Я искал место на поле игрокам, которые на данный момент сильнее. Поэтому полузащитники подчас действовали в обороне – Онопко, Парфенов. Попов в Ярославле вообще нападающим был. Но в «Спартаке» эта позиция на тот момент была занята – тут играли Родионов и Радченко. И я перевел его на фланг обороны. Зато у меня все лучшие были на поле.
Сильнейшей линией «Спартака» была полузащита. А вот найти достойного, качественного нападающего порой не удавалось. У меня всегда была мечта – подобрать связку форвардов, один из которых был бы высоким и мощным (условно как Дзюба), а второй – юрким и быстрым (как Ярцев). У меня было много мыслей и наработок, как их использовать. Это давало массу тактических вариантов. Но, к сожалению, мне ни разу не удалось собрать такую пару.
По большей части мы играли с активными хавами и одним сильным нападающим – таким как Родионов или Юран. Его нам вполне хватало, потому что форварда из глубины поддерживали четыре, а иногда и пять полузащитников.
У меня никогда не было обязательных требований к нападающим смещаться в оборону – как у Лобановского. Другое дело, что иногда, анализируя соперников, я понимал – какой-то конкретный защитник у них опасней в атаке, чем иные нападающие. И если он будет подключаться по флангу, то создаст численное преимущество в этой зоне. В таких случаях я просил нападающих помогать. Говорил, допустим, Родионову: «Сережа, при потере мяча занимай эту позицию. И отработай, если он тебе за спину побежит».
Мне нравился Бузникин, но он оказался травматичным парнем. У Максима были слабые голеностопы. Матч сыграет – три лечится. Мог вырасти в высококлассного футболиста, если бы не пропускал столько тренировок из-за травм.
А вот Ширко мы в команде звали «кровопивец». Сколько он моментов запорол – не счесть! Причем их он имел почти всегда, но забивал в среднем в одном случае из пяти. Очень похож в этом смысле на современного Бензема из «Реала». Чутье было отменное, но реализация хромала. Каких только упражнений мы не придумывали, чтобы ее повысить. Специально тренировали Сашу в условиях максимальной тесноты. Отряжали против него четырех соперников, но до приема мяча они его не трогали. Зато, когда Ширко получал мяч, сразу его атаковали. А ему надо было принять решение в течение пары секунд.
Все дело в лимите времени и пространства. В центре поля ты можешь возиться с мячом сколько угодно. А в штрафной соперника правильное решение надо принимать за секунду. И это большое искусство.
Когда я в юности играл нападающего, я сам был таким, как Бензема и Ширко. Скорость была сумасшедшей, и я в каждом матче раза по три выскакивал один на один с вратарем. Забивал хотя бы раз – уже было хорошо. Может быть, поэтому я и решил для себя, что защитник из меня получится лучше, чем нападающий. Хотя тренер Уринович на тренировках специально меня натаскивал на реализацию. Все бьют по воротам, а ты, Олег, давай-ка отрабатывай выходы один на один с вратарем. Правда, много лучше у меня не выходило.
Из воспоминаний Виктора Самохина:
– Я много индивидуально занимался с Сашей Ширко. В свое время я действовал в центре обороны, и он просил меня рассказывать ему о хитростях игры защитников, чтобы лучше понимать их повадки. Мы оставались после тренировки, и я ему отдельно все показывал и рассказывал: как бить, куда открываться. Отдельно занимался и с другими футболистами – Юрой Ковтуном, Мирославом Ромащенко. Отрабатывали удары головой, игру на опережении.
У нас в «Спартаке» было много индивидуальной работы. Если человек неважно играл в отборе, он оставался после тренировки, и сильные атакующие футболисты его обводили. Я подсказывал, как выбирать позицию, как держать ноги. «С этой ноги у тебя старт посильнее, с этой послабее. Значит, стартовать надо под сильную ногу», – говорил я.
Но не все поддавались обучению. В позднем «Спартаке» был у меня нападающий Данишевский. Хороший парень, и я думал, что смогу и футболиста из него сделать толкового. Скорость колоссальная, и с мячом вроде не так уж плох. Но не мог сделать элементарной передачи. Если Черенков в таких случаях ошибался раз из десяти, да и то – на это должна была быть какая-то причина, то Данишевский – девять раз из десяти. И вроде бьет в сторону партнера, но мяч постоянно «жеваный», скачет, и принимать тому каждый раз неудобно. А если перенести эту ситуацию на игру – какой будет толк от его передач? Нулевой!
Вот Гаврилов делал передачи так, что даже вращение мяча было удобным для принимающего. Не говоря уже о точности паса.
Что я советовал Данишевскому? У нас в Тарасовке была здоровая стена. И я говорил ему идти к ней за полчаса до тренировки бить мячом, отрабатывая точность. «Я все понимаю, Саша, – говорил я ему. – Скучно, нудно, быстро надоедает! Но тебе это надо. Вот посмотришь, как ты будешь делать передачи через месяц».
Вышел с ним в первый день: бьет себе, бьет. Вижу – пусть маленький прогресс, но есть. Что-то уже получается. Но я же не могу все время его контролировать! Мне надо готовиться к тренировке. Не один же у меня Данишевский в команде, тем более что он в составе не играл. Думаю: ладно, вроде парень понял, что ему надо делать.
Выхожу покурить на балкон. Смотрю: Данишевский раз ударил, два – и все как-то небрежно. Потом как дал по мячу – и тот через стенку! Пошел за ним. Смотрю – пять минут его нет, десять, пятнадцать. Тогда я понял для себя, какой он футболист. И что с ним сделаешь? Николай Петрович часто говорил фразу: «Научить нельзя – можно научиться!» Научить Данишевского я не смог, а учиться он не захотел.
Из интервью Александра Шикунова (технического директора «Спартака» в 1998–2004 годах) «Чемпионату»:
– Романцев как-то спросил у Данишевского: «Почему через пас не играешь?» И добавил одну из любимых фраз: «Игрок никогда не будет быстрей мяча». А Данишевский возьми и ответь: «Нет, я быстрее мяча». Романцев подошел к нам после тренировки: «С этим все понятно. Не наш человек».
К счастью, хватало и обратных примеров. Вася Кульков, когда пришел в «Пресню», был в общем-то средненьким футболистом. Но желание било через край. И он начал расти как на дрожжах.
Конечно, он был не деревянным. Достаточно мягкий, хорошо сложенный. Но понятия о футбольной тактике были поверхностные. Техника, удар, отбор – все на среднем уровне. А потом он резко прибавил, прежде всего – в отборе, что стало неожиданностью даже для меня. Не зря же в матче с «Наполи» я поставил его против Марадоны.
У меня было много пацанов, которые хотели расти, – Карпин, Титов, Тихонов. Не всем дано быть Пеле и Марадоной, но когда ты, несмотря ни на что, стремишься к максимуму – это заслуживает уважения.
Из воспоминаний Андрея Тихонова:
– Я поначалу не понимал, почему Романцев все время на меня кричит, предъявляет претензии. А потом умные люди в команде сказали мне: «Радуйся. На тех людях, которым Романцев ничего не высказывает, можно сказать, поставлен крест. А если он требует, значит, он видит в человеке потенциал». В итоге он докричался до того, что мы несколько раз подряд стали чемпионами России.
Мне очень приятно, что многие из той команды сейчас работают тренерами, – Аленичев, Титов, Тихонов. Парфенчик звонит мне регулярно, практически после каждой игры.
Из воспоминаний Егора Титова:
– Романцев никогда не давал нам понять, что мы достигли максимума. Он всегда хотел больше и больше. Пусть порой мы двигались вперед по миллиметру, но он всегда был уверен в том, что мы можем лучше. Эту мысль он доносил до нас каждый день, на каждой тренировке, на каждом собрании. И это было главным двигателем нашего прогресса. Мы не чувствовали себя звездами и понимали: и завтра, и послезавтра нам надо пахать, чтобы продолжать выигрывать.
Он был замечательным психологом. Аура была невероятная. Он приходил на установку, молчал 30 секунд, а у тебя под мышками уже так потело, что вода текла вниз струйками. Убедить человека он мог порой вообще без слов.
Мы с Аленичевым, конечно, не работаем под копирку – времена меняются. Но очень многое в наших тренировках, как и в том «Спартаке», идет через мяч. Самое главное, что мы постарались перенять от Романцева, – его максимализм. Проигрывать мы не умеем. Слово «поражение» – самое убийственное, что может быть в нашей работе. Это понимание Олег Иванович в нас укоренил. И от своих футболистов мы тоже всегда требуем максимума – в качестве работы с мячом, в мышлении. Романцев постоянно говорил нам: «Думайте на поле! Футболист должен думать! Бегать могут легкоатлеты, и то они должны понимать, как правильно им распределить силы по дистанции. А футбол – игра мысли, творчество». Эти же мысли мы стараемся доносить и до своих подопечных сегодня.
Из воспоминаний Дмитрия Аленичева:
– Когда мне поступил звонок из Красноярска от гендиректора «Енисея» с предложением возглавить клуб, первая мысль, которая мне пришла в голову: «Елки-палки, это же родина Олега Ивановича Романцева!»
В Красноярске его до сих пор помнят. Меня часто спрашивают на пресс-конференциях, как там Олег Иванович, как у него дела, как здоровье, почему не тренирует, часто ли мы видимся? Вспоминают и других бывших футболистов, поигравших здесь, а потом уехавших в Москву, – Гладилина, Тарханова.
Мы сейчас регулярно общаемся с Олегом Ивановичем. Он консультирует меня по некоторым вопросам. Я знаю, что в любой момент могу ему набрать – пусть даже среди ночи – и он не откажет в совете, в помощи. Все его рекомендации очень ценны для меня.
Как и Романцев, я тоже сам непосредственно участвую в тренировках, в квадратах – вместе с Егором. Это для меня обязательное условие. Мы тоже часто используем квадраты «четыре на четыре» и «пять на пять», работа в которых приносила успехи «Спартаку». Есть и кое-какие упражнения в завершении атак, которые мы переняли из тех времен. А почему нет? Та работа давала свои плоды. Времена меняются, но многое из старого до сих пор остается актуальным.