Она тяжело выдохнула, когда я отодвинул трусики в сторону и прижал пальцы к её входу, массируя его, словно дразня.
Но мне по-прежнему не нравилось до такой степени, чтобы расслабиться. Я был напряжён,
горел от желания, сука, искупаться в её крови.
Я ввёл сразу два пальца, а второй рукой крепко схватил её за задницу. Она издала глухой стон и раздвинула ноги чуть шире, давая мне разрешение для продолжения. Я усмехнулся, но
этого мало, совсем мало. Это неинтересно, скучно и однообразно. Я трахал многих, таким же способом, мне нужно что-то другое, что-то большее.
И тогда я вынул пальцы из её влажной горячей вагины, встал и закрыл ей рот одной рукой, второй схватив её за шею. Девочка, наверное, почувствовала что-то неладное, так как быстро открыла глаза и взглянула на меня, наверняка пытаясь понять, игра ли это или что-то более серьёзное.
Я толкнул её к стене, сильнее сжав ладонь на шее.
На моих губах дрогнула ухмылка. Она описала все бушующие во мне чувства, стала неким знаком того, что я собираюсь сделать. А девочка теперь немного дёрнулась, а в глазах её что-то появилось.
И, чёрт возьми, какое же блаженство я испытал, когда увидел это в её глазах. Страх и только зарождающийся ужас, которые вскружили мне голову. Что-то, что просто невозможно описать словами. И это так красиво сочеталось с её каштановыми волосами…
Я сжал ей губы, почти вонзив всё ещё немного мокрые от её же влаги пальцы в щёки, а она издала какой-то писк. Я увидел, как её рука поднялась, чтобы оттолкнуть меня в сторону, но конечно я не дал этому случиться.
– Ммм, – что-то промычала она в мою ладонь, а взгляд бегал по всей комнате.
Она слишком слабая, слишком хрупкая и тощая, чтобы оказывать сопротивление. И так дело не пойдёт.
Мне хотелось с ней играться. В кошки-мышки, где она беззащитная жертва, а я кровожадный хищник, готовый разорвать её на кусочки.
Я немного ослабил хватку, дав ей возможность вырваться.
– Мистер… – Она учащённо дышала, потирая шею. – Мистер Максвон… Что это…
– Ничего. – Я улыбнулся, точно так же, как всегда делал, когда использовал искусство манипулирования. – Всё хорошо, милашка.
– Извините, но я должна идти работать.
Она быстро прошла мимо меня прямо к двери, чтобы покинуть мою комнату. Но это ведь игра. Нужно было дать ей крохотную надежду и быстро её отобрать.
– Нет, – улыбнулся я ещё шире, схватив её за запястье. – Ты отсюда не выйдешь. Я ещё не закончил.
– Я… – Она похлопала своими глазками, будто лишь взглянув в них я мог передумать. Но я ведь не так слаб. – Простите, но…
В следующую секунду я прижал её к двери. От неё исходил достаточно приятный аромат, чтобы я облизнулся, умирая от желания попробовать её. Я уткнулся носом в каштановые волосы, рукой вновь возвращаясь к шее, и меня передёрнуло от необъяснимого ужаса. Девочка будто бы и не сопротивлялась, когда вторая моя рука начала блуждать по её телу в поисках чего-то, что можно будет
вырвать вырвать вырвать и сломать, заставив её истекать кровью и кричать от боли.
– Давай займёмся сексом? – предложил я с глумливой улыбкой, искренне веря, что она не против. – Я так тебя хочу.
Она не была против.
Я потянулся к выдвижному ящику стоящего рядом шкафа и вытащил нож, успешно замаскировав свои действия под доставание презерватива. А ножик оказался такой острый, что при одном взгляде на него, казалось, можно было порезаться. Но пока рано давать себе волю воспользоваться. Я долго хранил его там, любовался, представлял себе много чего, получал удовольствие, но никогда не думал, что мне придётся его использовать в самом деле.
Нож с золотой рукояткой с небольшим кусочком настоящего рубина и сверкающим лезвием, который служил украшением моей комнаты, пока я не снял его со стены, чтобы подержать в руках, а затем просто не смог повесить его обратно. Он достался нам в наследство от какого-то по счёту дедушки. Я не вдавался в подробности; влюбился в это чудесное орудие с первого взгляда, а на остальное мне было плевать.
Вот день, когда я могу пустить этот ножик в ход, кажется, настал.
– Ложись на кровать, – сказал я в ухо девочке. – Без лишних разговоров. Просто ложись.
Она повернулась ко мне и отрицательно покачала головой.
– Простите, но я не могу… У меня есть жених.
Как очаровательно, что она решила вспомнить об этом после того, как я трахнул её пальцами. Или может это так подействовал страх, который коснулся её кожи и покрыл мурашками.
Я вновь улыбнулся, словно меня растрогали её слова, однако нож всё так же держал в руке.
Но она его на этот раз заметила.
В глазах возникло сначала изумление, затем недопонимание, и только когда наши взгляды встретились, девочка всё прекрасно поняла.
Она схватила ручку двери, но я всего одной рукой толкнул её на кровать, почти не прикладывая никаких сил. Очень лёгкая, как пёрышко, хрупкая, как хрусталь. Она упала, и я залез за ней, нависая над её дрожащим тельцем.
– Издашь хоть звук, и я вырву тебе сердце голыми руками, – прошипел я, наклонившись ближе к её уху. – Веришь?
Она всхлипнула, но ответа чёткого так и не дала. Я с ярым удовольствием сжал ей тонкую шейку одной рукой, а второй медленно заскользил лезвием по белой нежной коже. Такой же нежной, что лепестки благоухающей розы. Я прикрыл глаза на секунду
и представил, как, должно быть, здорово кровь смотрелась бы на белизне этой кожи.
Ощущение прохладного металла останавливало любую резкую попытку девочки сделать хоть что-то во имя сохранения своей жизни.
– Ты не собираешься сопротивляться? – сказал я почти разочарованно. – Не собираешься бороться за свою никчёмную жизнь?
Девочка беззвучно заплакала. Из блестящих глаз струились крупные слёзы, стекали по её волосам прямо на простыни, а я с великим наслаждением наблюдал за этим, выхватывая каждую слезинку взглядом. Затем опустил лицо ниже и слизнул одну из них языком с её мягкой щеки. Она от такого действия испуганно вжалась в кровать сильнее, а я смаковал солоноватый вкус у себя во рту. Затем издал краткий смешок.
Нет чувства более приятного. Да, нет ничего приятнее, чем лицезреть никчёмность, жалкость и хрупкость чьей-то жизни. Ты можешь просто забрать её, когда тебе вздумается. Ты решаешь, когда и кто умрёт, следует лишь взять в руку острый нож.
Всё.
Ты словно Бог в своём мире.
Ох, чёрт… Вот же дерьмо!
Возбуждение превысило все нормы. Оно бурлило у меня в крови, разгорячив всё тело и заставляя сердце стукаться о грудную клетку с такой мощностью, что я был готов дать ему разрешение вылететь наружу.
– Пожалуйста… – прошептала тем временем девочка подо мной.
– Ты мне нравишься, милая, – произнёс я, поглаживая её волосы. – Правда, нравишься. И поэтому я выбрал тебя как свою первую.
Она больше ничего не сказала. Просто не успела.
Я перерезал ей глотку одним резким взмахом ножа и слегка отпрянул, чтобы взглянуть на результат. Её шейку в миг украсило тёмно-красное кровоточащее ожерелье. Свежая кровь хлынула с такой силой, что брызнула мне в лицо, и я облизнул губы, наслаждаясь этим восхитительным вкусом. Таким, что я был готов выцедить всю кровь из её шеи в бокал и выпить её до дна, как грёбаный Дракула. Она обрызгала простыни, испачкала мою рубашку. А девочка подо мной, ещё живая, дёргалась в агонии, пока её рот издавал хлюпающие звуки. Глаза раскрылись, будто она только сейчас осознала, что я только что сделал с ней.
Я недовольно оглядел её жалкие попытки глотнуть воздуха, который, как ей, наверное, казалось, был способен спасти жизнь. Её маленькая аккуратная грудь резко поднималась и опускалась в такт активному хлюпанью.
– О, да, – прошептал я, касаясь её губ и кусая их. – Какое же это наслаждение, да, милая?
Тело судорожно тряслось, так что мне надоело за этим наблюдать.
Тогда я сильно сжал ей шею обеими руками. Вообще, мне вполне хватило бы сил задушить это жалкое существо используя лишь одну руку, но мне хотелось запачкать в крови обе, чёрт возьми.
Совсем скоро девочка перестала издавать какие-либо звуки и замерла. Её руки скользнули по моим запястьям, упали на кровать, а грудь больше не вздымалась, свидетельствуя о смерти.
Осознание пришло не сразу.
Только спустя вечные минуты, часы, дни, недели, года и века. Осознание того, что только что я забрал жизнь в свои руки, вершил судьбу, прибрал отдельную маленькую вселенную, какая хранилась в чудной головке этой девочки. Вот она была, живая, ощущала, дышала, а теперь её нет, и всё благодаря мне.
Так я совершил первый Акт Освобождения.
Так я его назвал.
Неожиданный, спонтанный, но до дрожи приятный. Меня одолело какое-то спокойствие, подобно тишине в каком-нибудь провинциальном городке, окружённом лесом. Мне стало хорошо. В голове засверкали искорки безмерного счастья, словно я добился того, чего давно желал.
Я откинул нож, заляпанный кровью по самую рукоятку, запачканными пальцами закатал рукава рубашки, провёл рукой по волосам, наверное, и на них оставляя полосы красного цвета.
Оглядев труп, я понял, что нужно его куда-то припрятать. Это решение пробралось в мою голову спонтанно. Как-то автоматически. Я даже не успел толком подумать.
В моём кабинете, примыкающей к спальне, всегда стоял крупный сейф для документов, и одна полка, которая скрывалась за железной дверцей, защищённой паролем, оставалась пустой со дня своего тут появления. Но она недостаточно широкая, чтобы я смог сложить внутрь целое тело.
Посмотрим, что можно будет с этим сделать.
Сначала я раздел девочку, выбросив весь её наряд в камин, в котором разжёг огонь, снял с неё серёжки и цепочку, на котором были выгравированы имена: мужское и женское. Должно быть, подарок от её жениха, о котором она мне поведала всего несколько минут назад. Украшения полетели в ящик моей прикроватной тумбы. Потом я завязал ей волосы в пучок, чтобы они не путались у меня между пальцев.