Теперь запах девушки был оглушающим, и это было похоже на опьянение. Тьма, которую сдерживало золото на портупее, шевельнулась в Денисе, плеснула ледяной волной в душу.
– Это еще не самое интересное, – продолжал Денис. – Знаешь, где магия Семенихина? В ней. Саша пришла из мира без магии, она стала идеальным сосудом. Сейчас этот сосуд наполнен. Как думаешь, что будет дальше?
Зоя усмехнулась. Ее взгляд сделался холодным и темным. Денис вспомнил, как они познакомились: когда следователю Воздвиженской объяснили, кто именно ее молодой коллега, то некоторое время в ее взгляде, направленном на Дениса, кружил этот стылый мрак – а потом он ушел навсегда, уступив место сочувствию и пониманию.
– Тот, кто наполнил сосуд, придет его забрать.
– Совершенно верно, – кивнул Денис. – И я очень удивлен, что он до сих пор не здесь. Я беру дело Семенихина, Зоя Владимировна.
Какое-то время они молчали. Зоя поднесла чашку к аккуратно накрашенным губам, и Денис подумал: как хорошо, что она есть. Как хорошо, что он может назвать ее своим другом.
– Он убит направленным магическим ударом в область сердца, – сухо проговорила Зоя, но за этим сдержанным профессионализмом Денис увидел искреннюю радость. Они снова работали вместе, а это значило, что они доберутся до разгадки, так было всегда. – Такой удар наносят только при личном контакте, но в кабинет Семенихина никто не входил. Секретарша клянется, что никого не видела. Видеокамеры в коридоре не зафиксировали никого, кто вошел бы в ректорат перед убийством. А значит…
– Упырь, – произнес Денис, отпив кофе. – Никакая камера его не уловит.
– Упырь, – согласилась Зоя. – Тот, которого ты вчера упокоил навсегда, полагаю.
– А мне кажется, что у организаторов не один упырь, – сказала Саша.
Денис покосился в ее сторону: она сидела с таким видом, словно внезапно оказалась на страницах детективного романа. Если упырь отправил сюда Сашу, то у него, разумеется, осталась с ней связь – и он ее использовал, чтобы наполнить пустой сосуд.
– Тогда я хотя бы знаю, кого мы ищем, – сказал Денис. – Некроманта, способного поднять упыря.
Зоя кивнула и вынула из внутреннего кармана модного пиджака истрепанную записную книжку. Денис всегда удивлялся тому, что Зоя не пользуется заметками в смартфоне – это было намного удобнее, но она предпочитала эту книжку в темно-красном переплете из кожзама, которая, кажется, помнила ее советскую юность.
– В Тульской области их трое, – сообщила она и протянула книжку Денису.
Он сфотографировал страницы и через силу улыбнулся. Гвозди, кажется, вошли в тело еще глубже.
– Что ж, – ответил он. – Тогда сначала пройдемся по зарегистрированным. Но мне надо еще четверть часа, чтобы опомниться.
Когда Денис вышел с кухни и закрылся в третьей комнате, то Зоя какое-то время размешивала сахар в чашке кофе, а потом призналась, цепко и пристально глядя на Сашу:
– Никогда не думала, что буду вот так сидеть с человеком из другого мира. Пить с ним кофе, разговаривать. Удивительно. Смотрю на вас и не верю.
Саша понимающе кивнула. Попадание оказалось шоком не только для нее, и когда она это поняла, то ей сразу же стало как-то проще, что ли. Ее груз разделил другой человек.
– Я тоже не думала, что буду пить кофе в другом мире.
Зоя задумчиво прищурилась, глядя на Сашу, словно хотела найти в ней хоть какое-то отличие от соотечественников.
– И как у вас там? – спросила она.
Саша пожала плечами.
– Хорошо. Все такое же, как у вас. Только нет «Магии-фармы», которая подзаряжает лекарства. Домовых тоже нет. А так… вы знаете, я иногда забываюсь и думаю, что никуда не попадала. А потом вижу что-нибудь этакое и будто падаю.
– А Пушкин у вас был? – поинтересовалась Зоя.
Саша улыбнулась.
– Был. И Жуковский, и Лермонтов, и Тургенев. Дети в школах стонут, но учат.
Они рассмеялись, и Саша добавила:
– И памятник Толстому такой же в точности.
– А война?
Саше подумалось, что только русский человек скажет «война», и будет ясно, что именно он имеет в виду.
– Была, – ответила она, и Зоя нахмурилась. – День Победы девятого мая. Мы победили.
Зоя вздохнула.
– А люди с синдромом Дауна у вас есть? – спросила она, и в этом вопросе Саша услышала не просто любопытство, а далекую боль: ее спрятали поглубже, сковали цепями, запечатали, но она была.
– Есть.
Зоя прикрыла глаза. Саше почему-то сделалось жаль эту холеную женщину без возраста, которая спасла ее от дымящейся тьмы.
– Моя дочь была такой. Я иногда мечтала, что есть место, в котором ее можно вылечить, есть магия, которая ее изменит, пусть не в нашем мире, в другом, который увидел Петр, когда завивал свою березку. Или совсем в другом, где, например, техногенная магия и автомобили ездят на заклинаниях, а не на бензине. А потом… – Она вздохнула и отпила кофе. – Потом я поняла, что надо просто все принять. Принять и любить.
Саша не знала, что сказать. Она искренне сочувствовала Зое, но все слова сейчас были бы неуклюжими и неправильными. Лишними.
– Как она? – спросила Саша, и Зоя ответила:
– Она погибла с Виктором. Моим мужем. Авария. Знаете, Саша, получается, в вашем мире живут наши двойники. Раз был Пушкин, то и Кира Воздвиженская есть. И она, возможно, до сих пор жива.
В носу защипало. Зоя давно смирилась со своей потерей, но не переставала любить, и эта любовь сейчас ожила и зазвучала во весь голос. Саша представила своего двойника, который жил в двухкомнатной квартире на третьем этаже хрущевки на улице Кирова. Может быть, у этой девушки все было хорошо. Может быть, отец не развелся с матерью и не уехал в Рязань, может быть, Артем ее не бросил…
– Будьте осторожны, – с искренним теплом сказала Зоя. – Денис не хочет вам зла. Но он не может противостоять своей природе. Это как с драконами – они не могут сопротивляться зову золота.
– Он дракон? – спросила Саша. Ощущение падения в карамель вернулось, мазнуло по лицу, и она почувствовала, что краснеет.
– Когда ребенок умирает в родах, а потом оживает, то он становится таким, как Денис, – уклончиво ответила Зоя, и Саша даже удивилась: как можно что-то объяснять вот так, ничего не объясняя. – Не пейте больше его кровь, Саша, как бы он ни настаивал. И если найдете способ вернуться домой – возвращайтесь.
Саша кивнула и хотела было сказать, что с двойником Зоиной дочери в ее мире все хорошо, – но хлопнула дверь, Денис вышел из комнаты, и Саша промолчала.
Чтобы расслоить пространство, ему потребовалось заклинание и легкое движение пальцами. Из прорехи, возникшей в воздухе, повеяло прохладой, и Денис шагнул во тьму, которая распахнулась перед ним.
Это был ледяной мертвый мир, но здесь Денис мог опомниться и прийти в себя. Он нашел проход в ранней юности, когда окончательно понял, кем является, – и эта туманная тьма сумела приглушить его тоску и боль.
Он долго шел сквозь серый сумрак по туннелю, пробитому в горе. Все его собратья по магическому дару приходили сюда, все они, великие Подземные короли, находили здесь успокоение. Денис много раз бывал в этом месте, и туннель никогда никуда не выводил. Просто была червоточина, которую проложило неведомое существо в толще скалы, просто были холод и туман, и золото в портупее наполнялось свечением, пытаясь принести сюда хоть немного света.
Он ведь почти поглотил Сашу. Почти впитал в себя, присвоил, сделал своей навсегда.
Зоя все сделала правильно, она спасла их обоих, но в эти тяжелые длинные минуты во тьме Денис почти ненавидел ее. Он знал, что потом ему будет стыдно за эти мысли, но ненависть никак не иссякала – пульсировала, выбиваясь невидимым ручьем у него из груди.
Он испытывал мучительный голод древнего чудовища, у которого отобрали добычу, – такой давящий и безжалостный, что сознание помрачалось. Гвозди в портупее, к которым он почти привык, сейчас отяжелели, грубо впиваясь в плоть: золото пыталось удержать ту мощь, которая хотела освободиться.
Денис понимал: если бы он впитал Сашу, то на этом все и кончилось бы. Он все прекрасно понимал, но от этого не становилось легче. Перед глазами невольно вставала картинка: пустая комната, в которой Саша провела ночь, перевернутая и разбитая мебель, пятна крови на полу, рыжие волоски, прилипшие к ламинату… Да, тогда уже никто не отнял бы у Дениса его чудесную находку, вот только вряд ли он смог бы спокойно жить дальше.
«Что, если можно пойти с ней в ее мир? – подумал Денис. Идти дальше не хотелось: он опустился на ледяной пол туннеля, и гвозди перестали ворочаться в портупее. – Мир без магии, где я наконец-то смогу снять с себя эту дрянь? Целый мир для одного меня…»
Он едва не рассмеялся. Мысль казалась очень заманчивой, она сулила освобождение. Сумрак клубился вокруг Дениса серыми комьями тумана – вот из них проступили призрачные богатыри, которые когда-то шли этой дорогой, вот к ним вышел истинный хозяин этого места, и от отважных воинов остались лишь кости в смятом металле их доспехов.
Рыцарь, который поднимается против дракона, всегда должен умереть. Он один среди врагов, и уйти ему некуда.
Но вот сквозь туман выступил юный герой – и его, в отличие от остальных, которые жаждали наживы и подвигов, вела любовь. И чудовище, которое привыкло иметь дело совсем с другими противниками, лишилось головы. Денис вздохнул, и туман развеялся. Воздух подземелья был прозрачен и чист, и желание кричать от ярости постепенно покинуло Дениса.
Он смог опомниться, он окончательно взял себя в руки и принял правоту Зои, которая лишила дракона его добычи. Денис никогда еще не пытался присвоить кого-то вот так, навсегда, – так, как ему велела его суть, – и теперь ему было не по себе. Очень сильно не по себе.
«Я едва не разорвал на шмотья свое будущее», – повторил он. Что, интересно, скажет Саша, когда он решит отправиться с ней в ее мир? Испугает это ее или обрадует? Впрочем, с чего бы ей радоваться…