В следующий миг он уже спал: растрепанная голова уткнулась в руки, и Фил устало засопел.
Подхватив незваного гостя, Денис перетащил его на диван в гостиную. Фил не проснулся. Мокрые волосы придавали ему сходство с утопленником. Набросив на него одеяло, Денис ушел на кухню, выключил свет и сел у окна.
Глава 4
Саша проснулась оттого, что в груди стало печь, и не сразу поняла, откуда в ее комнате взялась большая икона со странной рогатой женщиной. Ах да, это же не ее комната – она в гостях у Дениса Шнайдера, она в другом мире. В ее с мамой квартире никогда не было такой мебели: светлой, очень дорогой, стильной и легкой. И на иконе святая Есения, добрая исцелительница, а в ее с мамой мире никогда не было женщины-оборотня, которая стала святой.
«Мама, наверно, плачет», – подумала Саша и едва не расплакалась сама. А что, если она придет туда, где стоит ее дом, – кто там живет в их с мамой квартире? Может, почти такая же Саша Ромашова, вот только в полной семье? И отец не бросил их, и все хорошо, и их маленький мир переполнен счастьем?
Ей было страшно проверять.
Из ванной доносился плеск воды, с кухни веяло запахом кофе. Обычно Саша тоже начинала утро с чашки эспрессо, гимнастики и пробежки, и сейчас воспоминание царапнуло ее – легонько, почти без боли. Хорошо, что есть кофе, – вряд ли Денис согласится составить ей компанию на пробежке, как мама, но кофе утром придавал жизни устойчивость.
Снаружи летели детские голоса; поднявшись, Саша выглянула в окно и увидела обычный старый двор и мальчишек, облепивших качели – старые, установленные еще в конце восьмидесятых. Все как всегда – но вчера она видела русалку и упыря, который предпочел сгореть, но не попасть в руки Дениса, и это казалось настолько правильным, что у Саши начинали шевелиться волосы, когда она думала об этом.
И все-таки она понимала, что привыкает. Сейчас ей намного проще, она теперь не одна.
Плеск воды прекратился, и Саша услышала, как открылась дверь. Денис прошел на кухню и уже оттуда спросил:
– Кофе будете?
– Да! – ответила Саша и, подтащив к себе рюкзак, вынула чистую футболку и спортивные штаны. – Только я еще…
– Зеленое полотенце ваше, – ответил Денис.
Когда Саша шла в ванную, то увидела, что он стоит на кухне лицом к окну. Портупея с золотыми бляшками была надета поверх белой футболки.
На диване в гостиной лежало скомканное одеяло. Балкон был открыт нараспашку, в воздухе плавал аромат дорогой туалетной воды в компании с перегаром. У Дениса были гости? А Саша так крепко спала, что ничего не слышала. Она не проснулась бы, даже если бы ее украли, сунули в багажник внедорожника и увезли.
В ванной Саша несколько минут смотрела в зеркало: рыжая растрепанная девушка с осунувшимся лицом могла бы быть ее сестрой, но не Сашей Ромашовой. Денис, как гостеприимный хозяин, положил на тумбочку полотенце и нераспечатанную зубную щетку: Саша покрутила ее в пальцах, взяла из стаканчика в точности такой же красно-синий тюбик пасты, который был и у нее дома, и вновь ощутила накатывающую тошноту ужаса.
Нет. Надо взять себя в руки, надо успокоиться, пока Денис снова не напоил ее кровью с молоком. Саша распечатала щетку, выдавила пасту и, зажмурившись, принялась чистить зубы.
Приведя себя в порядок, она вышла на кухню. Денис как раз вынимал вторую чашку из кофемашины.
– Как спалось? – поинтересовался он.
Саша опустилась на табурет и сделала глоток эспрессо. Мама там места себе не находит. Возможно, даже позвонила отцу, который оставил их семь лет назад и с тех пор жил в Рязани с новой женой и дочерью. Наверняка позвонила в университет – и декан сейчас думает, что если бы вовремя надавил на Кокошина, то теперь у него не было бы пропавшей без вести студентки. Полиция и добровольцы обыскивают окрестности Мальцево, и Антонина Макаровна в сотый раз рассказывает о том, как Саша ушла от нее на остановку, а девчонки с третьего курса – о том, как подарили ей ромашковый венок.
Мама, мамочка…
– Хорошо, – ответила Саша. – На нас не напали?
Денис отрицательно мотнул головой. Белые волосы, мокрые после душа, топорщились ежиными иглами, золото на портупее казалось темным и тяжелым. Наверно, они причиняли ему постоянную боль, эти бляхи… Когда Саша подумала об этом, то вновь ощутила прикосновение жалости.
– Хотите, я приготовлю завтрак? – предложила она.
Денис снова мотнул головой.
– Я не завтракаю. Зайдем в пекарню, купим вам что-нибудь. Булочки едите?
– Ем. Извините, Денис, а зачем это вам? – спросила Саша, указав на портупею. Денис дернул краем рта, дотронулся до одной из бляшек и вновь сделал глоток кофе, словно это было его лекарство.
– В определенном смысле я магический выродок, – ответил он так равнодушно, что Саша поняла: за этим равнодушием очень много боли и тьмы. – Мои силы постоянно растут, а эти бляхи нужны, чтобы их сдерживать. Иногда приходится добавлять новые.
– А что будет, если вы ее снимете? – поинтересовалась Саша. Неужели он так и спит в этой портупее? Принимает душ, занимается любовью?
За этими вопросами посыпались другие. Как живет Денис, есть ли у него семья или подруга? Должно быть, никого нет, раз он так легко привел Сашу в свой дом.
Когда она подумала об этом, то ее жалость снова ожила. У него и друзей-то, наверно, нет, раз он называет себя выродком. Другие наверняка говорили похуже.
Впрочем, один друг все-таки есть. Тот, который ночевал на диване в гостиной.
– Ничего хорошего, – коротко ответил Денис, и Саше снова показалось, что от золотых бляшек идут стержни, погружаясь в его тело.
– И вы вынули одну, чтобы вчера остановить огонь? Освободили свою магию или что-то вроде того?
Денис кивнул. Посмотрел на Сашу так, словно теперь оценил ее по достоинству – не просто как диковинку, но как диковинку с мозгами.
– Пришлось. Иначе сгорели бы все, кто там был.
Некоторое время они молчали, потом Денис сполоснул опустевшую чашку, поставил в кофемашину и сказал:
– Сейчас пойдем в парк. Там есть березы, попробуем сделать окно и заглянуть в ваш мир. Хочу посмотреть, как магия в вас будет себя вести. – Он сделал паузу и признался: – Вот что я еще подумал, Саша… Если за вами до сих пор не пришли, значит, проверка уже идет, и мы оба – участники эксперимента. Значит, я был включен в него намного раньше, чем узнал о вас.
В голове Саши воцарилась звонкая пустота. «Почему именно я?» – только и смогла подумать она.
– И что же нам делать? И… – Саша невольно сделала паузу и задала тот вопрос, который плыл в ее душе все это время: – Зачем я вам?
Денис вопросительно поднял левую бровь. Да, Саша оказалась умнее, чем он предполагал, и он еще не решил, как к этому относиться.
– Вы уникальное явление в нашем мире, и я не хочу его упустить, – ответил Денис, и Саша поняла, что он говорит искренне. – С одной стороны, это азарт ученого. С другой – вы для меня возможность подняться намного выше, чем сейчас. – Он щелкнул по одной из бляшек и добавил: – У меня есть и силы, и опыт – но мне никогда не позволят добраться до вершины лестницы потому, что я таков, каков есть. А с вами у меня все будет иначе.
Саша понимающе кивнула. Она чувствовала, что Денис начал с ней возиться не по доброте душевной, и теперь в этом убедилась. Впрочем, почему бы и нет? Какая разница, по каким именно мотивам он ей помогает?
– Что ж, спасибо за честность, – сказала она. – Я ваша подопытная мышка, с которой вы сделаете карьеру.
Денис провел ладонью по влажным волосам и снисходительно посмотрел на Сашу.
– Мышке очень повезло, – заметил он. – Потому что я во всем на ее стороне.
И Саша не могла с этим не согласиться.
Телефон действительно зарядился за ночь – правда, при этом в нем все сбросилось до заводских настроек. Саша сунула его в задний карман джинсов, представляя, как будет рассказывать об этом маме. Поверит ли она? Или решит, что Саша куда-то сбежала, например с каким-нибудь знакомым мужчиной, загуляла, забыла обо всем?
Если бы это был мир, в котором оказывались книжные попаданцы, то Саша могла бы взять что-то с собой на память и как доказательство того, что с ней случилось. А что взять из мира, который так похож на ее собственный?
Ей сделалось грустно.
Они вышли в теплое летнее утро и неторопливо двинулись в сторону парка. В маленькой пекарне Денис купил для Саши шаурму, и, вгрызаясь в еду, она подумала: «Странно, почему он ничего не ест?»
Сахарный куб художественного музея был на том же месте, что и в мире Саши. Сегодня здесь была выставка передвижников, и Саша вспомнила, что ходила на нее, когда была дома – но там эту выставку проводили весной, и апрельские дни были голубыми и прозрачными, наполненными счастьем и надеждой.
Их обогнали мальчишки на самокатах – переговаривались, смеялись, спешили в парк; воскресным утром здесь всегда было много народу. Когда-то Саша с Артемом тоже приходили в парк – это воспоминание кольнуло больнее, чем она ожидала. Воздух парка был легким и сладким, деревья стояли колоннами циклопического храма, и каждая ветка шелестела: здесь все такое же, как и там.
«Чего ты ожидала? – подумала Саша. – Что здесь будут деревья как во "Властелине колец", которые хватают путников и утягивают в свои дупла?»
– Пойдемте к прудам, там есть березы, – предложил Денис, и Саша откликнулась:
– Мы можем на «ты», если хотите.
Денис неопределенно пожал плечами. Портупея поверх футболки придавала ему твердый, скованный вид. Саше показалось, что на одной из бляшек на плече есть пятно засохшей крови.
– Говорят, что в березовом окне можно увидеть кого-то из родных, – произнес Денис.
Они прошли по аллее, миновали детский городок, полный счастливой малышни, и побрели по широкой тропе мимо спортивной площадки в сторону прудов. Здесь было тихо и солнечно, по ветвям деревьев прыгали упитанные рыжие белки, и Саша вспомнила статью о том, что в парке завелась сова, которая однажды напала на фотографа, рискнувшего подойти к ней слишком близко.