– На всякий случай держитесь у меня за спиной.
– Почему? – спросила Саша, но сразу же встала, как было велено.
– Потому что хозяин упыря уже знает о его смерти. А те, кто все это организовал, обязательно придут, чтобы забрать вас.
От Саши веяло холодом и страхом. Они вошли в подъезд, и Денис вдруг вспомнил, как бабка когда-то говорила ему: не выходи за полночь, в это время в подъездах ходят те, кому раньше принадлежали перекрестки. Дотрагиваются до дверей, проверяют, хорошо ли они заперты, пробуют проникнуть внутрь… и они голодны, очень голодны. Бабка тогда уже почти утратила разум, и Денис знал, что по ночам в подъездах можно найти разве что спящих пьяниц, которые не добрались до дома.
Но теперь лестничные пролеты были пусты: ни шагов, ни движений в гулкой тишине. Из постороннего – только брошенный окурок на полосе красной масляной краски, бежавшей по ступеням. Денис скользнул по нему оценивающим заклинанием: просто окурок, ничего интересного. Они поднялись на третий этаж, Денис проверил защитный артефакт в своей двери – так, обошлось без незваных гостей.
Странно. Очень странно. Те, кто сделал Сашу Ромашову сосудом для чужой магии, уже должны были найти ее. Входя в подъезд, Денис даже не сомневался, что в квартире их будут ждать гости.
А их не было. Интересно почему?
Они вошли в квартиру. Денис включил свет, и Саша тотчас же промолвила, посмотрев по сторонам:
– У вас очень уютно.
«Воспитанная девочка», – подумал Денис и спросил:
– Хотите чаю? Или сразу спать?
Саша посмотрела так, что было ясно: она готова лечь и проспать несколько дней. Чужая магия плескалась в ней золотистым облаком; выпитая кровь с молоком сумела ее усмирить, но этого было все-таки недостаточно, придется повторять.
– Понятно, – сказал Денис и прошел в комнату, когда-то отведенную для гостей, которых у него, впрочем, не бывало. Включил свет. Тишина. За окнами царила ночь, Есения, оленья дева, с теплым состраданием смотрела на него с иконы в углу, и Денис подумал, что на квартиру могут и напасть. Где-то в половине третьего, когда все будут спать.
Саша негромко кашлянула за спиной.
– Вот, устраивайтесь, – пригласил Денис. – Пока это ваша комната. Знаете, что самое интересное на Троицу?
– Завивают березку? – предположила Саша. Она обошла Дениса и устало опустилась на край маленького дивана. – Но я никогда не видела, как это делается.
«Неудивительно, – подумал Денис. – Зачем это делать в мире, в котором больше нет магии?»
– Есть давнее поверье, что если на Троицу сделать окошко из березовых веток, то можно заглянуть в другой мир, – объяснил он. – Вот мы с вами и попробуем.
– Хорошо, – кивнула Саша. Провела ладонями по лицу. – Тогда… спокойной ночи, Денис. И спасибо, что помогаете.
Денис решил не повторять банальностей вроде того, что это его работа, – просто кивнул, улыбнулся и вышел, прикрыв за собой дверь. Вскоре он услышал, как прожужжала молния на рюкзаке и зашелестела одежда: Саша готовилась ко сну.
Что ж, пусть отдыхает. Он все равно не собирался спать. Когда скрипнула кровать, Денис выждал несколько минут и бесшумно заглянул в комнату – Саша спала, дышала легко-легко.
Когда у него в квартире вот так спала девушка? Да никогда. Он ни разу не оставлял на ночлег своих немногочисленных подруг.
Денис прошел на кухню, сварил себе кофе и встал у окна с кружкой. Кругом была ночь, ни в одном окне в соседних домах не горел свет – город спал, лишь со стороны проспекта доносились голоса и смех, там шли запоздалые гуляки. Возможно, один из них сейчас отделится от компании, свернет во двор и войдет в подъезд.
Двор утопал во мраке. Денис сделал глоток из кружки, скользнул по дорожкам и палисадникам заклинанием – никого, кроме кота под деревом и парочки ежей. Все в доме спали, и это был обычный сон – только женщина в третьем подъезде воспользовалась заклинанием от бессонницы.
Ничего подозрительного. Тишина. Всем хорошо спится в ночь глухую.
На столе завибрировал телефон, выплюнул номер и имя Фила. Денис усмехнулся: ну вот и гости. Долго ждать не пришлось.
– Денис, – услышал он и понял: Фил пьян в лоскуты. Еще веселее. – Денис, ты мой хороший. Ты спишь?
– Сам-то как думаешь? – ответил Денис вопросом на вопрос. – Час ночи.
– Время – это очень относительная категория, – вздохнул Фил. – Сердце мое, ну будь ты душечкой, забери меня отсюда, а?
Ага. Отвлекалочка. Денис выйдет из дома, а в это время за Сашей придут.
– Ты где? – спросил он.
Фил рассмеялся.
– Веришь, у памятника толстому льву сижу! Совсем рядом, сердце мое, но идти не-мо-гу… я пьяный в срань. Семейные проблемы надо было утопить, но они всплыли.
Вот как. Совсем рядом. Ладно. Денис улыбнулся своему отражению в зеркале и, отставив кружку, открыл окно и всмотрелся в ночь. Памятник, мягко подсвеченный фонарями, возвышался во мраке, писатель шел к бывшему ликеро-водочному заводу, и у правой ноги возилась человеческая фигурка.
– Вижу тебя, – сказал Денис. – Подожди минутку.
Заклинание пера Жар-птицы было легким, даже у детей получалось. Сорвавшись с пальцев Дениса, красно-золотое перо полетело в сторону памятника. Через несколько минут Денис увидел, как оно окружило запястье Фила, и тонкая алая нить натянулась от пьяного коллеги к подъезду. Фил поднялся на ноги, споткнулся и выронил смартфон – нить дернулась и плавно, но уверенно потащила Фила к подъезду.
Денис бросил навстречу заклинание. Фил действительно едва стоял на ногах, это было настоящее, а не насланное опьянение, поэтому колдовать он не сможет. А раз так, то надо ждать кого-то еще.
Хорошо. Подождем.
На то, чтобы подняться по лестнице, у Фила ушла ровно четверть часа – все это время Денис стоял у открытой двери в квартиру и слушал, как Фил бормочет почтовым ящикам какую-то неразборчивую историю без начала и конца. Когда он наконец поднялся на третий этаж, то Денис впустил его в коридор, закрыл дверь и негромко сказал:
– Раздевайся.
Тусклый взгляд Фила прояснился, губы дрогнули в улыбке, и Денис увидел за ней бесконечную горечь и тоску.
– Вот так сразу? Ну ладно, – кивнул Фил и кокетливо завел глаза. Послушно снял футболку – дорогую, брендовую, богато украшенную какими-то травянисто-винными пятнами. Как видно, после работы Фил пошел служить зеленому змию и отлично проявил себя на этом поприще. На толстой золотой цепочке болтался медальон – молот Тора. Когда-то Фил рассказывал, что это подарок отца.
– Джинсы тоже, – приказал Денис.
Фил тоскливо рассмеялся и привалился к стене. Разулся, щелкнул пряжкой ремня. Джинсы упали темно-синим комом на пол рядом с кроссовками Дениса, и он вдруг вспомнил фотографию, которая лежала у Фила в ящике рабочего стола.
Молодой мужчина на снимке стоял полубоком, словно не хотел, чтобы его снимали. Он держал на руках мальчика, а тот смотрел прямо в кадр, сжимал в руке игрушечный грузовик и выглядел переполненным любовью и счастьем. Когда Денис спросил, кто это, то Фил неожиданно резко ответил: «Отец. И я» – и с грохотом захлопнул ящик.
– Выпрямись, – устало велел Денис. – Руки вдоль тела.
– Никогда не слышал о такой позе, – рассмеялся Фил, но, качнувшись, встал, как требовали.
Денис окутал его золотистым облаком заклинания – оно слегка развеяло опьянение и показало самое главное: Фил абсолютно чист, на нем нет ни маячков, ни чужих заклинаний, он просто искал, к кому приткнуться в эту ночь, и набрал номер Дениса.
– Ох… – Фил вздохнул, устало провел ладонями по лицу, и Денис тотчас же произнес:
– Насчет выпить даже не спрашивай. Кофе сварю, спать положу, но пить с тобой не буду.
Фил улыбнулся, мягко погладил его по щеке.
– Я всегда знал, что ты просто чудо. Я тебя люблю, ты знаешь?
Пока Денис варил кофе, Фил ушел в ванную. Вернулся угрюмый, с мокрыми кудрями и с отступившим хмелем. Денис придвинул к нему чашку эспрессо и спросил:
– Ты с какой радости так накушался?
Фил сделал глоток. Поморщился. Денис скользнул по нему заклинанием – осторожно, чтобы тот ничего не заподозрил. Фил сейчас был пьяной пустышкой, которая не сможет ни колдовать, ни драться, – значит, когда на квартиру нападут, Денису придется защищать и его тоже.
– Семейные проблемы, – ответил Фил так, словно очень хотел поговорить о том, что с ним случилось, но не знал, как начать. Это про Наумова все знали, что он в свои тридцать восемь живет с мамой и по выходным ездит с ней на оптовку, а семейные дела Фила были для всех тайной.
– Тут я тебе не помощник, – вздохнул Денис. – Сам знаешь, семьи у меня нет.
Фил посмотрел на него с нескрываемым сочувствием.
– Вот ты знаешь, иногда лучше, что ее нет. Потому что ты понимаешь, как должно быть, – сказал он, и Денис подумал, что нет, не понимает. – И видишь то, что у тебя, и видишь кромешный ужас. В котором вместо того, чтобы помочь, из тебя выпьют последнюю кровь… И ты будешь делать то, что велено. И уйти не сможешь.
Денис вопросительно поднял бровь.
– Ты же не дерево. Это оно не может уйти, – сказал он.
Фил, конечно, не знал, но Денис во многом разделял его чувства. Когда-то, во втором классе, он пытался найти своих родителей – просто потому, что у ребенка должны быть родители, семья и любовь.
У бабушки был адрес матери – чтобы его раздобыть, Денис провернул почти шпионскую операцию. На другой конец города пришлось ехать на трамваях с пересадками; Денис взбежал по лестнице на пятый этаж хрущевки в Мясново, постучал в дверь, и молодая женщина, которая открыла ему, улыбнулась. Но улыбка медленно растаяла на ее лице, когда она поняла, кто именно пришел. Дверь захлопнулась так, что дом содрогнулся от корней до крыши, и Денис поковылял обратно, и рюкзак с тетрадками на его спине был тяжелее всей планеты…
– Я не могу, – улыбнулся Фил. Улыбка была тихой и печальной. – Я… люблю свою семью. Хотя иногда это просто невыносимо. Как мой холодок холодешенек…