9//12
— Привет первому черноморцу! — Первым человеком, встреченным антилоповцами при въезде в город, оказывается Корейко. Какая сюжетная изобретательность со стороны соавторов! В этой встрече отражается особенность мира ДС/ЗТ (а также «Кандида», романов Диккенса, «Доктора Живаго» и др.) — частота «случайных» встреч героев в различных точках пространства [см. Введение, раздел б]. Но самое поразительное в том, что, наряду с этой общей чертой поэтического мира Ильфа и Петрова, сюда вписан и персональный мотив Корейко, а именно, мимикрирование под среднего совслужащего, стремление к невыделимости из массы [см. ЗТ 4//1 и 5]. Ведь «первый черноморец» — это такая же среднестатистическая анонимная единица, как «стотысячный покупатель», «миллионный пассажир», «первый новорожденный года», «двухтысячный трактор» и т. п.
9//13
— Теплые морские ванны еще работают? — Достопримечательность, упоминаемая во многих произведениях об Одессе, например: «Насилу забежал в теплые морские ванны — и прямо к вам» [Бабель, Закат]; «Когда все в Одессе разрушится, морские ванны будут сиять и переливаться светом. Одесситы любят морские ванны» [ИЗК, 179].
До революции в Одессе были морские ванны Гойковича, Исаковича, Кулинена и Гроссмана, все четыре заведения — вблизи знаменитой лестницы, соединяющей Николаевский бульвар с портом. Теплые морские ванны имелись также при купальнях на Ланжероне, Малом и Среднем Фонтанах [Одесса 1794–1894,562]. Ср.: «Заведения теплых морских ванн Гойковича, Гроссмана и Тригера» [цит. по путеводителю 1905 в кн.: А. Ильф, ЗТ, 423].
9//14
Ох уж мне эти принцы и нищие! — «Принц и нищий» — роман Марка Твена, высоко ценившийся писателями южной школы (с восхищением разбирает его, например, Ю. Олеша в «Ни дня без строчки»).
Примечания к комментариям
1[к 9//2]. Зародыш будущих «Кирпичиков» некоторые комментаторы видят в старинной фабричной песне: Вы заводы мои, / Заводы кирпичные, / Горемычные… [Русский романс на рубеже веков, 359; см. также Песни русских рабочих, 41]. Кирпичный завод — известный объект в русской культурной мифологии: туда уходит, взыскуя искупительного труда, барон Тузенбах в чеховских «Трех сестрах»; как пример загрязнения индустрией природы, кирпичный завод фигурирует также в «Крыжовнике».
2[к 9//2]. Некоторые критики всерьез считали роман Ф. Гладкова переработкой «Кирпичиков» [Н. Юргин в «Комсомольской правде»; см. См 30.1926, 11].
3 [к 9//7]. Ответы: (1) С, Тень, [Н. Н.] Каразин = Стенька Разин. (2) Вол, Ода, Р, С, Кий = Володарский. (3). Ре, Да, К, Тор (из «Рот») = Редактор.
4 [к 9//8]. Игра в вопросы — ответы была позаимствована огоньковцами из немецкого журнала «Uhu», где она носила название «Was und Wie?». Название «викторина» было изобретено М. Кольцовым — по имени известной танцовщицы Викторины Кригер [Дейч, День нынешний и день минувший, 61].
5 [к 9//8]. Фамилия Синицкий позаимствована соавторами у известного в те годы автора брошюр и книг по педагогическим и социальным вопросам («Трудовая школа» и др.). В печати упоминался также крестьянин Синицкий Н. 3., «усовершенствователь хроматических трехрядных гармоник в России» [Ог 27.05.28].
10. Телеграмма от братьев Карамазовых
10//1
…Нищий схватил Александра Ивановича за руку и быстро забормотал: — Дай миллион, дай миллион, дай миллион! — Бред нищего «Дай миллион» мог напомнить Корейко о годах его смелых финансовых афер. Во времена гиперинфляции миллион был неслыханно малой денежной единицей, о чем напоминает песенка: Залетаю я в буфет, / Ни копейки денег нет, / Разменяйте десять миллионов… [ЗТ 4]. На московской Сухаревке мальчишки-разносчики воды кричали: «Холодная вода, миллион стакан, кому угодно? «[Борисов, 75 дней в СССР, 44]. В рассказе М. Слонимского «Машина Эмери» (1924) беспризорник, как и Паниковский у Корейко, троекратно требует у женщины: «Дай «лимон!». Из записной книжки Ильфа: «Нищий — дай миллион» [ИЗК, 307].
10//2
«Графиня изменившимся лицом бежит пруду». — О реальной телеграмме, послужившей источником этой, романной, В. Ардов сообщает: «Однажды Ильф раздобыл издание, где воспроизводились все документы, сопутствовавшие смерти Льва Толстого. Эта книга его очень заинтересовала… «Графиня изменившимся лицом бежит пруду» — фраза из телеграфной корреспонденции столичного журналиста, присутствовавшего на станции Астапово в ноябре 1910 года». Из телеграммы Н. Б. Эфроса в газету «Речь»: «Узнал несколько подробностей покушения графини: не дочитав письма, ошеломленная бросилась сад пруду; увидавший повар побежал дом сказать: графиня изменившимся лицом бежит пруду. Графиня, добежав мостка, бросилась воду…» [В. Ардов, Чудодеи // Воспоминания об Ильфе и Петрове; Смерть Толстого, 40].
10//3
«Малая Касательная 16 Александру Корейко…» — Название улицы явно связано с выражением «мало касаться (кого-то)» или «иметь малое касательство». Ср. немного ниже: «Он [Корейко] начал уже привыкать к мысли, что все случившееся нисколько его не касается…» В Одессе была Косвенная улица, позже переименованная в Скiсну [см. Ильф А., ЗТ, 421]. Она фигурирует в повести соавторов «Светлая личность», а также в ИЗК, 143.
10//4
— Бочках, — шептал он… — Братья Карамазовы. Просто свинство какое-то. — Отзвуки сатириконовского стиля? Ср. финал рассказа А. Аверченко «Городовой Сапогов» [цит. в ДС 30//19].
10//5
— Самое главное, — говорил Остап… — это внести смятение в лагерь противника… Его надо морально разоружить, подавить в нем реакционные собственнические инстинкты. — «Надо внести ужас в стан противника» [ИЗК, 297, 307]. Остальные выражения — известные штампы газетно-идеологического языка. В то же время эти тактические, с военным оттенком (лагерь, стан) поучения примыкают к «батально-плутовскому» гнезду бендеровских мотивов [см. ЗТ 2//30].
10//6
Балаганов, Паниковский и Козлевич чинно сидели в красных плюшевых креслах с бахромой и кистями. — Эту черту черноморской гостиницы мы встречаем в одесских зарисовках другого автора, относящихся к 1936: «Красный плюш и черные ножки бесконечно неудобных кресел и тройного дивана в номере гостиницы» [Эйзенштейн, Автобиогр. зап., Избр., т. 1: 513]. Красный плюш — реликт дореволюционной мебели; ср.: На истертом красном плюше кресел [Ахматова (1912)] или Где плюшевые красные диваны? [А. Тарковский, Вещи (1962)]. Гостиница «Карлсбад», где происходит действие, — по-видимому, «Лондонская», лучшая гостиница Одессы [см. примечания в кн. А. Ильф, ЗТ, 421].
10//7
…Гравюра «Явление Христа народу». — «Явление Христа народу» — колоссальная по размерам картина Александра Андреевича Иванова (1806–1858), писалась художником с 1837 до конца жизни, находится в Третьяковской галерее в Москве. Несомненны тематические созвучия гравюры с фигурой Бендера во втором романе. Ср., например, заявление последнего о том, что ему «пришлось в одном городишке несколько дней пробыть Иисусом Христом» [см. ЗТ 17//7]; вкладываемые в его уста слова Иисуса [см. ДС 31// 13; ЗТ 3//25]; шутку о встречах с пальмовыми ветвями [ЗТ 7//21]; спасение Паниковского от самосуда толпы, напоминающее о сцене с грешницей [см. ЗТ 12//9]; признание Бендера в том, что Иисуса Христа из него не получилось [ЗТ 35//17], равно как и общую схему взаимоотношений Бендера с окружающими, которых он застает в моменты кризисов, покоряет своим личным магнетизмом, «ведет» за собой, наказывая их обидчиков и воплощая собой опасные в конформистском обществе черты — свободу и неортодоксальность [см. Введение, раздел 3, а также ЗТ 31//1].
11. Геркулесовцы
11//1
Как ни старались часто сменявшиеся начальники изгнать из «Геркулеса» гостиничный дух, достигнуть этого им так и не удалось. Как завхозы ни замазывали старые надписи, они все-таки выглядывали отовсюду… [до конца абзаца]. — В начале 20-х гг. многие гостиницы, рестораны, гимназии, церкви и т. п. были наскоро переоборудованы в советские канцелярии. В «Дьяволиаде» М. Булгакова (1924) описываются учреждения, где рядом с новыми надписями: «Справочное», «Начканцуправделснаб» — проступают старые: «Отдельные кабинеты», «Дежурные классные дамы», «Дортуар пепиньерок» ит. п. Интересно, что начало этой традиции удается локализовать с полной точностью: время — октябрь 1917, место — учреждение № 1 советской России — кабинет В. И. Ленина в Смольном институте. На его двери значилось «Классная дама». На других дверях штаба революции виднелись «фарфоровые овальные дощечки с надписями «девичья» или «гранд-дама»» [Лапшин, Художественная жизнь Москвы и Петрограда, 207; Жига, Начало, 25].
Начало главы имитирует «Воскресение» Л. Толстого: «Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся травку… — весна была весною даже и в городе. Солнце грело, трава, оживая, росла и зеленела везде, где только не соскребли ее, не только на газонах бульваров, но и между плитами камней…» [курсив мой. — Ю. Щ.]. Эти вводные фразы «Воскресения» были свежи в памяти публики в 1930–1931 благодаря только что поставленному спектаклю МХАТ, где их произносил народный артист СССР В. И. Качалов, исполнявший роль «от автора».
11//2
Служащие помельче занимались в рублевых номерах четвертого этажа, где останавливались в свое время деревенские батюшки, приезжавшие на епархиальные съезды… и т. д. — Соавторы пользуются формой, принятой при описании гостиниц. Ср.: «В этих приютах останавливались по большей части иногородные купцы, приезжавшие в Москву по делам, со своей квашеной капустой, с соленой рыбой…» и т. д. [Щедрин, За рубежом, гл. 4]; «Эта гостиница не считалась самой дорогой, но