— Да кто это из наших? Ни у кого «яблока» точно нет. Говори, кто из них? И что, этот гад тебя запугивал? — нахмурилась Воробьева, — если хоть пальцем тронет, я ему все ребра пересчитаю, я ему шею сверну, этому козлу…
— Ты погоди, погоди, Тонь, — еще больше ожившего снеговика, Камилла испугалась вида своей мрачной подруги, — он не из наших, только перевелся. Мало ли кто такой. И родители у него могут быть о-го-го. Вдруг в универ явятся на разборки? Или отцу скажут. Или еще хуже — маме…
— Деньги с тебя требовал? — не поддалась Тоня.
— Говорил, что должна буду отремонтировать, если не соглашусь помочь ему.
— Чего? — недоверчиво пододвинулась Воробьева, поднимая с пола упавший рюкзак, — с чем это помочь? Что за дела?
— Просто… просто показать, что к чему в универе. Вот и все.
— А ты у нас типа специалист, Тихонова! — ударила себя по коленям Тоня, — так-так, погоди-ка! Значит, этот парень, вместо того, чтоб заставить тебя платить за чертово «яблоко», предлагает взамен прогуляться по универу? Мил, ты сама хоть улавливаешь некую эм-м… странность?
— Понимаю я это! — нахмурилась Камилла, принимаясь водить пальцами по блестящему боку кофе — автомата, — но что мне делать, если я действительно виновата?
— Говорю же, странный он! Вдруг маньячина какая? — ткнув в нее пальцем, предположила Воробьева, — спецом телефон утопил, чтоб вот таких наивных заманить куда-нибудь.
— Да не похож он на маньяка, — поморщилась Камилла.
— Ну, какой он? Страшный, да? Точно урод и маньяк. Вот и использует тебя! Или просто запал. Вот так и есть. А по-другому девчонку подцепить не может. Точно, — хмыкнула Тоня, качая головой со знанием дела, — и денежка родительская не помогает видимо.
— Ну ты и загнула, Тонь! — возмутилась Камилла, — красивый он, и популярный среди девчонок. Пищали стояли на крыльце, когда он просто мимо проходил. У такого нет причин «западать» на недоразумение вроде меня. Наверное, хочет наказать, чтоб на побегушках у него побыла. Ну поиздевается немного. В первый раз что ли? А там глядишь, и каникулы начнутся, может и забудется все. Тонь, мне никак нельзя, чтоб родители об этом узнали. И так проблем хватает.
Верно, она и так завралась в связи с последними событиями. Она обязательно разберется. Сама. Не походил Роман Морозов на маньяка или негодяя…
— Имя его знаешь? — ворвалась в ее мысли Тоня, — как хоть зовут гада?
— Ты потеряла, когда убегала, Золушка, — знакомый голос заставил обоих повернуть головы, наконец замечая подошедшего сокурсника.
И как долго здесь стоял?! Он ведь ничего не слышал? Не услышал же?..
— Держи, — с легкой улыбкой глядя сверху вниз на притихших девушек, Роман еще раз протянул Камилле оброненную ранее ручку.
— Тонь, — смущенно смогла заговорить девушка, принимая вещь из руки сокурсника, — это Роман Морозов. Он недавно перевелся из Питера, и теперь в нашей группе.
Глядя из-под мокрой взъерошенной челки на стоявшего брата, Тоня почувствовала, как задергался глаз. Вот черт! Вот невезение! И по какому проклятию эти двое пересеклись еще до появления в универе?! Почему именно они? Вот черт…
Камилла с удивлением наблюдала за поведением подруги. Почему вела себя так странно? Выглядела даже немного испуганной. Что же происходило?
— Маньяк, значит? — с опасной улыбкой растягивая слова, Роман неожиданно приблизился к Тоне, склоняясь над нею и придерживаясь одной рукой за стену над ее головой.
— Да это… — невнятно пробормотала Воробьева.
— Козел? — прекрасно понимая ее замешательство, продолжил перечислять Роман.
— Все не так… — нервно улыбнулась девушка.
— Урод, которого и денежка родительская не спасет? — холодно произнес Морозов, таким тоном, что Камилла прижалась спиной к металлическому боку кофе — автомата, боясь пошевелиться.
За одно мгновение превратился из милого парня в то самое чудовище, которое так красочно описывала Тонька? Вот жуть!
— Извини, ладно? Я это… — снова сделала попытку оправдаться Воробьева.
— Так жестоко издеваться над собственным ранимым братом, — с чувством на выдохе произнес Роман, едва сдерживая улыбку, когда увидел, как несчастно поморщилась сестра, — представляешь, как тяжело мне жилось все эти годы?
Теперь молодой человек повернул голову к ошеломленной Камилле.
— У меня даже детская травма была, — продолжил поддразнивать сестру Морозов, — и не скажешь ведь, что двойняшки, верно? Настолько изводила в детстве, что до сих пор не хочет братом признавать. Скрывает от всех, что мы родственники.
— Это… Это правда? — Камилла сама не узнала свой голос, переводя испуганный взгляд на подругу.
Та поджала губы, сердито кулаком замахиваясь на брата.
— Врет он все! Ни слова правды! — она поднялась со скамейки.
— Ни слова? — хмыкнул Морозов.
— Вы действительно брат и сестра? — Камилла встала следом за подругой, теперь глядя на обоих и пытаясь найти хоть что-то, что подтвердило бы родство этих двоих.
Но это было просто смешно…
— Да!
— Нет!
Выпалили оба одновременно, и девушка покачала головой. Тоня сдалась первой под требовательный взгляд брата. Ладно, врать своей единственной подруге она не могла. Это уже никуда не годилось. Пусть и не в такой ситуации, но все равно собиралась рассказать.
— Мы близнецы…
— Что? — скептически поморщилась Камилла.
— То есть эти — двойняшки, черт, — поправила себя Воробьева, — короче, этот пижон и есть мой брат…
— Видишь, говорить правду куда лучше, — сверкнул улыбкой Морозов, — согласись, что почувствовала облегчение.
— Я чувствую, что хочу тебя поколотить, — предупредила ворчливо Тоня.
— Но почему ты скрывала это? — не понимая, пожала плечами Камилла.
— Вот и мне хотелось бы знать, — возмутился Роман, и потянулся к карману брюк, когда в нем зазвонил телефон, — извините, мне нужно ответить.
Он махнул девушкам рукой, торопливо пойдя по коридору и прикладывая мобильник к уху. Камилла поглядела ему вслед и повернулась к подруге.
— Тонь.
— Погоди, — отмахнулась девушка, — дай немного успокоиться…
— Опоздаете на пару! — послышался с коридора голос брата, и Тоня снова тихо чертыхнулась.
— Заботливый какой.
— Почему ты сердишься на его? — спросила Камилла, когда ее потянули за лямки рюкзака к лестнице.
— Потому что он — это он! — отозвалась подруга.
— О да! Это многое объясняет, — нахмурилась Камилла.
— Я расскажу позже, сейчас просто прошу никому не говорить о том, что мы брат и сестра. Очень прошу. Обещаешь? — умоляюще поглядела на нее Воробьева.
— Обещаю, — вздохнула подруга, вяло шагая по ступенькам.
Он сделал неловкий глоток кофе и поморщился, вспоминая, что опять забыл добавить сахара. К тому же снова ожегся, выпивая почти кипяток.
— Черт… — Олег Морозов нервно взъерошил светлые волосы и почти с ненавистью поглядел на рабочий стол, заваленный документами.
Сегодня как никогда хотелось подпалить собственный кабинет. Секретарь разболелась под Новый год, и скорее всего «косила», чтоб прогулять праздники. Работы по горло, наверняка и тридцать первого придется до ночи сидеть… И этот мальчишка! Зачем ему переезжать? Хотел убедить его, что так лучше будет со студией сотрудничать? Что агент буквально умолял его о переезде? Так он и поверил!
Мужчина покосился на телефон, который одиноко выглядывал из-под вороха бумаг. Да нет! Да никогда! Не станет он звонить и что-то спрашивать. Разве что просто, как ответственный родитель. Только так. Отец он или нет?
— Давай, Морозов, — он снова отпил горький кофе и потянулся к мобильнику.
Решаясь, Олег Викторович нажал кнопку вызова. Конечно же, этот номер он забывал с быстрого набора удалить исключительно из-за сумасшедшей загруженности на работе. Мужчина прислонился боком к своему столу и поднес телефон к уху. Гудки пришлось слушать долго, и он уже собрался прервать вызов, когда услышал знакомый голос.
— Здравствуй… Елена… — ну что ж, его голос звучал достаточно твердо и сдержанно. Верно же?
— Что?.. Что ты хотел? Зачем звонишь? Ведь договорились, что в этом нет необходимости, — Елена торопливо подошла к зеркалу в прихожей, старательно приглаживая волосы, будто говоривший с нею человек мог ее сейчас видеть.
Нервы, все просто нервы. Под конец дня бывает так устанешь, что с ног валишься. Женщина поглядела на настенные часы. Полдвенадцатого дня… Ну и ладно. Она просто узнает, в чем дело и бросит телефон.
— У меня есть веские причины для этого звонка, — тем временем раздалось в динамике.
— Что же это за причины? — нетерпеливо поинтересовалась Елена, возвращаясь обратно на кухню.
Сегодня ей в вечернюю смену, и захотелось приготовить беспокойным двойняшкам что-нибудь перекусить. Сына сто лет дома не было. Хоть побаловать чем вкусненьким. Отец наверняка голодом морил. Вон, какой худенький. Одни глаза остались, пальто не на чем держаться. Даже куртки у дитя теплой нет! Зимой полуголый ходит… Все потому что тепла и ласки материнской нет. Что этот гад может ребенку дать?
— Я имею право знать, как доехал мой ребенок! — заявил Морозов.
— Так, значит? — ахнула Елена, тыча в сторону кухонного окна блестящим половником, — а я хочу знать, почему мой ребенок сбежал зимой раздетый из дома! Еле добрался. Вещей почти не взял. До чего ты его довел?
— Я довел? — возмутился Олег, — да я…
— Что «ты»? Что? И сказать нечего? Так и знала, — хмыкнула Елена, включая телефон на громкую связь и схватила нож, безжалостно кромсая овощи.
Морозов чертыхнулся в сторону, подальше от микрофона и сердито отхлебнул гадкий кофе. Поперхнувшись, зашелся кашлем, сипло пытаясь отдышаться.
— Что? Что там происходит? — насторожилась женщина, поворачивая голову в сторону телефона, лежащего на краю стола.
— Все… все… — сипел бывший муж.
— Что «все»? — замерла Елена, затем с испугом прижимая к груди разделочную доску, — Олеж? Ты… Ты там как?