё стояло несколько человек с ужасно умными физиономиями, он быстро одумался. Положил руки на стол, сам привстал с места.
– Зачем вы их убили? – спросил он, нахмурив брови до глубоких складок в уголках глаз, и нарочно выделяя слово «зачем», будто бы для того, чтобы убить кого-то должна быть какая-то причина. – Алисия Вэйн, Патриша Кларк, Вайолет Дэзмонд и Джудит Стилл… Четыре жизни, которые вы отняли. Оставили родителей без дочерей. За что же вы так жестоко расправились с ними?
Я смотрел ему в глаза всё это время, но только сейчас искренне улыбнулся, потому что меня действительно позабавили его слова.
Воспоминания приятно прокручивались в голове, вся та гладкая и приятная на ощупь кровь на моих руках, мёртвые тела на полу, уже достаточно холодные и бледные, чтобы я успел позабыть о том, что они были живыми людьми когда-то, ходили, смеялись, умели разговаривать и строили какие-то планы.
Смешно вышло.
– Меня всего-навсего одолела ужасная скука, – сказал я и откинулся чуть назад. Наручники на моих руках издали негромкий звук, который бывает, когда железо трётся о железо.
Глаза детектива, как мне показалось, налились кровью, а злость яростно взбунтовалась, вырываясь наружу. Теперь он не казался тем сдержанным и терпеливым человеком, каким он старался казаться всего секунду назад.
– Тебе было просто скучно? – Он встал, а люди за окном справа от меня суетливо зашевелились. – Было скучно, и лучшим развлечением для себя ты выбрал убийство людей?
– Не людей. Они были моими игрушками. Вы же надувную куклу, которую держите у себя под кроватью, для плотских утех, не называете человеком, верно?
Детектив едва не разломал стул, когда швырнул его в стену, услышав мои слова.
– Ланьер! – раздался голос по всему помещению. – Держи себя в руках, чёрт возьми!
Ланьер был вынужден прийти в себя. Он поправил свои волосы, поставил стул на место и сел за стол, уже заметно успокоившись.
А я смотрел на него и усмехался, потому что мне было действительно весело.
– Так… – Детектив вытащил из папки несколько листов формата А4 и разложил их по всему столу. Я с удовольствием обратил на них внимание, когда заметил уже знакомые мне сочные оттенки. На документах, исписанных разным текстом, были сфотографированные с яркой вспышкой тела тех девочек, чьи жизни были отданы за моё успокоение. Серые, бледные, некоторые ещё с голубоватым оттенком, с ссохшимися губами и волосами, на которых уже свернулась кровь. – Ты в самом деле не испытываешь ни капли сочувствия и сожаления по отношению к этим девушкам?
– Я мог бы лишить жизней гораздо большего количества девочек, сэр. – Мне хотелось взять одну из фотографий и поведать ему историю о том, как я нанёс бы точно такие же увечья какой-нибудь другой темноволосой девочке, которая попала бы мне в руки. В прочем, я так и сделал.
– Темноволосой? – Ланьер по-прежнему казался злым, но сейчас на его лице проступило недоумение. – Почему ты так выделил цвет волос?
Я промолчал, потому что сам этого не знал.
Он взглянул на фотографии, потом на меня, и снова перевёл взгляд на изображения. Когда он перестал их разглядывать и показался тем самым человеком, к которому пришло озарение, Ланьер поднял взгляд и вновь посмотрел на меня с омерзением. Как на отвратительного урода, с которым даже говорить противно. Ему наверняка очень хотелось вновь пустить на меня свой острый язык, выкрикнув какие-нибудь оскорбления, но его взгляд быстро направился к окну, за которым стояли его коллеги, в том числе и начальник, который уже успел прикрикнуть на него со словами «Держи себя в руках».