Ректор дорожил этой дружбой. Наверняка они считали себя мушкетерами, эти сильные и славные парни, которые стояли возле своего института и еще не знали, куда их приведут дороги, убегавшие сейчас у них из-под ног в будущее.
– Слушай, он же приезжал в университет! – сказала Саша. – Мне показалось, что ты не хочешь с ним столкнуться.
– У вас он есть? – спросил Денис.
Ему почему-то подумалось, что такие, как Добрынин, должны иметь двойников в других мирах, – он и сам не знал, откуда взялась эта мысль. Может, из-за того, что зло везде и всегда одинаково, а Добрынин как раз и был таким злом.
– Может, и есть. Но я никогда не слышала о таком. Ты его боишься?
Денис усмехнулся.
– У нас с ним, скажем так, непримиримые противоречия, – сказал он. – Как видишь, они учились вместе.
– Хочешь его поспрашивать? – встревоженно спросила Саша, и Денис готов был поклясться, что ее рыжие волосы вдруг обрели более темный оттенок.
– Хочу, – кивнул он, и по спине мазнуло холодком: у них с Добрыниным была давняя и крепкая вражда, которая началась вроде бы ни с чего. Генерал терпеть не мог Дениса просто за факт существования, однажды едва не сбил его своим внедорожником, и Денис предпочитал держаться от него подальше. – Но сначала давай заедем к Зое. Хочу показать ей фотографию, ну и вообще, поговорить.
Добрынин искренне уважал Зою, приятельствовал с ней, и иногда Денис задавался вопросом: на чем именно они смогли сойтись?
Ответив на звонок после первого же гудка, Зоя искренне удивилась находке, сказала, что сегодня ее нет в городе, но уже утром она подъедет. Закончив разговор, Денис устало откинулся на спинку скамейки и сказал:
– Ты наверняка не думала, что попадешь в такое. Мало того, что другой мир, так еще и криминал.
– Не думала, – вздохнула Саша.
В ее мире сейчас такое же лето, мать ищет пропавшую дочь, окончательно растерявшись и понятия не имея, что думать о ее исчезновении, – а Саша сидит на скамейке, цепляется скрюченными пальцами за эту жизнь и мечтает только о том, чтобы вернуться домой.
Дениса кольнуло жалостью. Прозрачный лед, который сковывал душу, помутнел. Саша Ромашова, выбросок, делала его странно живым. Он вспомнил, как они стояли в обнимку на берегу пруда, и в груди под портупеей и золотыми гвоздями вновь заворочалось что-то жгучее.
Он не имел права на жизнь. Появилась Саша – и он стал жить. Присвоил ее, как раньше, тогда, когда еще не носил портупеи, – и теперь держал, словно бабочку в ладонях.
– Что ты потом хочешь со мной сделать? – спросила Саша каким-то безжизненным усталым голосом. Кажется, недолгое пребывание у Аглаи выпило из нее часть души. – Как использовать?
– Напишу диссертацию, – ответил Денис, надеясь, что она не распознает его ложь. Его не интересовали диссертации. Ему хотелось владеть. – Книгу. Это уникальный опыт, Саша. А с ним я наконец окажусь там, где давно должен быть. Лелею, знаешь ли, мечты о карьерном росте до начальника областного департамента. Смешно, правда?
Но Саша не рассмеялась. Денис и сам пожалел о том, что сказал.
– Я хочу вернуться домой. К маме.
– Ты вернешься, – твердо произнес Денис, надеясь, что в его голосе достаточно уверенности, чтобы Саша поверила тоже.
– Никуда я не вернусь, – угрюмо ответила Саша. – Если я настолько ценна, то кто меня отпустит? Ты меня отпустишь?
Мысленно Денис усмехнулся. Если бы Саша знала, кто он на самом деле, то все поняла бы без лишних слов. Такие, как он, все поколения чудовищ, никогда не отпускали того, что шло им в руки.
Такова природа того, кто может сбросить плоть, словно старую тряпку, и полететь туманом над болотами – а смерть будет струиться за ним, как покорная тень.
Но Сашу ему было по-настоящему жаль. Он невольно опять вспомнил о том, как они стояли на берегу пруда в Барсуках – мокрые и грязные, в обнимку, одни на всем белом свете, – и ему все сильнее хотелось ухватить хотя бы кусочек того мира, который никогда ему не принадлежал. Зацепить, удержать, сделать своим.
Пусть ненадолго – но сделать.
– Пойдем переоденемся, – предложил Денис. – А то мы с тобой как два поросенка, вон народ оборачивается.
Саша кивнула. Шмыгнула носом.
– Хорошо. А потом?
– А потом я должен обо всем подумать, – ответил Денис и запоздало понял, что будет нести полную чушь. – А правильные мысли и озарения приходят ко мне в спокойной и непринужденной обстановке.
Саша вопросительно подняла бровь.
– И что же делать?
– Ты будешь создавать такую обстановку, – ответил он и мягко сжал тонкие девичьи пальцы. На мгновение испугался, что Саша отнимет руку, но она лишь сжала его ладонь в ответ. – Идем.
Когда они вернулись домой, то Саша обнаружила, что ей не во что переодеваться.
Футболка и джинсы, в которых она ездила в Мальцево, нуждались в стирке. Та одежда, которая была на ней, готовилась составить им компанию: Саша сердито сунула одежду в стиральную машину. Оставалась майка и спортивные штаны до колена, которые служили ей пижамой, но идти куда-то в них было нельзя. Саша посмотрела на свое отражение в зеркале, сердито сдунула прядку волос со лба и вдруг подумала, что в ней сейчас шумит то же волнение, которое поднималось, когда она собиралась на свидания.
Денис варил кофе: из ванной Саша слышала мягкий голос кофемашины. Ему нужно обо всем подумать, она должна создавать правильную обстановку, на улице июнь, и она в другом мире.
На мгновение Саша испугалась, что сейчас ее разорвет на клочки.
Приведя себя в порядок, она вышла из ванной. Денис как раз вынимал чашку, от которой поднимался ароматный пар, и ощущение возвращения домой вдруг сделалось нестерпимым. Это и был дом, о котором мечтала Саша: солнечный свет заливал кухню, в чашке ждал ее кофе, и душа раскрывалась навстречу миру, словно цветок.
– Все в порядке? – Денис вопросительно поднял левую бровь, и Саша окончательно поняла, что он никуда ее не отпустит. Она будет сидеть здесь, как сказочная принцесса в башне, потому что никто в здравом уме не выбросит то, что ему дорого.
– Мне не во что переодеваться, – призналась Саша. – Все в стирке. И ты так и не ответил на мой вопрос.
Она запоздало подумала, что не стоит раздражать того, от кого зависит ее жизнь. Денис сделал глоток из чашки и ответил:
– Святой Георг говорил, что ты по-настоящему владеешь только тогда, когда можешь отдать своими руками тому, кому сочтешь нужным. Или отпустить и не жалеть об этом. Я тебя отпущу, Саш. Обещаю.
Саша мельком подумала, что он может посулить ей все что угодно – и потом сделать так, как будет нужно. Выгодно. Правильно.
– А пока пойдем подберем тебе что-нибудь. – Денис снова дернул лицом, обозначая улыбку. – На тот случай, если ты здесь все-таки надолго.
Магазин женской одежды был через три дома, как раз там, где располагался его двойник в мире Саши. Когда они вошли, то продавщица даже бровью не повела: должно быть, покупатели в подобии пижамы не были здесь редкостью. Зато Саша вздрогнула и едва не закричала, увидев женщину, которая расплачивалась у кассы: цвет волос, поворот головы, даже запах духов говорили о том, что это мама.
Саша рванулась к ней, но Денис придержал за руку, женщина отошла, держа в руке красно-желтый пакет с покупками, и Саша поняла, что это не мама. Просто похожа.
– Все в порядке? – уточнил Денис с искренней тревогой.
«Хорошо, что он волнуется обо мне. Плохо то, что я хочу вернуться и не верю ему до конца», – подумала Саша. Кивнула.
– Тогда вперед, – улыбнулся Денис и мягко подтолкнул ее в сторону примерочной.
Продавщица помогла подобрать несколько футболок, джинсовые шорты и платье – светлое, легкое, очень летнее. Когда Саша вышла из примерочной, то Денис внезапно почувствовал, как в нем что-то становится на место. Он протянул руку – Саша взяла ее и призналась:
– Почти не ношу платья. Не люблю.
– Тебе очень идет, – искренне ответил Денис и подумал, что это похоже на свидание. Когда он в последний раз ходил с кем-то на свидание? Давно. Очень давно. Саша Ромашова, озаренная летним солнцем, невесомая, хрупкая, смотрела на него, и ее взгляд просил: отпусти меня. Помоги мне.
Он знал, что уже не сможет. Его вела воля к власти – та, что была сильнее любого душевного тепла и любой человеческой привязанности.
«Ладно, – сердито подумал Денис, расплачиваясь за покупки. – Будем решать проблемы по мере поступления. За ней придут – и я приготовлю гостям достойную встречу. Не могут не прийти».
Не считать же Фила, незваного гостя, охотником на выброска. Он был слишком пьян, чтобы хоть что-то анализировать и делать выводы.
– Мне неудобно, – призналась Саша, взвесив в руке пакет. – Это все дорого.
Денис только рукой махнул.
– Прекрати, все в порядке. Пойдем к прудам?
В супермаркете они купили обед в отделе готовой еды и пошли в парк к прудам. Возле главного пруда отдыхал народ – люди на песке показались Денису лежбищем моржей. В воде плескались дети. Один из ребят выбросил в воздух искрящуюся золотую рыбку, и Денис бегло проверил его: личное зарегистрированное заклинание. Мальчик очень талантлив. А Саша восторженно ахнула, словно мир, в который ее вытащили, наконец-то повернулся к ней хорошей стороной.
У второго, маленького, пруда никого не было, и там они устроили пикник, сев на поваленное дерево у воды. Вытянув из пакета сэндвич с курицей, Денис сообщил:
– Раньше тут водились русалки. Давно, еще до революции.
Саша удивленно посмотрела на него: то ли ее поразила информация о русалках, то ли то, что Денис взял в руки что-то съедобное.
– Их тоже гоняли в Клепальную субботу?
– До этого русалки гоняли всех целую неделю, – ответил Денис. Откусил – сэндвич оказался вполне приличным. – Про это еще Вересаев писал. Так что в субботу приходила расплата. Вон, видишь иву? Там они обычно сидели.
Саша перевела взгляд в сторону старой ивы, которая полоскала косы в пруду. По воде плескались золотые брызги, солнце ласково прикасалось к коже, и Денис подумал, что Семенихин, возможно, приводил сюда Аглаю по выходным, а теперь она умирает.