Словечко «мрак» неоднократно всплывает в «Растратчиках» В. Катаева (1926): «Обследовали… город Ленинград. Полнейший, можете себе представить, мрак. Провинция!.. В деревне же, скажу я вам, абсолютный мрак…»; «То все было не настоящее, чушь, абсурд, мрак» [гл. 11]. Источником для Катаева скорей всего послужил тот же Радаков. Вероятно, последний сам пользовался речением, уже бывшим в обиходе, поскольку оно встречается уже в ранних очерках М. Булгакова: «Получался, в общем, полнейший мрак» [Столица в блокноте; опубл. в декабре 1922; Ранняя неизданная проза, 49; курсивы мои. — Ю. Щ.]. Едва ли Булгаков позаимствовал это слово у Радакова, поскольку Булгаков начал сотрудничать в «Гудке» лишь в 1923 [Чудакова, Жизнеописание М. Булгакова, 197].
У В. Набокова это словечко употребляют русские в Берлине: «Был спрос на всяческие присловицы, прибаутки, подражания подражаниям: «Не котлеты, а мрак»…» [Красавица; написано в 1934, действие, согласно авторскому указанию, около 1926].
22//5
Толстый и красивый. — Источник раскрывает А. И. Ильф в комментариях к записным книжкам своего отца: «Неожиданно удалось выяснить происхождение выражения «толстый и красивый». [Из неопубликованных мемуаров Е. Б. Окса] я узнала, что поэтесса Аделина Адалис, которую Оке называет «Музой Черного моря» и которая «считала Илю своим созданием», говорила одному своему знакомому: «Вы красивый и толстый». («Такое соединение эпитетов ей безумно нравилось», — заключает Оке)» [ИЗКД19,132].
22//6
У вас вся спина белая. (Шутка.) — Эта фраза (употребляемая чаще всего с местоимением во втором лице) в «Растратчиках» В. Катаева адресуется пьяным: «Взгляни, на что похож твой пиджак — вся спина белая!»; «…И где это ты, старый свинья, вывалялся — вся спина белая» [гл. 4 и 8]. В более общем смысле — эпитет недотепы, ср. у современной писательницы: «У тебя шнурок развязался и спина белая» [Н. Толстая, Вид из окна]. Указание кому-то на его выпачканную спину (след падения и т. п.) встречается уже у Гоголя: «Эх, отец мой, да у тебя-то, как у борова, вся спина и бок в грязи! где так изволил засалиться?» [Коробочка — Чичикову].
22//7
Она принесла с собой морозное дыхание января и французский журнал мод. — Поэтический штамп, ср.: Принесла мне с собою ты свежесть полей / И цветов благовонных лобзанья [А. А. Голенищев-Кутузов, Не смолкай, говори…] и др. В какой-то мере здесь слышится и отголосок Блока (Она пришла с мороза… Она немедленно уронила на пол / Толстый том художественного журнала...).
22//8
Сверкающая фотография изображала дочь американского миллиардера Вандербильда в вечернем платье… Это решило все. — Соревнование жены совслужащего с дочерью миллиардера — сатирическое отображение некоторых актуальных явлений в нэпманском быту, но, возможно, даже смягченное в сравнении с реальностью. В очерке Н. Погодина «Я живу недалеко…» (по времени публикации совпадающем с данной главой ДС), можно встретить зарисовки советских дам, в общем однотипных с Эллочкой Щукиной и Фимой Собак (хотя из несколько более обеспеченного слоя: жены спецов и нэпманов), готовых пойти гораздо дальше их в своей погоне за мировой модой:
«Весь смысл жизни для них в дорогом наряде. Им нужно иметь всегда модные боты и модную шляпу, хорошие духи, настоящий заграничный кармин, заграничные чулки, модную шаль, модные туфли, красную сумку, складную серебряную пудреницу фирмы Коти, им нужно посещать институт красоты, блеклые ресницы превращать в жгуче-черные, массировать лицо, завиваться у парикмахера…
Они — матери, жены, сестры, и больше того: они — женщины, получившие права и обязанности в общественном строительстве, они — гражданки нашей страны…
Но муж получает «только» 300 рублей [муж Эллочки получает 200. — Ю. Щ.]… а она хочет котик, темный, как ночь тропиков, французский котик, зеленое шелковое платье…
В антракте концерта в Колонном зале я слышал разговор двух женщин. Они… грустили вслух о том, как невыносимо теперь жить, как все дорого.
Одна из них… после длинных жалоб совсем обычно сказала: — Поневоле пойдешь…
Другая расхохоталась.
Пойти продаваться на улицу, очевидно, для этой нарядной женщины не страшно, не низко.
И женщины типа «куколок», женщины, которые доводят до скамьи подсудимых своих близких… торгуют собой, выходят в пассаж, в кафе.
Они медленно бредут от витрины к витрине, они идут из пролета в пролет с лицами благопристойными, строгими, гордыми. И вдруг кто-то из них, проходя мимо вас, скажет: — Я живу недалеко…
Никто этого не заметит. Она будет вынимать зеркальце из светлой сумочки, она невзначай пройдет рядом с вами: — Тридцать рублей.
Тридцать рублей — это две коробки пудры Коти, тридцать рублей — это три пары настоящих заграничных чулок, модная шляпа… Сейчас же можно купить» [Ог 17.04.28].
22//9
Утро другого дня застало Эллочку в парикмахерской. — Клише из повествований о путешествиях. Ср.: «Утро застало Оленина на третьей станции» [Л. Н. Толстой, Казаки]; «Наступивший день застал их все еще в пути» [Диккенс, Лавка древностей, начало гл. 70];
«Рассвет застал нас в бездонном ущелье»; «Заря третьего дня захватила нас на голом склоне» [Р. Л. Стивенсон, Похищенный, гл. 20, 24] и т. п.
22//10
— Вот что, — сказал он [Эрнест Павлович] наконец, — так жить нельзя. — Как заметил К. В. Душенко (в письме к комментатору от 19.12.2003), «не исключено, что в конце 20-х гг. эта фраза все еще ассоциировалась с популярным в 1900–1910 гг. политическим лозунгом «Так жить нельзя» (или «Так дольше жить нельзя»). Обе формы восходят к статье А. А. Голенищева-Кутузова «Так жить нельзя» («СПБ ведомости», 9 дек. 1884). Статья заканчивалась стихотворением «Так жить нельзя! В разумности притворной…», со строкой «Нет, други, нет, — так дольше жить нельзя» 2. Стихотворение стало романсом «Нас держит власть победного обмана» (муз. П. Н. Ренчинского)». Душенко приводит ряд примеров цитации фразы «Так жить нельзя» из публицистики 1904–1919 гг. [см. его Универсальный цитатник политика и журналиста, М.: Эксмо, 2003, 734].
22//11
Оживленная беседа затянулась далеко за полночь. — Клише литературного происхождения, ср.: «Однажды… мы засиделись у майора С. очень долго; разговор, против обыкновения, был занимателен» [Лермонтов, Фаталист]. Происхождение фразы «Дружеская беседа затянулась далеко за полночь» раскрывает Н. Д. Телешов, вспоминая о юбилее Н. Н. Златовратского в 1891 и о его отражении подцензурной прессой:
«Многочисленные ораторы, приветствуя юбиляра и характеризуя его эпоху, невольно взвинчивали и поджигали один другого, и речи все светлее и свободнее раздавались почти до утра, захватывая внимание и сердца слушателей. Но обо всем этом… в газетах было скромно сообщено на другой день только то, что «дружеская беседа собравшихся затянулась далеко за полночь». Фраза эта с той поры стала крылатой и вошла в обиход, когда по цензурным условиям нельзя было печатать о том, что действительно говорилось и что делалось в каком-либо общественном собрании» [Телешов, Записки писателя, 124–125, цит. в кн.: Н. Ашукин, М. Ашукина, Крылатые слова, 199].
По свидетельству Ашукиных, фраза употреблялась и без намека на запретные темы дня; Ильф и Петров могли встречать ее в «Сатириконе» [Волчьи ягоды, НС 39.1915: 10]. Ср. также: «Дружеская беседа русской эмиграции затянулась далеко за полночь» [Дон-Аминадо, Квартирология (1926), в его кн.: Наша маленькая жизнь, 437]. «Собрание затянулось далеко за полночь» [К. Вагинов, Труды и дни Свистонова (1929), гл. 4].
22//12
— Прибавить надо, — сказал мальчик по-извозчичьи. — От мертвого осла уши. Получишь у Пушкина — Ср. запись речи извозчиков у Б. П. Иванова: «Перевезли аккуратно, прибавить бы надо, господин!» [Е. Иванов, Меткое московское слово, 188]. «Извозчик… печально пробормотал: — Надбавить надобно двугривенный» [И. Эренбург, В Проточном переулке, гл. 8]. В эту эпоху заката извозчичьего дела популярным юмористическим приемом было применение извозчичьей терминологии и культуры к самым различным сферам жизни; см. сводку в ЗТ 13//23.
От мертвого осла уши— см. ДС 12//5.
Саркастическое упоминание Пушкина обычно служит упреком кому-то, кто пытается сложить со своих плеч, переадресовать другим ту или иную ответственность, задолженность и т. п. Согласно упреку, уклоняющийся рассчитывает-де, что за него эту обязанность исполнит «Пушкин». Ср. уМ. Булгакова: «Никанор Иванович… совершенно не знал произведений поэта Пушкина, но самого его знал прекрасно и ежедневно по несколько раз произносил фразы вроде: «А за квартиру Пушкин платить будет?» или: «Лампочку на лестнице, стало быть, Пушкин вывинтил?», «Нефть, стало быть, Пушкин покупать будет?»» [Мастер и Маргарита, гл. 15]. Отсылая беспризорника за добавочной платой к Пушкину, Бендер употребляет имя поэта в том же смысле «фигуры, заведомо непричастной к текущему делу и неспособной выполнить требуемое». Данный смысл мог выражаться и иначе; ср. пообедал «за счет доходов аглицкого короля» [Н. Гоголь, Ревизор].
Как полагает Е. Г. Рабинович, фразеологизмы с подобным употреблением имени великого человека часто возникают в городах, где есть памятник данному лицу [см. Е. Г. Рабинович, Риторика повседневности, СПб., 2000. С. 123–131].
22//13
…Остап обещал подарить очаровательной хозяйке несколько сот шелковых коконов, якобы привезенных ему председателем ЦИК Узбекистана. — Возможно, имеется в виду Файзулла Ходжаев [см. ЗТ 2//9, сноску 1]. Из фельетонов тех лет известно, между прочим, что его имя использовалось жуликами и самозванцами.
Выделка шелка из коконов — частая тема в массовой печати тех лет, популяризирующей успехи среднеазиатских республик. Очеркисты пишут о коконе с восхищением, как о чуде природы [см.: М. Шкапская, Полет моего шарфа, Ог 16.12.28; Татьяна Резаль, Шелк, КП 06.1928; М. Рославлев, Институт шелка, КП 47.1929, и мн. др.]. Шелковичные коконы привлекают красивой расцветкой — белой, кремовой, голубой, розовой. «Кокон — будущее великолепие тугих тканей, пестрых одеял, цветистых халатов и летающих ферганских шарфов» [М. Шкапская]. «Коконы. Груда маленьких, изящных мумий, так тщательно упакованных природой. Зеленые, белые и желтые… Неужели это то, что станет шелковым полотном, чесучей, крепдешином или бакинским урпеком?» [Т. Резаль]. Коконы подлежат машинной размотке и не могли бы помочь Эллочке Щукиной в ее соревновании с дочкой миллиардера.