В обмен на кров и пищу, предоставленные в доме господина, Арис время от времени исполнял несложные поручения, которые не обременяли и даже развлекали. А если следовало сделать что-то сложное, тень требовала оплаты деньгами. Например, так было минувшей зимой, когда турецкий господин попросил Ариса съездить в Константинополь и прожить там месяц, слушая разговоры на улицах.
Арис был согласен, хоть и понимал, к чему это может в итоге привести. Он сказал турецкому господину, который смотрел на него с напряжённым вниманием:
- В том городе, как я слышал, всё очень дорого: и кров, и пища. Да и одежду надо подходящую подобрать, чтобы затеряться в толпе. За свои деньги я туда не поеду. А за твои - проживу там хоть год.
Турецкий господин охотно согласился с этими доводами. И вот Арис оказался в Константинополе, где мечтают побывать многие, увидеть христианские святыни... Но Ариса воротило от одной этой мысли.
Казалось, что мелодичное церковное пение, в часы служб слышавшееся из дверей храмов и разносившееся по улицам, пропитано ханжеством и лицемерием. А когда он ходил по городу и слушал разговоры, становилось ещё противнее. Казалось, что все жители от василевса и вплоть до последнего портового грузчика полны спеси. Они полагали, что если живут в Константинополе, то все христиане (и даже католики) обязаны помогать им по первой просьбе. Причём бесплатно!
Люди на улицах Константинополя сетовали, что никто не хочет защитить их от турецкой опасности просто так. Иноземные государи не спешили за свой счёт снаряжать армию, чтобы помочь "братьям-христианам". Наемники, готовые сразиться с турками, хотели денег. А жители Константинополя считали это проявлением жадности: "Как же так! Иноземцы не стремятся отдать свою жизнь за наш великий город!"
А когда речь заходила о папе римском, то многие, особенно богачи, считали себя жестоко обманутыми. Папа требовал, чтобы патриарший престол в Константинополе подчинился папскому престолу, и чтобы две ветви христианства объединились, но даже после того, как василевс окончательно согласился на это, Рим не спешил отправлять военную помощь*.
_____________
* Договор об объединении церквей - уния - был заключён во Флоренции ещё в 1439 году, однако это решение долго не исполнялось. В мае 1452 года римский папа отправил в Константинополь символическую помощь против турок - отряд в 200 лучников. Это заставило многих поверить, что в дальнейшем помощь окажется более существенной, если признать унию. Первая униатская служба состоялась в Константинополе 12 декабря 1452 года.
_____________
Арис еле удерживался, чтобы не спросить с ехидством у очередного возмущённого жителя города: "Вы продали свои души, а теперь сетуете, что покупатель вас обманул? Но разве такие сделки хоть раз приносили выгоду продающей стороне?" Если бы он произнёс эти вопросы вслух, могла бы завязаться драка, а это было ему совсем не нужно.
Арис отогнал от себя неприятные мысли и вернулся из воспоминаний в действительность как раз вовремя - турецкий господин, получив все сведения о первом министре, сделал знак, что можно гасить фонарь и собираться:
- Моя верная тень прекрасно поработала, - добавил господин. - Когда доберёмся до дома, заплачу тебе сверх того, о чём мы договорились изначально.
* * *
Шехабеддин-паша встретил новое утро и новый день в хорошем настроении. Даже будь на улице серая пасмурная погода, он бы веселился, но погода была чудесная и сама способствовала веселью. Осеннее солнце ярко сияло в небе, подёрнутом туманной дымкой. Турецкая столица давно проснулась, стала шумной и людной.
Евнух, теперь облачённый в длиннополые сине-зелёные одежды, расположился в комнате для приёма гостей своего дома - устроился на одном из длинных мягких сидений, тянувшихся вдоль стен по всему периметру помещения, где окна смотрели во двор, засаженный кипарисами и буками.
Склонившись на правый бок и подложив под локоть подушку, Шехабеддин задумчиво наматывал на палец прядь кудрявых волос, спускавшихся на плечи из-под белого тюрбана. Будучи родом из Персии, евнух сохранил многие персидские привычки. Например, в отличие от турок, которые стриглись коротко, носил длинные волосы и лишь вчера, когда требовалось сохранить инкогнито, спрятал их.
Евнух знал, что именно в это время по улочке одного из кварталов, примыкавших к султанскому дворцу, ехал богато одетый всадник - темнобородый человек крепкого телосложения, сопровождаемый вооруженной охраной. Прохожие сразу же уступали дорогу, жались к стенам, когда слышали глухой топот лошадиных копыт.
Тот, кому все уступали дорогу, был вельможей, о чём говорил большой белый тюрбан, однако направлялся этот человек не к султану, поскольку был одет довольно просто. Кафтан (зелёного цвета, особенно любимого вельможей) доходил лишь до колен. Это удобно, чтобы ездить верхом, но в таком одеянии не предстанешь перед троном.
Некоторые из прохожих, узнавая всадника, конечно, кланялись, ведь это был Заганос-паша, второй визир и третий по значимости человек в Турецком государстве. Выше второго визира - только великий визир, Халил-паша. А выше него только султан.
Меж тем Заганос-паша подъехал к дому своего друга Шехабеддина-паши. Ворота в высокой каменной ограде тотчас растворились, впуская гостя и его охрану, а гость спешился во дворе, сплошь покрытом чистым речным песком, и прошёл к двухэтажному белому дому, окружённому облетающими буками и зелёными кипарисами. У крыльца уже ждал слуга, чтобы отвести посетителя в комнату для приёма гостей.
- Заганос, наконец-то ты здесь! - воскликнул Шехабеддин, как только гость показался в дверях.
Евнух проворно поднялся, подошёл к Заганосу, взял за локоть и, хитро улыбаясь, отвёл к сиденью возле глухой стены, подальше от окон и дверей.
- Друг мой, я должен сообщить тебе важную новость, - тихо сказал евнух, усаживая гостя и садясь рядом, но тот неожиданно погрустнел:
- Говорить о делах? А я-то думал, ты пригласил меня просто так. Провели бы время, как в старые времена. Скоротали день.
Много лет назад, когда Шехабеддин был начальником в албанских землях, то часто приглашал друга "просто так", хотя относился к встречам не как к развлечению. Евнух просил друга рассказывать о недавней истории этих краёв, об албанских обычаях, связанных с гостями и иноземцами, а также обо всём, что Заганос считал бы нужным поведать. Нельзя управлять людьми, которых не знаешь, поэтому Шехабеддин стремился узнать. Однако следовало помнить древнюю пословицу о том, что скучный теряет друга, поэтому Заганоса, приглашённого в гости, следовало всячески развлекать.
Шехабеддин говорил с ним о Турции, о жизни при султанском дворе, рассказывал занятные истории из прочитанных книг, перебирал струны саза*, пел, научил друга играть в шахматы.
_____________
* Саз - восточный струнный щипковый инструмент, напоминающий гитару.
_____________
Зананос тоже в долгу не остался: научил Шехабеддина стрелять из лука, а также правильно держать в руках меч. Евнух, проведший наибольшую часть жизни в комнатах, не умел ничего подобного, а ведь знание представлялось нужным, поэтому он старательно учился, и так, с взаимной пользой, проходили встречи.
Даже сейчас, спустя двадцать лет, друзьям было, чем занять время помимо обсуждения придворных интриг, но, увы, в последний год проводить много времени вместе получалось всё реже.
- Старое вспомним в другой раз, - извиняющимся тоном произнёс евнух, глядя на двери, только что закрывшиеся за слугой, который вышел и оставил господ наедине.
Заганос вздохнул, а Шехабеддин, склонившись к нему поближе и положив руку на колено, в знак того, что беседа предстоит доверительная, продолжил всё так же приглушённо:
- Вчера я раздобыл свидетельство о том, о чём мы давно подозревали. Халил получает деньги от румов. Вообрази! Румы присылают ему рыбу, а брюхо у каждой рыбы набито золотом.
- Ха! Занятно, - нехотя улыбнулся Заганос и простодушно добавил: - Почти так же занятно, как те сказки, которые ты мне рассказывал в прежние годы и говорил, что знание этих сказок будет для меня полезным, когда я окажусь в собрании начитанных людей.
- Это были не сказки, а сочинения известных поэтов, - ответил евнух, отстраняясь и нарочито хмурясь: - Заганос, перестань. Будь серьёзен. Ведь ты же знаешь, что я стараюсь ради тебя.
- Знаю, - нехотя ответил Заганос и вздохнул.
Шехабеддин обиделся. Отодвинулся от друга, сложил руки на груди и уставился в дальнюю стену, а лицо его стало непроницаемым.
Заганос, выждав немного и, очевидно, поняв, что так можно сидеть очень долго, переменился. Только что изображал дурачка, а теперь рассудительно заметил:
- Халил стал неразумен. Если он берёт деньги у румов, то этим вредит себе. И вред не окупится, сколько бы румы ни дали. Но ты уверен, что это правда? Я полагал, что Халил умнее.
- Человеку, который рассказал мне о рыбе и золоте, нет смысла лгать, - оживился Шехабеддин.
- Ты доложишь об этом нашему повелителю? - спросил Заганос.
- Да, султан должен знать.
- Когда?
- Сегодня, - евнух опять заговорил извиняющимся тоном. - Чтобы встретиться с тобой, я не поехал с утра во дворец, но как только наша беседа закончится, поеду. Стану искать удобного случая для беседы с султаном. Я бы хотел, чтобы мы провели этот день, как в прежние годы, но это невозможно.
- Но чего ты всем этим добьёшься? - продолжал спрашивать Заганос. - Надеешься, что султан, услышав о золоте румов, прикажет казнить Халила? А меня назначит великим визиром? - он улыбнулся уже без усилия. - Конечно, мне хотелось бы надеяться, но султан - не мальчик. Будь он мальчишкой, то попытался бы приказать...
- И приказ бы не исполнили, - подхватил евнух.
- Сейчас султан не станет отдавать приказа, если сомневается, что его исполнят, - продолжал Заганос. - Думаю, султан не сделает ничего, а просто примет твои слова к сведению.