Он из Германии туманной…
Молодой аристократ
Вновь вернёмся в немецкий Висбаден. На сей раз – в год 1897-й, когда в семействе Ольги и Георга фон Меренбергов появился на свет младенец, наречённый Георгом-Михаэлем-Александром.
Он знал и любил своих титулованных бабушек – Светлейшую княгиню Юрьевскую и графиню Наталию фон Меренберг. Ведома была ему необыкновенная, почти фантастическая история собственного родословия.
Однако юный граф Георг-Михаэль фон Меренберг вряд ли читал русский «Огонёк» за 1914 год, где в разделе «Иллюстрированная хроника» напечатан портрет отца с броским заголовком: «Внук Пушкина против России». Далее шёл лаконичный текст: «Граф Георгий Николаевич Меренберг, родной внук нашего великого поэта, единственный сын дочери А.С. Пушкина Наталии Александровны и принца Николая Нассауского, служит ротмистром в одной из гвардейских кавалерийских частей германской армии».
Граф Георг-Николай фон Меренберг, отец нашего героя, приходился внуком русскому гению Александру Пушкину и зятем российскому императору Александру II. К чести его, повторю, он никогда не воевал против России!
Шёл тысяча девятьсот четырнадцатый: Первая мировая собирала свои первые кровавые жертвы. Юному Георгу-Михаэлю довелось принять боевое крещение на её ратных полях, простиравшихся от России до Франции. Во Франции-то, воюя на Западном фронте, восемнадцатилетний наследник великих фамилий попал в плен, но был освобождён и благополучно вернулся в родной Висбаден.
В отличие от отца, в словарном арсенале коего числилось два русских слова: «Благодарствую» и «До свидания», граф Георг-Михаэль неплохо владел русским. И всему был обязан матери – Светлейшей княжне Ольге Юрьевской, появившейся на свет благодаря бурному роману венценосца Александра II и очаровательной княжны Катеньки Долгоруковой. В будущем – его бабушки, носившей титул, дарованный ей августейшим супругом, Светлейшей княгини Юрьевской. К слову, будучи в плену, Георг отправлял бабушке Екатерине Михайловне, жившей в Ницце, записки с просьбой помочь ему вырваться из крепких «французских объятий».
На родине, после освобождения, графа Меренберга ждала блестящая военная карьера. Итак, молодой аристократ (ах, знать бы о том всесильному рейхсмаршалу Генриху Герингу, в чьём ведении были военно-воздушные силы вермахта, что в жилах его офицера, статного красавца-арийца, бурлит «коктейль» из немецкой, славянской и африканской крови!) вступил на военную стезю. Отныне он – часть люфтваффе Германии, её мощной всепобеждающей силы!
Георг-Михаэль фон Меренберг, внук Александра II и правнук Пушкина. 1917 г.
В тридцать Георг-Михаэль женился, его избранницей стала баронесса Паулетте фон Кёвер де Дьёрдьёш-Сент-Миклош. Пышную свадьбу сыграли в Будапеште, но всего через два года брак распался. Долгое время разведённый граф подбирал себе подходящую партию и наконец в июле 1940-го венчался с фрейлейн Элизабет-Анной Мюллер-Юри. (Любопытно, всем своим обликом граф фон Меренберг удивительно напоминал штандартенфюрера СС Штирлица из будущих «Семнадцати мгновений…», да и супруга красавца-аристократа обладала подходящей для приключенческого киносериала фамилией!)
Гауптман фон Меренберг
А уже вовсю полыхала Вторая мировая… Но жизнь шла своим чередом: в положенный срок в семействе графа случилось прибавление: в мае 1941-го огласила мир о своём явлении малютка-дочь Клотильда. До начала Великой Отечественной, когда первые немецкие бомбы взорвали мирную тишину Советской страны, оставалось чуть больше месяца…
И предрассветным утром 22 июня гауптман (или гауптштурмфюрер – звание капитана в армии Германии) Второго воздушного флота люфтваффе Георг фон Меренберг в который раз проверил предполётную готовность боевых «мессершмиттов», «юнкерсов», «фокке-вульфов» и «хейнкелей» – истребителей-бомбардировщиков, пикирующих бомбардировщиков и штурмовиков, несущих на стальных крыльях зловещие кресты… Нет, он не сидел за штурвалом тяжёлого бомбардировщика, не смотрел в прицел, выискивая нужную цель, не нажимал на кнопку сброса… В его обязанности входила подготовка тех самых бомбардировщиков и штурмовиков к полётам – капитан фон Меренберг ведал частями аэродромного обслуживания.
Но это его боевые товарищи, немецкие асы, лихо бомбили города и дороги, усеянные беженцами, это те самые авиационные бомбы, бережно погруженные под его присмотром в отсеки, падали не на чужую для капитана фон Меренберга землю. На Россию, родину его великих предков.
И какие слова мог он найти, чтобы оправдаться, глядя в глаза (пусть мысленно!) разгневанному венценосному деду или раздосадованному смуглому прадеду?!
Да, конечно, гауптман фон Меренберг выполнял свой офицерский долг. И выполнял честно – приказы ведь не обсуждают. Правда, к фюреру относился с лёгким скепсисом и даже как-то не вскинул руку в нацистском приветствии, что не лучшим образом сказалось на его военной карьере.
Но что за малость – бравада немецкого аристократа в сравнении с тысячами загубленных (и по его вине тоже) жизней! Не только солдат противника, но и женщин, детей – быть может, ровесников его маленькой Клотильды.
О чём думал тогда статный капитан люфтваффе, уже не узнать. Мучили ли его раскаяние, сострадание, жалость? И что до того теперь… Когда одно воспоминание о надрывном вое «юнкерсов» и «мессершмиттов» с крестами на крыльях и свастикой на хвостах вызывает ужас у ныне живущих…
Те кресты на крыльях боевых самолётов и на танковой броне имеют свою давнюю историю. Ведь «Балкенкройц» («Balkenkreuz») – так именуется тот зловещий крест – основная эмблема люфтваффе и вермахта в годы Второй мировой. По сути, фашистский символ и есть стилизованная версия Тевтонского креста, который в свою очередь считался эмблемой Тевтонского ордена. С тевтонцами-крестоносцами бились ещё ратники древнерусского князя Александра Невского!
Но вернёмся к Георгу-Михаэлю фон Меренбергу. В защиту капитана люфтваффе некий журналист приводит одно его деяние, имевшее место в Белоруссии зимой 1941–1942 годов: он спас от расстрела трёх молодых немецких лётчиков, вздумавших дерзко подшучивать над Гитлером и Муссолини. Заслуга сомнительная: Георг-Михаэль фон Меренберг спас от расстрела тех, кто с лихостью продолжил бомбить землю его русских предков.
Гауптман люфтваффе Георг-Михаэль фон Меренберг. Фотография. 1943 г.
Но и русская, вернее, белорусская пуля, выпущенная из партизанского обреза, настигла-таки бравого гауптмана. Полученная под Минском рана стала для фон Меренберга истинным спасением: он был отослан в Германию на лечение из оккупированной, но не покорённой Беларуси.
И вскоре, в 1944-м, получил новый приказ – строить военный аэродром на греческом острове Парос, откуда немцы потеснили союзников-итальянцев.
Военный комендант
Парос – один из множества невеликих островков Кикладского архипелага. Но стратегически важный. Во время Пелопоннесского восстания в период Русско-турецкой войны 1768–1774 годов, он в числе тридцати греческих островов, при поддержке российского флота, вошёл в так называемую Архипелажную губернию, а её центром стал один из городков на Паросе.
Парос – легендарный остров Греции, родина древнегреческих скульпторов, философов, поэтов, ораторов: Агоракрита, Архилоха, Эвена Паросского, «прародина» Венеры Медицейской и Ники Самофракийской – эти античные шедевры, как и многие прекрасные статуи героев и богов Эллады, изваяны из идеальной белизны и твёрдости паросского мрамора.
Но вряд ли высшее немецкое командование интересовала история сказочного по красоте греческого острова, «всплывшего» в самом центре Эгейского моря. Нет, он, говоря современным языком, виделся фюреру непотопляемым авианосцем, «бросившим якорь» на перепутье морских дорог.
Но и англичане не дремали, разгадав стратегические замыслы немцев. В ночь на 15 мая 1944 года у берегов Пароса неслышно всплыла британская субмарина под командованием капитана-датчанина Андерса Лассена. Из её стального чрева на остров близ одного селения высадился английский десант. Его цель – сорвать строительство военного аэродрома, совершать диверсии против немцев, привлекая на свою сторону греческих партизан.
Георг-Михаэль фон Меренберг за работой. 1944 г.
Операция удалась: был смертельно ранен комендант Табель, он же начальник строительства аэродрома, убиты два немецких радиста. Были перерезаны телефонные провода, нарушена радиосвязь на острове.
Роль военного коменданта Пароса спешно принял Георг-Михаэль фон Меренберг, к тому времени уже майор.
Немцы не бездействовали, им удалось схватить партизана Николаса Стелласа – его зверски пытали, но двадцатилетний грек не выдал товарищей. В назидание всем остальным островитянам молодого патриота повесили… Гитлеровцы в совершенстве владели «искусством» мщения и устрашения: за пролитую кровь немецких офицера и солдат схватили сто двадцать пять мирных, ни в чём не повинных паросцев, приговорив заложников к расстрелу.
И вот здесь-то произошло удивительное, почти сверхъестественное событие! Но обо всём по порядку.
На острове Парос с давних времён был основан мужской монастырь Логовардас, во имя Живоносного источника Пресвятой Богородицы. Его настоятель, архимандрит Филофей (Зервакос), предпринимал все усилия, дабы спасти невинных. Разработан был тонкий психологический ход: под неким благовидным предлогом пригласить коменданта и его свиту в гости в монастырь. Ни о каких переговорах не могло быть и речи – немецкий комендант Георг-Михаэль фон Меренберг был бог и царь на острове! Но от дружеского приглашения в монастырь майор не отказался и в воскресный день 23 июля 1944 года пожаловал в обитель вместе с подчинёнными ему офицерами.
Вначале немцам устроили небольшую экскурсию, показав им библиотеку, иконописную галерею и переплётную мастерскую. Затем гостей пригласили в трапезную.
Монашеская братия расстаралась на славу – трапеза была обильной и изысканной: столы, уставленные кувшинами с красным монастырским вином, ломились от всевозможных сыров, блюд с оливками, инжиром и виноградом. А украшением стола, в нарушение монастырского устава, стал жаренный на углях ягнёнок.
Несколько растроганный столь щедрым и радушным приёмом, комендант фон Меренберг пообещал помощь обители. Более того, в порыве благодарности дал слово, что готов выполнить любую просьбу настоятеля. Архимандрит Филофей смиренно попросил об одном – даровать жизнь ста двадцати пяти обречённым.
Майор фон Меренберг сухо напомнил настоятелю о своём воинском долге: если он не исполнит данный ему свыше приказ, его самого расстреляют. Подобная «мягкотелость» в Третьем рейхе каралась сурово. Да и обстановка была накалена до предела, ведь минуло всего три дня после неудавшегося покушения на Гитлера: летели головы немецких офицеров – всех, на кого лишь падала тень подозрения.
…Архимандрит скорбно склонил седую голову. И в это мгновение взгляд коменданта упал на живописную картину, висевшую в трапезной. Он всё более внимательно всматривался в неё и вдруг воскликнул: «Да это же Ялта!»
Комендант острова Парос Георг-Михаэль фон Меренберг (первый слева) в гостях у монастырской братии. 1944 г.
Оказалось, с этим крымским городом Георга-Михаэля фон Меренберга связывали самые трогательные воспоминания – сюда, на виллу бабушки, Светлейшей княгини Екатерины Юрьевской, возведённую волею августейшего деда, Александра II, близ Ливадийского дворца, он часто приезжал в детстве с матерью. Любил плавать в черноморских волнах, нежиться на горячей гальке, наслаждаясь весёлой и беспечной крымской жизнью.
Много позже архимандрит Филофей вспоминал: «Атмосфера вокруг нас была наполнена миром и доброжелательностью. Я чувствовал, что мы вступили в царство чудес». Глядя на потеплевшие глаза всесильного коменданта, настоятель дерзнул ещё раз повторить свою просьбу. Комендант молчал. И тогда архимандрит решительно попросил: «Пусть и меня включат в число осуждённых на смерть!»
«Поступим иначе, – кивнул головой фон Меренберг, – я дарю жизнь и свободу заложникам с тем лишь условием, что Вы дадите мне слово – они никогда не будут нападать на немецких солдат!»
Так неожиданно счастливо для ста двадцати пяти обречённых завершился тот визит немецкого коменданта в монастырь. Вот поступок, достойный внука русского царя и правнука великого поэта!
Путешествие на Парос
Наступление советских войск стремительно меняло линию фронтов не только на военных картах – вскоре, осенью 1944 года, гитлеровцы вынуждены были оставить Кикладские острова, Парос, да и всю Грецию.
Спешно покинул остров и его бывший военный комендант Георг-Михаэль фон Меренберг. Сам же он, прожив ещё двадцать послевоенных лет, мирно почил в январе 1965 года и похоронен в родном Висбадене. Там, где вечным сном спят его титулованные предки: великий герцог Вильгельм Нассауский и герцогиня Паулина (прадедушка и прабабушка со стороны отца), бабушка – графиня Наталия фон Меренберг, урождённая Пушкина, и дед – принц Николай Нассауский, крестник русского царя Николая I, отец – граф Георг-Николай фон Меренберг, чуть было не ставший великим герцогом Люксембургским. Их имена сияют золотом на мраморной доске, впаянной в нишу герцогской ротонды-усыпальницы, что на старом кладбище Альтенфридхоф, а ныне – городском парке…
Последним удостоенным чести быть захороненным в фамильном мавзолее стал отец Георга-Николая, переживший ужасы Второй мировой в Висбадене (ковровые бомбардировки американской авиации сровняли его особняк на Паулиненштрассе с землёй) и умерший в послевоенном 1948-м.
Как любит история чертить свои замысловатые круги! Чудесным образом монахи греческой обители разыскали в Германии Клотильду фон Ринтелен, урождённую графиню Меренберг, дочь бывшего военного коменданта Пароса, за кого святые отшельники и по сей день возносят молитвы Господу.
Итак, Клотильда фон Ринтелен отправилась из Висбадена на далёкий греческий остров. Она и сама была безмерно удивлена неизвестными обстоятельствами, связанными с жизнью отца, неожиданно открывшимися ей. Знала лишь, что отец в годы Второй мировой служил на греческом Паросе, а так как он не имел привычки вспоминать о бесславной войне, то и его военная служба в нацистской Германии оставалась семейной тайной за семью печатями. Подобно остальным главам немецких семейств, счастливо вернувшимся домой, майор фон Меренберг хранил молчание о былых «подвигах».
Волнения Клотильды фон Ринтелен понять можно: она боялась узнать о бедах, какие её отец мог принести жителям Пароса! Тем большей была радость, когда монахи, радушно встретившие её, рассказали о тревожном июльском дне 1944-го и смелом решении майора фон Меренберга.
Дочь бывшего немецкого коменданта Пароса возложила букет из лилий и роз к мемориалу молодого грека-патриота Николаса Стелласа, замученного её соотечественниками: его память празднуют ежегодно в последнее майское воскресенье. И пообещала, что обязательно приедет на торжество 23 июля, знаменательное в многовековой истории Пароса, – именно в этот день архимандрит Филофей был причислен к лику святых Греческой православной церкви. Насельники монастыря веруют, что в то далёкое воскресенье явила свою высшую милость Пресвятая Богородица, – к Ней, Заступнице рода человеческого, обращены были тогда горячие молитвы настоятеля. Кончина старца Филофея, как и его долгая земная жизнь, была блаженной и святой, о том 8 мая 1980 года (в канун дня Победы!) писали все греческие газеты.
А на острове Парос, в монастыре Логовардас, обители старца, верующие возносят ныне молитвы перед иконами с ликом Святого Филофея…
Клотильфа фон Ринтелен даёт друзьям автографы. Висбаден. Фотография Л.А. Черкашиной. 2007 г. Публикуется впервые.
Но вот необычное обстоятельство, вряд ли известное монахам славной обители, да и самой Клотильде фон Ринтелен, возглавлявшей Немецкое Пушкинское общество. День 23 июля (по старому стилю – 10 июля) был особо почитаем в семье Пушкиных. В этот июльский день Александр Сергеевич заказывал благодарственный молебен и сам горячо молился перед фамильной реликвией – святой ладанкой с частицей Ризы Господней. История ладанки требует особого рассказа: дарована она была царём Михаилом Фёдоровичем, первым из династии Романовых, одному из предков поэта, боярину Пушкину, в награду за верность и труды на благо Отечества. А саму серебряную ладанку на цепочке всегда носил на груди русский гений, объявленный в советские времена чуть ли не революционером и безбожником!
Известно, что Александр Пушкин завещал детям, внукам и правнукам не забывать этот святой день, горячо молиться Всевышнему, не прерывая семейной традиции. Что, к слову сказать, наследниками поэта исполнялось неукоснительно, и в тот памятный июльский день военного 1944-го тоже! Древняя ладанка принадлежала в то время Анне Александровне Пушкиной, глубоко верующей внучке поэта, жившей в Москве и свято чтившей заветы великого деда. Там, в московском доме на Арбате, и хранилась святая реликвия Пушкиных – там, перед ней и старинными фамильными иконами, возносились молитвы за наших воинов, за победу…
Ещё одна историческая зарубка: 23 июля 1944 года был освобождён от гитлеровцев Псков, столь много значивший в судьбе поэта…
Но вся эта поразительная история была бы неполной без рассказа о другом правнуке русского гения, лейтенанте Красной Армии Григории Григорьевиче Пушкине.
Знать бы майору фон Меренбергу, что воевал он не против безликих советских солдат, а против своих братьев в самом что ни на есть прямом смысле! На фронтах Великой Отечественной фашистской орде противостояли потомки поэта, его правнуки и праправнуки: Григорий, Борис и Сергей Пушкины, Александр и Олег Кологривовы, Сергей Клименко…
Итак, брат против брата! Григорию Пушкину не пришлось встретиться с троюродным братом Георгом-Михаэлем фон Меренбергом ни на поле боя, ни в мирной жизни. А жаль… Увидевшись, братья были бы поражены фамильным сходством, доставшимся им от русского гения, – оба они получили «в наследство» от прадеда знаменитый пушкинский профиль!
А вот с дочерью былого противника, Клотильдой фон Ринтелен (своей двоюродной племянницей), Григорию Григорьевичу Пушкину довелось познакомиться. И случилось то в октябре 1993-го – тогда правнука поэта пригласили в немецкий Гёттинген, на международный культурологический форум, где его выступление было встречено шквалом оваций. «Живой Пушкин, живой Пушкин!!!» – гудела чопорная университетская аудитория.
А ведь та встреча случилась в Гёттингенском университете – том самом, куда некогда предполагал Константин Батюшков «запереть» юного Пушкина, дабы утихомирить его слишком горячий русский нрав, приучив к немецкому прагматизму!
«Живой Пушкин», удивительно похожий на своего великого прадеда, побывал и в Висбадене, в гостях у Клотильды Георгиевны, как на русский манер, любил называть её Григорий Григорьевич. О том давнем визите он, всегда внешне невозмутимый, вспоминал почему-то с особой теплотой…
Вот так пути майора люфтваффе и лейтенанта Красной армии, непримиримых врагов, незримо скрестились в старинном городе немецкой земли Гессен. Круг таинственным образом сомкнулся.
«Капитанская дочка»
Немецкая «капитанская дочка», графиня Клотильда фон Меренберг, она же и наследница великого герцога Вильгельма, в честь коего названа главная улица в Висбадене, росла без бонн и гувернанток. Ей довелось познать все тяготы жизни в поверженной и униженной Германии – послевоенное детство тяжёлым было не только в победившей России…
Их «уплотнили», поселив в дом ещё несколько семейств беженцев. От тех времён на память остался детский портрет Клотильды, написанный француженкой-эмигранткой. Особняк, где жил дед с семьёй, разбомбили во время одного из налётов американской авиации, а вот вилла на Зонненбергштрассе, где почти сорок лет прожила её русская прабабушка, счастливо сохранилась.
Клотильфа фон Ринтелен с фамильным родословием (второй портрет на схеме справа в верхнем ряду – адмирала Хосе де Рибаса). Фотография Л.А. Черкашиной. 2007 г. Публикуется впервые.
Правда, вилла давно уже не принадлежит семье, как и соседняя, где после свадьбы в Ницце поселились дедушка Георг с бабушкой Ольгой. (Позднее молодые супруги обосновались на Паулиненштрассе в том, не уцелевшем ныне доме.) До сих пор сохранилась решётчатая калитка в ограде, разделявшей две усадьбы, – видимо, общение двух семей, матери и сына, происходило довольно тесно и самым родственным образом.
Изящный трёхэтажный особняк дочери Пушкина, с балконом, колоннами и парадной каменной лестницей, отделён от улицы кованой чугунной оградой. Вилла стоит в глубине сада, заросшего магнолиями, рододендронами и необычными деревцами, сплошь усыпанными красными ягодами – будто повисшими на ветвях хвои каплями крови…
Знать бы ей, графине Наталии Меренберг, что внук прольёт свою кровь в России. Увы, не за её родину…
Зато неведомая ей правнучка Клотильда верна своей давней мечте – духовно сблизить Германию и Россию. Вот уже более двадцати лет в Висбадене действует созданное ею общество культурного обмена между двумя странами.
Долгие годы Клотильда фон Ринтелен возглавляла Немецкое Пушкинское общество и делала то с присущей ей основательностью. Часто приезжала в Россию, и всякий раз – с бесценными подарками пушкинским музеям: то с кольцом, увенчанным фамильным гербом, то с фарфоровым бюстом красавицы-прабабушки Наталии Меренберг, а то и с рукописью романа, написанного младшей дочерью поэта.
Да и на родине, в немецком Висбадене, старается поддерживать интерес сограждан к русскому гению. Имя Пушкина не должно быть забыто в современной Германии. И верит: в этом – её жизненная миссия.