А ведь какая мощная гадина: прорезал дыру из одного мира в другой, залез туда, забрал Сашу Ромашову и вернулся. Конечно, он не действует в одиночку. У него есть хозяева, которые знают о других мирах, о том, что в них нет магии, и о том, как можно использовать их обитателей.
– Там есть что-нибудь? – подала голос Саша.
Всю дорогу она старалась молчать, но иногда ее прорывало. Она смотрела в окно, ерзала на сиденье и говорила:
– Вот такая песня и у нас есть.
И напевала вслед за боссанова из медиасистемы:
– Там, где падает солнце с башни, время замедлит ход. Там, где плавает день вчерашний, чудо произойдет… Лагутин крутой, правда?
Спрашивала:
– Интересно, а смогу ли я зарядить смартфон?
Удивлялась:
– Даже странно, вон рекламный щит такой же.
Вспоминала:
– О, вот здесь всегда арбузы продают!
Денис боялся, что она начнет раздражать, – но удивительное дело: этого не случилось. Рыжий выбросок, девчонка, перепуганная до смерти, как-то очень удачно и мягко легла в его жизнь: чем дольше они ехали вот так рядом, тем сильнее становилось желание Дениса не отдавать ее.
Саша Ромашова была сокровищем. А сокровища не суют в чужие руки. Вся его суть говорила об этом – но Денис слышал незнакомый тихий голос в душе, который сдержанно и спокойно твердил о том, что люди не вещи и не оружие для того, кто хочет власти…
– Нет, – ответил Денис. – Никого тут больше нет. Я не чувствую упыря.
– Он был именно здесь, – упрямо сказала Саша. Святой с фрески смотрел на нее так, словно хотел помочь, но это было не в его силах. – Помахал мне рукой. Я точно его здесь видела.
– Ну он же не станет сидеть тут и ждать нас, – с непривычным для себя добродушием произнес Денис. – Сегодня Клепальная суббота, он, наверно, уже ушел к реке.
Девчонка нахмурилась.
– Это ведь русалочий праздник, – уточнила она. – Нам рассказывали на семинаре по фольклору.
Денис кивнул и убрал артефакт в карман. Здесь им больше было нечего делать.
– Верно. Ладно, поедем в сторону Мальцево, посмотрим, как будут рвать русалку.
Саша одарила его тяжелым взглядом исподлобья и негромко спросила так, словно заподозрила какую-то неописуемую мерзость:
– Что значит «рвать»?
– Это ритуал плодородия, – объяснил Денис. – Люди собираются у края поля, проносят по нему соломенное чучело русалки, а потом треплют и рвут его, разбрасывают куски. Это усмирит воды и напитает землю. Иногда получается поймать настоящую русалку, но ее просто гонят вениками до воды. Никто не рвет ее по-настоящему, не волнуйтесь. Они очень редкие – если такую русалку убить, то поднимешь срок. – Он улыбнулся и добавил: – Вы все запишете для своей диалектологической экспедиции, потом вернетесь домой и расскажете…
– Вы так уверены, что я вернусь домой? – спросила Саша с такой болью, что Денису сделалось несколько не по себе.
– Почему бы и нет? Мы ведь можем на это надеяться.
Когда они шли к внедорожнику, он еще раз бросил в сторону Саши сканирующее заклинание и почувствовал легкий разряд тока, пробежавший по его портупее. Выброска постепенно наполняло магией – но она была совершенно чужой. Сосуд, который вмещал в себе удивительное содержимое.
Когда Саша села на пассажирское сиденье, то Денис поинтересовался:
– Чувствуете что-нибудь новое?
Саша неопределенно пожала плечами.
– Голова болит. А больше ничего.
Денис понимающе кивнул. Сунув руку в бардачок, он достал термостакан с ледяным молоком и нож для резки бумаги. Саша смотрела, как он сворачивает крышку и энергично растирает руку от запястья до локтевого сгиба, а затем прошептала, почти клацая зубами от ужаса:
– Я не буду это пить.
Денис полоснул ножом по запястью. Выступила кровь, упала в молоко. Он спаял рану направленным заклинанием, поболтал стаканом в руке и протянул его Саше.
– Кровь с молоком? – уточнила Саша, не сводя с него напряженного взгляда. – Вы что, с ума сошли?
Похоже, Денис выглядел в ее глазах маньяком – или темной силой нави, которая ходит в ноябре по кладбищам, заставляя мертвых ворочаться в гробах. И это она еще не знала о том, что он способен совершать на самом деле.
– Это лекарство, кровь с молоком, его даже детям дают, чтобы успокоить, – негромко сказал он. Девчонка стала дурить, и это начинало раздражать. Губы Саши тряслись, она готова была разрыдаться. Денис вздохнул и вложил стакан в ее мокрую руку. Придержал, чтобы не пролила.
– Пейте, вам станет легче. Действует намного быстрее седативных. Вам надо успокоиться, Саша. Просто поверьте мне, я вам ничего плохого не сделаю.
Саша зажмурилась и стала пить – медленно, по глоточку, сражаясь с подступающей тошнотой. Денис напомнил себе, что рядом с ним выбросок. Она не ломается и не кокетничает, просто самые обычные вещи кажутся ей дикими и неправильными. Его кровь с молоком медленно успокаивала течения магии в душе Саши: еще чуть-чуть, и она сможет опомниться.
Больно ли сосуду, когда в него льют кипяток?
– Что это за рогатая женщина у вас на медальоне? – спросила Саша, когда автомобиль выехал на дорогу.
– Святая Есения, оленья дева, – ответил Денис. – Исцелительница. У вас такой нет?
Саша отрицательно мотнула головой.
– Она была оборотнем. Могущественной волшебницей, – продолжал Денис.
Дорога шла среди лугов, кругом цвел и кипел июнь, рассыпаясь пригоршнями красок, и он подумал, что давно не выезжал на природу. Он, кажется, только сейчас по-настоящему заметил лето. Оно тянулось к Денису всеми запахами и звуками: ароматом цветов и трав, взвизгами стрижей, теплым ветром – и шептало: остановись, побудь со мной, задержись хоть на минутку! Он смутно различал слова, но они пробудили в нем волнение и что-то похожее на далекий освежающий восторг.
– Потом уверовала, лечила безнадежно больных и приняла мученическую смерть, – продолжал Денис и произнес ту короткую молитву, которая была с ним с раннего детства: – Святая Есения, забери наши боли и скорби, моли Бога о нас.
Саша понимающе кивнула. Денис посмотрел на нее – да, кровь с молоком помогла. Сейчас рядом с ним сидела обычная девушка, а не перепуганный до смерти зверек.
– Я попробую помолиться, – негромко сказала Саша. – Может, она меня услышит.
– …И вот впервые за несколько лет нам повезло, в Тульской области поймана самая настоящая среднерусская русалка. – Ведущий обернулся в сторону участников праздника и, указав на девушку в длинном белом платье, продолжил: – Сейчас ее нарядили в чистые одежды, и участницы обряда готовят для нее венок из березовых веток.
Саша поежилась, настолько жутко и неправильно это выглядело: журналист со знакомым красно-белым логотипом местного телеканала – и русалка, которая периодически распахивала рот, показывая несколько рядов острых зубов-иголок. Если бы не эта пасть от уха до уха, русалка ничем не отличалась бы от остальных ровесниц Саши. Светлые волосы, карие глаза, круглое лицо – ничего особенного. Девушка как девушка, пока ей не приходит в голову разинуть рот.
Час назад они с Денисом приехали к реке. Здесь уже собралось множество людей, и Саша сказала себе: «Это приключение. Опасное и необычное приключение, я пройду его до конца и вернусь домой». Так было пусть чуть-чуть, но легче. Так можно было дышать. Иногда по животу прокатывал спазм, Саша вспоминала, как выпила жуткий коктейль из молока и крови, и ее начинало тошнить – тогда она косилась в сторону Дениса и приказывала себе успокоиться.
Удивительно, но у нее получалось.
В обряде участвовала молодежь: юноши и девушки в народных костюмах надели венки из березовых веток и готовили веники – как объяснил Денис, ими будут гнать русалку к реке. Саша смотрела на красные бусы на девичьих шеях, на яркую вышивку рубашек, на босые ноги в траве, и ей казалось, что она до сих пор падает – куда-то глубоко и далеко, за тысячи лет и километров от своего прошлого. А вокруг плыл вечер, золотой и розовый, пронзительно и светло пахли травы, напитанные солнечным светом, мир был алым, зеленым и синим, словно картинка в книге со сказками, и ощущение чуда уверенно шагало по земле, вот только Саша не была уверена в том, что это чудо будет хорошим.
– А вот идут молодые люди, охранники русалки!
Ведущий и оператор протиснулись мимо Саши и Дениса, и на мгновение она вновь ощутила тошноту – слишком хищно смотрел ведущий, слишком алчные нотки звенели в его голосе – и невольно схватила Дениса за руку. Он покосился в сторону Саши, но не сказал ни слова.
– Они будут бежать рядом с ней, не позволяя ударам веника достичь ее ног. А вот и наши бабушки, которые будут петь величальные и славильные песни.
Саша увидела старух в народных костюмах: вместо березовых венков на их головах красовались пестрые платки; женщины выглядели довольными и гордыми, словно им предстояло сделать что-то очень важное.
– Когда русалка пробежит по полю, охранники отступят и дадут возможность разорвать ее…
Саша обернулась к Денису и с надеждой спросила:
– Ее ведь не на самом деле будут рвать? Он так говорит, будто…
Денис снова дернул ртом – почему-то такая улыбка одновременно пугала и заставляла жалеть его.
– Вон, смотрите.
Саша посмотрела, куда показывали, и увидела толпу девушек и парней, которые несли огромную соломенную куклу. Обычные ребята, студентки и студенты, ровесники Саши, сейчас они казались пришельцами из прошлого, красивыми и опасными. Такими же были их деды и прабабки… Саше вдруг почудилось, что из травы поднимаются призрачные силуэты людей: предки встали рядом с потомками, и теперь нельзя было понять, кто где.
Появились женщины с вениками: Саша узнала в них крапиву. Веники с шутками и прибаутками передавали зрителям, которые довольно выстраивались в линию. Русалка зашипела, оскалилась, и один из охранников, совсем молодой паренек, что-то бросил в нее. Шипение перешло в тонкий жалобный визг, и Саша увидела, как на поднятых руках русалки надуваются пузыри.