Едва мы вышли на дорогу, как во мгле показались две горящие фары. Сперва я подумал, что это броневик, но когда машина выехала из облака, оказалось, это крошечная спортивная легковушка. Она остановилась рядом с нами, и тут я узнал в ней машину Найтингейла. В ней сидели трое. Все они были облачены в противогазы и оттого выглядели до странности безликими. Двое на переднем сиденье были в форме ВВС а тот, что устроился сзади, — в цивильном платье.
Не успели они снять противогазы, как я уже понял, кто эти двое. Вел машину Найтингейл, рядом с ним сидела Марион.
— Где вы пропадали, Барри? — Ее голос звучал тихо, и на мгновение мне почудилось, что глаза Марион полны тревоги и укоризны. Но на губах ее играла улыбка, при виде которой у меня бешено заколотилось сердце. Мгновение спустя улыбка тронула и глаза, внезапно озарив все лицо Марион.
Наверное, я так и стоял бы, глядя на ее продолговатое овальное личико, обрамленное взъерошенными, будто у мальчика-пажа, локонами, пока не стали бы приземляться немецкие транспортные самолеты, но меня вывел из оцепенения голос сидевшего сзади.
— Барри, старый пес, что ты тут затеял?
Я отвел глаза от Марион. Человек уже снял противогаз. Это оказался Билл Трент.
— А ты-то здесь за каким чертом? — спросил я.
Боюсь, голос мой звучал с холодком. Как-никак, Билл потревожил то состояние блаженства, в котором я пребывал. А любому, кто нарушит очарование этого первого открытия любви, предложенной так вольно и свободно, на теплый прием нечего и рассчитывать.
— Возвращаюсь после вынужденной посадки возле Редхилла, а этот парень меня уже поджидает, — объяснил Джон Найтингейл. — Он пытался добиться встречи с Уинтоном, но безуспешно.
— Он доказал, что Вейл — шпион, — на удивление будничным голосом вставила Марион.
— Почему ты так в этом уверен, Билл? — спросил я.
— Да потому что никакой он не Вейл, старина! — воскликнул Трент. — Вейла в последний раз видели в тридцать шестом году в концлагере Дахау. То есть через два года после возвращения в Англию того Вейла, что работает здесь библиотекарем.
— Но как ты это узнал?
— Получив твое послание, я сделал все возможное, чтобы выяснить всю подноготную Вейла. Удалось весьма подробно разузнать о его семье, но, похоже, все его родственники умерли. Как он жил до тридцать четвертого года, я почти ничего не раскопал, и тогда, отчаявшись, решил потолковать со своими знакомыми беженцами. Я знал одного из немногих людей, сумевших совершить побег из Дахау. Он сказал, что два года сидел в этом лагере с Вейлом. Я знал, что это правда, поскольку мой знакомый пересказал мне биографию Вейла, и она совпадала с той, которую я уже знал. Этот человек сообщил мне, что к моменту его побега Вейл все еще был в лагере, медленно угасал от чахотки.
— Я убедил Уинтона встретиться с Трентом, — вставил Джон Найтингейл. — Уинтон был поражен. Как-никак, Вейл слыл добрым малым и здорово помогал командованию истребительной авиации в разработке тактики. Решили допросить его, послали охрану, но Вейла в лагере не оказалось. Тут я испугался и рассказал Уинтону все, что слышал от тебя. Он тут же отправил меня за тобой. Было уже за полночь, на позиции тебя не оказалось. Мисс Шелдон несла ночное дежурство в штабе, она-то и сказала мне, которую из ферм Коулд-Харбор ты выбрал.
— И мы туда поехали, — подхватила Марион. — И обнаружили развалюху-ферму, а в ней милого старикана в ночном колпаке и халате. Но вас там не оказалось. Он сказал, что накормил каких-то двух солдат. Мы вернулись сюда и сидели в штабе, когда началась вся эта катавасия, а потом Уинтон разговаривал с вашим сержантом. А что было с вами, Барри? Вы ведь что-то нашли?
Я в двух словах сообщил им о Вейле, гравийном карьере и грузовиках, объяснил суть плана и начал было рассказывать, как мы уничтожили три машины, но тут из тающего дымного облака выкатился броневик в сопровождении двух автомобилей ВВС. Лэнгдон шагнул вперед и махнул рукой. Машины притормозили невдалеке от нас.
Из своей легковушки выпрыгнул Уинтон, из второй машины выбрались майор Коминс и Огилви. Они только что сняли противогазы и, приближаясь к нам, запихивали маски в сумки.
Лэнгдон выступил вперед, козырнул и в нескольких словах обрисовал обстановку. Когда он умолк, командир части повернулся к молоденькому лейтенанту-артиллеристу, стоявшему у открытой дверцы броневика.
— Росс! — крикнул он. — Где-то к северу возле проволоки стоит грузовик ВВС. Необходимо немедленно вывести его из строя. Если можно, захватите в целости — мне нужны пленные. Я буду в штабе.
— Слушаюсь, сэр! — Голос лейтенанта приглушала маска противогаза.
Стальная дверца броневика с лязгом захлопнулась, огромная тяжелая машина взревела и умчалась по гудрону на север, растаяв в дымном облаке, которое уже начинало рассеиваться. Уинтон повернулся ко мне.
— Отличная работа, Хэнсон, я этого не забуду, — сказал он. — Вы поедете со мной. Сержант Лэнгдон, соберите ваше подразделение и как можно быстрее укомплектуйте расчет орудия. Штаб будет держать вас в курсе.
— Слушаюсь, сэр!
Когда Лэнгдон скрылся из виду, Уинтон кивнул мне, и я двинулся за ним к машине. Занеся ногу на подножку, он остановился.
— Мистер Огилви, объедьте, пожалуйста, огневые позиции. Посмотрите, все ли в порядке. Самое главное, чтобы расчеты знали свои зоны обстрела приземляющихся самолетов. Огонь вести строго по этим зонам. Не хватало еще устраивать дуэли через летное поле. Коминс вас подвезет. Вы же собирались объехать позиции наземной обороны, не так ли, майор? Вот и прекрасно! Желаю успеха!
Он забрался на водительское сиденье.
— Прыгайте сюда, Хэнсон!
Я уселся рядом с ним, и большая машина пулей помчалась вперед, резко накренившись на развороте. От дымовой завесы осталось лишь несколько жиденьких клочков, впереди в сером свете зари смутно маячили знакомые очертания базы. Описав полукруг по летному полю, мы покатили к затянутым колючей проволокой воротам оперативного штаба. Уинтон ехал быстро и не переставая засыпал меня вопросами, но когда мы подъехали к штабному бункеру, он неожиданно умолк.
На Уинтона легла огромная ответственность, и в последующие несколько минут этот человек вызвал мое невольное восхищение. Сознавая тяжкое бремя этой ответственности, он нес его спокойно, без ненужной суеты. Думается, Уинтон был из тех людей, чьи лучшие качества проявляются в бою. Сейчас он доказал, что обладает хладнокровием и даром воображения. Войдя в штаб, Уинтон первым делом распорядился, чтобы два «харрикейна» оснастили дымовыми баллонами, а на метеостанцию отправили конного связного за двумя зондами.
— «Танной», — крикнул он, — дайте отбой газовой тревоги!
Сидевший в углу человек негромко заговорил в микрофон. Откуда-то из-за стен этого огромного подземного зала донеслось едва слышное эхо его голоса:
— Внимание! Отбой газовой тревоги. Можете опять выставлять физиономии напоказ, ребята, отбой газовой тревоги.
На первый взгляд казалось, что в зале царит бестолковщина: у телефонов сидело множество девушек, еще больше их стояло вокруг вперемежку с офицерами. Создавалось впечатление, что они бездельничают. В центре всеобщего внимания был громадный стол, крышка которого представляла собой карту юго-восточной Англии и Английского канала[37].
Вдруг рядом со мной оказалась Марион. Она сжала мою руку, я глянул и увидел ее горящие возбужденные глаза.
— _Это все благодаря вам, — сказала она. — Ваш спектакль. Надеюсь, он сойдет хорошо.
— Где Найтингейл? — спросил я.
— Поехал к капонирам. Через пару минут поведет свою эскадрилью на взлет.
— А Трент?
— О, я оставила его у дверей. Он пытается получить допуск сюда. — Она снова сжала мою руку и пошла в другой конец зала, к свободному столу с телефоном и блокнотом.
Я остался стоять в одиночестве и растерянности. Мне казалось, что моя грязная, заляпанная маслом форменка здесь совсем не к месту: вокруг мелькали лишь синие мундиры ВВС. Больше всего мне хотелось сейчас взлететь вместе с какой-нибудь эскадрильей, чтобы драться там, в воздухе. Или вернуться к орудию. Хотелось действовать. Делать дело. Какое угодно, лишь бы не мучиться тревожным праздным ожиданием.
Уинтон протянул мне записку. На листке было нацарапано: «Митчет сообщает о захвате четырех грузовиков с дымовыми баллонами». Вскоре все базы истребителей на юго-востоке одна за другой доложили, что машины с баллонами либо захвачены, либо выведены из строя.
Растерянность разом улетучилась. Я больше не чувствовал себя лишним в этом незнакомом зале под землей. Ощущение было такое, словно я мгновенно снова превратился в журналиста. Прямо на моих глазах разворачивалось какое-то действо, впечатления откладывались в мозгу, и я знал, что когда-нибудь пущу этот материал в дело. Боже мой, да кое-кто из парней с Флит-стрит отдал бы последние штаны, лишь бы оказаться здесь, в гуще событий. Я почувствовал трепетную гордость человека, совершившего подвиг.
К Уинтону подбежала девушка из ЖВС.
— Докладывает мистер Росс, сэр, — проговорила она. — Грузовик захвачен в целости и сохранности, взято семеро пленных.
— Отлично. Пусть немедленно доставят сюда и пленных, и машину.
Вот и все. На этом закончились попытки Вейла обеспечить немецким войскам высадку в Торби. Я вспомнил, с каким видом он провожал эти грузовики в путь. Сколько спокойствия и уверенности в себе! Что ж, в тот миг он имел на это полное право: план был хитроумный. Просто Вейлу изменила удача. Интересно, что он станет делать теперь? Арест и расстрел за шпионаж — столь бесславный конец как-то не вязался с его обликом. Но так, наверное, и будет. Разумеется, Уинтону придется присутствовать на заседаниях военно-полевого суда…
Зажужжали телефоны, и девушки за столами принялись лихорадочно что-то записывать. Другие относили листки на большой стол. Комната внезапно ожила, все смешалось, но в сумятице этой прослеживался четкий порядок: люди делали свое дело.