– Не шевелись, – едва слышно произнес Денис. – Мы с тобой застряли в прорехе.
Саша не поняла, о чем он говорит. Она подняла голову: небо накрыло их куполом из черного хрусталя; незнакомое созвездие раскинуло зеленые ветви от края до края, словно огромное дерево, и теплый летний мир казался нанизанным на его ствол. Ветер тронул березовую листву, где-то далеко залаяла собака. Денис сжал пальцы Саши и объяснил:
– Иногда такое бывает, когда используют сразу несколько мощных заклинаний. Мир расслаивается. Надо просто подождать, когда он снова срастется.
– И что надо делать? – спросила Саша. – Просто лежать?
Она вспомнила, как однажды они с родителями остались с ночевкой на даче. Был Петров день: когда стемнело, люди вышли гулять. От всех домиков, от каждого проулка дачного поселка летели звонкие веселые голоса, то и дело из темноты выскальзывали соседи и, обменявшись какими-то ничего не значащими словами, снова уплывали во мрак. Кто-то пел, кто-то смеялся, в одном из дворов жарили шашлыки, и синеватый чад утекал к звездному небу, а маленькая Саша шла по траве, держа родителей за руки, и ей казалось, что кругом творится волшебство, что она вдруг скользнула на страницы книги со сказками и вот-вот увидит эльфов или фей.
– Да, – откликнулся Денис. – Просто лежи. Это пройдет.
В темноте сладко перешептывались цветы и травы, склоняясь друг к другу. Денис держал Сашу за руку, и его пальцы казались Саше якорем: ей думалось, что она улетела бы в звездную тьму, если бы не они. Легкая дымка скользнула по небу, и Саша негромко, словно боясь спугнуть что-то важное, сказала:
– У нас нет такого созвездия. Точно нет.
– Его называют Древом Господа, – ответил Денис так же тихо. В такие ночи не говорят во весь голос, в такие ночи каждое мгновение наполнено тайной. В такие ночи говорит не голос, но сердце – тихими, настоящими словами, от которых веет земляникой, согретой июньским солнцем. – Иггдрасиль, вечный ясень.
Саша понимающе кивнула: она не слишком хорошо знала скандинавскую мифологию, но о вечном ясене слышала.
– А у вас Гагарин был? – спросила она, на мгновение почувствовав себя полной дурой.
Денис негромко усмехнулся во тьме.
– Был, конечно. Гагарин летал, Бога не видал. А Бог его видел и благословил.
– Странно. У вас есть магия, но мир почти такой же, как наш, – задумчиво сказала Саша.
– А чего ты хочешь? – спросил Денис. – Ступу с Бабой-ягой?
Саша пожала плечами.
– Ну не ступу, конечно. Волшебную палочку, например. Взмахнешь ею, и желание исполнится.
Где-то справа послышались шаги и мелодичный смех. Саша увидела, как сгусток тьмы качнулся и скользнул в сторону, словно невидимые руки отдернули занавес, и на песке отпечатались следы маленьких босых ступней. Невидимка замер рядом с Денисом, и смех снова рассыпался над водой.
– Русалка? – шепотом спросила Саша.
– Удельница, – ответил Денис. – Маленькая еще. От домов пришла.
Значит, дух воды, полей и перекрестков. На лекциях упоминали, что удельницы преследуют детей и молодых женщин, но почему-то Саше было спокойно, словно незваная гостья не хотела ни нападать, ни пугать.
– А дайте чего! – попросил звонкий девичий голос, и Денис ухмыльнулся и покачал головой.
– Не видишь, кого просишь? Совсем нюх потеряла, мелочь?
Над бляшками портупеи проплыли завитки золотого тумана. Следы торопливо переместились ближе к Саше, и удельница принялась переминаться с ноги на ногу. Саша стянула с запястья пружинку для волос, которую носила как браслет, и швырнула в сторону. Вновь шевельнулись складки тьмы, и пружинка исчезла. Невидимка подпрыгнула и весело ответила:
– Вот тебе взамен, чтоб упырем не пахло!
Рядом с Сашей упала ромашка – маленькая, смятая, словно ее держали в стиснутом кулаке. Удельница снова рассмеялась, и следы побежали прочь по песку почти у края воды. Денис вздохнул и спросил:
– Ты, получается, добрая?
Саша пожала плечами, не зная, что ответить.
– Отдала нечисти свою вещь. Пыталась оттащить меня от Сапнова, – продолжал Денис, и Саша сказала:
– Я не хотела, чтобы ты его убил. Потому что… ну потому, что ты не убийца.
Денис ничего не ответил. Саше казалось, что они лежат на огромной доброй ладони – кто-то невидимый и сильный всматривался в их лица оттуда, где расцветали новые звезды, и от его взгляда становилось так спокойно, словно Саша наконец-то нашла свое место в мире. Она была песчинкой на ладони – и песчинка тоже имела смысл и свой голос в хоре.
– Как ты познакомился с Зоей? – спросила Саша. Денис едва уловимо шевельнулся и ответил:
– Раньше я был оперативником. У нас было несколько общих дел. Иногда криминал очень тесно связан с незаконным использованием магии. Директор Морбанка застрелился, а я обнаружил, что на него было наведено заклинание. И вот мы искали, кто именно навел и почему.
Саша вдруг поняла, что потеряла ощущение времени. Минуты, секунды, часы – она не знала, сколько времени они с Денисом вот так лежат на берегу пруда. Стрекотали сверчки – в их негромких голосах можно было утонуть. Запахи травы и цветов поднимались все отчетливее и ярче, обретали беспримесную насыщенность, и Саше вдруг представилась тонкая красная нить, которая обвивала ее запястье и убегала во тьму.
К кому она привязывала? От чего была оберегом?
– Мама места себе не находит, – прошептала Саша. Там, в ее мире, сейчас такая же ночь: мама, возможно, не спит – стоит у окна, всматривается в звездную летнюю ночь, вслушивается, пытаясь уловить в ее хоре голос дочери. – А у тебя есть семья?
– Нет, – коротко ответил Денис, и Саша запоздало подумала, что спросила лишнее. – Родители отказались от меня, когда поняли, кто я такой. Бабушка не позволила отдать меня в детский дом, воспитывала сама, но она умерла, когда я был на первом курсе.
– А мои родители развелись, – сказала Саша, вновь ощутив то прикосновение горечи, которая охватила ее, когда отец, со странным сочетанием растерянности и осознания своей правоты, коротко и сбивчиво объяснил Саше, что разлюбил ее мать, у него давно другая женщина и теперь они будут жить с ней в Рязани.
Ромашка, брошенная удельницей, словно лежала между двумя мирами. Взгляд то и дело возвращался к ней.
– Ты хотя бы знаешь своих родителей, – откликнулся Денис и тотчас же добавил: – Саш, мне правда жаль, что у тебя так получилось.
– Не стоит, – улыбнулась Саша. – Мы с мамой хорошо живем. Я очень хочу к ней вернуться.
Некоторое время Денис молчал, а потом ответил:
– Ты вернешься. Обязательно.
…Расслоившиеся пласты мира окончательно вернулись на место на рассвете, когда зарозовело небо, а травы окутало туманом. Утро они встречали в маленьком придорожном кафе – удивительно чистом, с почти домашними запахами кофе и выпечки. Машина Дениса уцелела; на рассвете они смогли выбраться из карьера и нашли ее там же, где оставили. Дом Сапнова был пуст, и от его приоткрытой двери веяло тьмой покинутого гнезда. Денис постоял у забора и негромко сказал, что некромант ушел навсегда.
Саша решила не уточнять, что это значит.
– Что будем делать? – спросила Саша.
Официантка принесла кофе, блинчики и варенье и, смерив их оценивающим взглядом, сообщила:
– У нас есть душ и стирка, если нужно. Обычно дальнобои пользуются. Пятьсот рублей за все.
Денис устало кивнул. Саша подумала, что они производят то еще впечатление. Грязные, растрепанные, в крови и налипшем песке, они были похожи на бродяг – конечно, если бродяги ездят на дорогом внедорожнике. Когда официантка отошла, Денис отпил кофе, поморщился и, придвинув к Саше свою тарелку с блинами, сказал:
– Почему именно Семенихин? Каков мотив? У него магии-то так, на донышке. Вон, можно взять любую пьянь с улицы, осушить, и никто ни о чем не узнает. Ну умер алкаш, перепил. Бывает. Его даже проверять не будут. А тут убийство ректора медицинского.
– Получается, он много знал, – задумчиво ответила Саша. – Возможно, сотрудничал с организаторами этого всего.
Денис кивнул. Саша с какой-то неловкостью подумала о том, что, когда он обнимал ее возле пруда, ею овладело то же самое чувство погружения в карамель, которое появилось, когда огненная туча выбила дверь в комнату, – оно было мимолетным и слабым, но все же было.
Но ведь Денис не причинит ей вреда. Он ее… друг? После ночи под звездным небом Саше хотелось думать, что это так – потому что теперь Денис смотрел на нее по-другому, словно увидел в ней что-то очень важное.
– Верно. И в чем-то не поладил. Или узнал столько, что стал опасен.
Он вынул смартфон из заднего кармана джинсов, и Саша невольно отметила, что пальцы плохо слушаются его.
Девушка за стойкой смотрела на них, единственных утренних посетителей, с искренним любопытством, словно строила предположения, где именно они могли так вываляться в грязи и зачем Денису эта портупея с золотыми бляхами. С парковки рядом со стеклянной коробкой кафе выезжал красно-белый большегруз – Саше померещился упырь, сидевший за рулем. Вздрогнув, она всмотрелась в водителя: нет, просто показалось. Обычный немолодой мужчина в кепке и футболке.
– Зоя Владимировна? Привет. – Денис устало провел ладонью по лицу. – Где личные вещи Семенихина? Ноутбук, смартфон, все такое. Мне нужно изучить.
Голос Зои звучал где-то далеко-далеко, но Саша сумела разобрать слова: «В твоей конторе». Денис понимающе кивнул.
– Хорошо. И вот что, Зоя Владимировна. Очень вас прошу, будьте осторожны, – произнес он. – Либо я разучился убивать упырей, либо у нас тут что-то новое. Очень опасное, да. Да, хорошо. Договорились.
Закончив разговор, Денис отпил еще кофе и сообщил:
– Все, что было в кабинете Семенихина, отвезли в комитет. Так поступают всегда, если в деле замешана магия. Сейчас съездим ко мне на работу, я заберу его вещи и утрясу бумажные дела, их много. А ты посидишь в машине. Подождешь меня.
– Мне опасно попадаться на глаза твоим коллегам, – предположила Саша.