Йоргенсен поднялся на палубу и остановился у поручня, осматривая базу. Я провел яхту мимо пристани и пришвартовался сразу за лодкой с мясом. От группы наблюдателей отделился пожилой мужчина и подошел к нам. Он был высоким и поджарым, а кожа на его лице задубела и приобрела красновато-коричневый оттенок красного дерева, являвший собой удивительный контраст с густой белоснежной шевелюрой.
— God dag, herr direktor, — обратился он к Йоргенсену.
У него были мелкие черты шаловливого мальчишки, которые сейчас расплылись в улыбке, отчего от уголков глаз разбежались тысячи крохотных морщинок.
Я перебрался через поручень и спрыгнул на пристань.
— Это мистер Килланд, управляющий базой, — коротко бросил мне Йоргенсен, после чего продолжил говорить по-английски: — Итак, Килланд, что вам удалось выяснить относительно той партии китового мяса для Англии? Как в нее попало сообщение?
Килланд развел руками, демонстрируя беспомощность.
— Простите, — произнес он, — но я ничего не выяснил. Я никак не могу это объяснить.
— Вы всех людей опросили?
— Да, herr direktor. Никто ничего не знает. Это полная загадка.
— Кто из китобоев тогда находился на базе? — спросил я.
— Это был «Хвал Ти»? — отчеканил свой следующий вопрос Йоргенсен.
По резкому тону сразу было ясно, что перед ним подчиненный, и внезапно я понял, что ни за что на свете не хотел бы работать на этого человека.
Но Килланда резкость директора ничуть не смутила.
— Да, — немного удивленно ответил он. — Да, тут был «Хвал Ти». Ловаас как раз привез того кита. Это был первый кит сезона. Как вы узнали?
— Это не имеет значения, — оборвал его расспросы Йоргенсен. — Пройдемте в контору и там поговорим.
И он зашагал по проходу между упаковочными цехами.
Килланд обернулся ко мне и улыбнулся.
— Нам лучше пойти за ним, — сообщил он.
Джилл и Кертис сошли на берег и догнали нас.
— Какой ужасный запах, — произнесла Джилл, прижимая к носу платок, хотя его нежный аромат уже напрочь заглушила непереносимая вонь.
— Это деньги, — усмехнулся Килланд. — На китобойной базе деньги так пахнут всегда.
— Слава богу, что у меня их не много, — рассмеялся Кертис. — Еще никогда в жизни я не слышал такого жуткого запаха. Даже в пустыне пахло лучше, хотя смрад там стоял порой ужасающий.
Мы прошли мимо упаковочных цехов, где на высоких полках от пола до потолка было сложено китовое мясо, и поднялись на разделочную площадку. Это был своего рода двор с дощатым полом, окруженный зданиями фабрики. Слева от нас наклонный настил уходил прямо в море. Справа виднелись лебедки с покрытыми жиром стальными тросами. Прямо перед нами возвышалось основное здание фабрики, также снабженное лебедками, с помощью которых китовый жир поднимали наверх, где его варили в огромных чанах. Площадку усеивали части позвоночника. Красные полосы мяса свисали с огромных костей. Мужчины в тяжелых сапогах, зацепив куски позвоночника длинными стальными крючьями и поскальзываясь на пропитанных кровью досках, волокли их к лебедкам. Площадка была покрыта толстым слоем маслянистого жира. Джилл схватила меня за локоть. Было очень скользко. Пройдя по засыпанному пеплом склону, мы миновали бойлерную и баки для мазута и поднялись к сгрудившимся на плоской скале деревянным домишкам.
В конторе запах был чуть менее едким. Окна выходили на дымящиеся ржавые трубы и корпуса фабрики, за которыми расстилалось море.
— Так значит, того кита привез Ловаас, — произнес Йоргенсен, усаживаясь за стол рядом с радиооборудованием. — Это было восьмого или девятого?
— Девятого, — ответил Килланд и пододвинул второй стул Джилл. Мы с Кертисом присели на край стола. — Он пришел на рассвете. К вечеру мясо было разрезано, упаковано и погружено на лодки.
— Когда Ловаас отсюда ушел? — спросил Йоргенсен.
— Не раньше вечера, — пожал плечами управляющий. — Ему были нужны вода и горючее.
— Значит, сообщение в мясо мог подсунуть любой из рабочих базы или экипажа «Хвал Ти»?
— Выходит, что так.
— Как насчет вашего главного упаковщика? Почему он не следит за порядком?
— Он следит. Но упаковочные цеха слишком большие, чтобы уследить за всеми, кто входит и выходит. Кроме того, ему незачем следить за людьми, которые проходят через цеха по пути на пристань.
— Они могут красть мясо.
— Им незачем это делать. Я позволяю им брать домой столько, сколько им необходимо.
— Понятно. — Йоргенсен поглаживал подбородок, кончиками пальцев массируя голубоватую щетину. Золотой перстень вспыхивал на солнце. — Значит, это мог быть практически любой из тех, кто находился на базе?
— Именно так.
Я чувствовал, что Килланд не стремится помогать в расследовании. Было ясно, что этот перекрестный допрос ему очень неприятен. Йоргенсен посмотрел на часы.
— Ровно девять, — пробормотал он и повернулся к радио.
Мгновение спустя в конторе раздались уже знакомые позывные китобоев, вызывающих базу: «Алло — алло — алло — алло “Бовааген Хвал”».
«Кит два» доложил о своем положении, а затем «Кит пять» сообщил о забитом ките. Йоргенсен поднес микрофон к губам и попросил «Кита десять» сообщить свои координаты. Голос капитана Ловааса ответил:
— Vi passerer Utvaer Fyr, herr Jorgensen. Vi er fremme klokken ti.
— Что говорит Ловаас? — шепотом поинтересовался я у Джилл.
— Он говорит, что как раз проходит мимо маяка Утваер, — отозвалась она. — Он будет здесь сегодня в десять часов утра.
Оставался один час. Всего один час, и он будет здесь, в этой конторе, думал я. Вполне возможно, что он расскажет свою историю одновременно мне и Йоргенсену. С другой стороны, Йоргенсен может отвести его в сторону и убедить держать рот на замке.
— Где этот маяк Утваер? — спросил я у Джилл. — К северу от Боваагена?
— Да, — ответила она. — Милях в двадцати к северу.
Йоргенсен выключил радио. Он сидел, глядя в окно и продолжая потирать свой небритый подбородок.
— Пока Ловаас не вернется, делать нам все равно нечего, — произнес я, вставая со стола. — Так что мы можем позавтракать. — Я кивнул Кертису, приглашая его последовать моему примеру. Йоргенсен поднял глаза на меня. — Позавтракаете с нами на яхте? — спросил я. — Или останетесь на базе?
— Спасибо, я буду завтракать здесь, — ответил он.
Я обернулся к Килланду.
— Кстати, что из себя представляет этот капитан Ловаас? Он хороший капитан?
— Он хороший skytter, если вы об этом, — ответил Килланд. Увидев мое озадаченное лицо, он добавил: — Skytter — это то же самое, что в вашем языке «стрелок». Мы называем так наших капитанов, поскольку именно они всегда стреляют из гарпунной пушки. Все остальное меня не интересует. Что касается «Хвал То» и «Хвал Фем» — это другая история. Они принадлежат фабрике, и я сам выбираю капитанов. Но «Хвал Ти» принадлежит Ловаасу. Он сам себе хозяин и продает нам свой улов на основании заключенного с ним контракта.
— Значит, он делает то, что хочет? — уточнил я.
— На борту своего корабля — да.
— Это все объясняет, — пробормотал я.
— Что это объясняет? — Килланд смотрел на меня и явно ничего не понимал.
— Насколько я понимаю, несколько лет назад у него были проблемы из-за убийства человека?
— Я что-то об этом слышал, — кивнул Килланд.
— Эта леди — дочь Уолтера Сомерса. «Петерсен и Сомерс» — одна из компаний Сандефьорда, — пояснил Йоргенсен, кивая в сторону Джилл.
— Вот как!
Килланд перевел взгляд с Йоргенсена на Джилл.
— Вы позволите мне воспользоваться вашим телефоном? — спросил я.
— Да, конечно.
Килланд подвинул аппарат ко мне.
— Джилл, — обернулся я к девушке, — вы не вызовете мне Фьерланд? Я хочу поговорить с человеком по фамилии Улвик, Йохан Улвик. Скорее всего, он остановился там в отеле.
Я искоса наблюдал за выражением лица Йоргенсена и заметил, как при упоминании имени нашего представителя в его глазах внезапно вспыхнул интерес.
Джилл сняла трубку и попросила соединить с Фьерландом. Последовала короткая пауза. Йоргенсен начал барабанить пальцами по промокательной бумаге, накрывающей весь стол.
— Er det Boya Hotel? — спросила Джилл. — Kunne de si meg om der bor en herr Johan Ulvik der? Utmerket. Jeg vil gjeme snakke med ham. Takk.
Ожидая ответа, она выпрямилась и посмотрела в окно. Ее лицо было серьезным и сосредоточенным. Это была совсем другая Джилл. Передо мной была девушка, которая во время войны работала на роту Линге. И вдруг я понял, что она не только привлекательна, но также может действительно оказаться очень полезна. Услышав в трубке треск и голос, она быстро склонилась к столу.
— Er det herr Ulvik? — И, перейдя на английский: — Пожалуйста, не кладите трубку. С вами желает побеседовать мистер Гансерт.
Я взял трубку и сказал ей с Кертисом возвращаться на яхту и заняться завтраком.
— Буду через минуту, — добавил я, покосившись на Кертиса, чтобы убедиться, что он меня понял. — Это вы, мистер Улвик? — произнес я уже в трубку.
— Да, это Улвик, — еле слышно раздалось у меня в ухе.
— Это Гансерт, — произнес я. — С вами связывался сэр Клинтон Манн?
— Да. Именно поэтому я сейчас во Фьерланде.
— Хорошо. А теперь послушайте, — продолжал я. — Мне необходимо произвести вскрытие тела Джорджа Фарнелла. Его уже похоронили, но я настаиваю на эксгумации и медицинской экспертизе. С этим будут проблемы?
— Полиции понадобятся пояснения и основания.
— Скажите им, что у нас есть основания полагать, что его смерть не была случайностью. — Я оглянулся на Йоргенсена. Он смотрел в окно, но его пальцы перестали выбивать дробь. Он напрягся и ловил каждое слово. — Договоритесь о том, чтобы эксгумацию провели как можно скорее. Вы можете это сделать?
— Это будет трудно, — последовал ответ. — У вас есть доказательства того, что его смерть не была случайностью?
— Нет, — ответил я. — Я надеюсь обнаружить эти доказательства на теле — следы борьбы или еще что-нибудь в этом роде.