– Упорный он парень, этот Аринал! – Давид посмотрел на Ворша. – Что скажешь, ведун?
– Давай послушаем командора, – ответил русич.
– Я подхожу к концу моего рассказа. – Хестри обвел рукой собрание магов. – В день, когда о воскресении Аринала стало известно Ригерсу, он создал Священный Храм, собрав самых знающих магов со всего Билибилиса. Маги сумели наложить сильнейшее заклятие на двери подземелья, сделав их непроходимыми для Аринала и его упырей. Магическая печать была нерушимой более тысячи лет, пока принц Виган из детского любопытства не спустился тайком в катакомбы под дворцом и нечаянно не взломал ее.
– Ва! Как мог простой мальчишка открыть дверь, которую заворожили маги! – в искреннем изумлении воскликнул Давид, совершенно не задумываясь о возможной реакции магов на его слова. Впрочем, Хестри воспринял излишнюю эмоциональность воина очень спокойно.
– Принц Виган – не простой мальчик, рыцарь. Его обучали самые разные учителя, в том числе и маги, так что принц посвящен во многие тайны сразу нескольких школ магии. Возможно, играя в катакомбах, принц наткнулся на дверь, которую никак не мог открыть. Тогда он применил одно из заклинаний, открывающее даже магические замки. К несчастью, заклятие Нераскрываемой Двери было наложено так, что никакая магия не смогла бы открыть дверь изнутри, зато любой маг вполне мог снять печать снаружи.
– И принц оказался в подземелье, где до сих пор скрывается Аринал и его вампиры?
– Другого объяснения нет. Открыв дверь, Виган неминуемо должен был столкнуться с Проклятыми. То, что случилось с принцем, доказывает, что моя догадка правильная.
– Вот в чем дело! – Давид покачал головой. – Но почему вы не закрыли эту дверь?
– Мы пытались. Как только о случившемся стало известно, Храм послал в катакомбы под дворцом трех опытных боевых магов с охраной из тридцати воинов. Возглавлял охрану мой сын Боркен, с которым вы уже встречались. Обратно вернулись всего пять человек. Они рассказали, что катакомбы кишат вампирами и прочей нечистью. – Хестри сделал паузу. – Боркен и его люди сделали все, что могли. Я лишь позже узнал, какую цену им пришлось заплатить за попытку закрыть дверь в Зал Портала.
– Они…
– Стали вампирами. Лишь сильнейшие магические снадобья позволяют моему сыну и другим пострадавшим подавлять развитие страшной болезни, сохранять человеческий облик и выдерживать солнечный свет. Но болезнь все время прогрессирует, и скоро снадобья окажутся бессильны.
– Теперь понятно, почему в деревнях на нас выли собаки, и люди прятались, завидев людей Боркена, – пробормотал Ворш. – А мы ночевали с ними в лесу!
– А дверь?
– По-прежнему открыта.
– Так, и ты хочешь, чтобы мы ее закрыли?
– Прости меня, воин, но тебе это не под силу. С тобой случится то же, что и с Боркеном.
– Тогда чего же ты хочешь?
– Чтобы закрыть Врата в Зале Портала и навсегда покончить с Ариналом и его отродьем, нужен ключ. У нас его нет. Ключ Авелы исчез вместе с ним, однако ваше появление тут дает нам шанс заполучить его обратно.
– С чего ты так решил, командор?
– Ключ находится в вашем мире, иначе вы не смогли бы сюда попасть. Его сила таинственным образом распространилась на вас, значит, вы как-то связаны с этим ключом. Это очевидно.
– Из твоих слов, почтенный маг, следует, что нам нужно вернуться в наш мир, отыскать ключ и передать его тебе, – сказал ему Ворш. – Но чем это может помочь принцу Вигану?
– В Зале Портала, там, где сейчас логово вампиров, есть источник с живой водой. Он исцелит принца и… моего сына. Если мы найдем ключ, мы остановим вторжение Нежизни и спасем тех, кто уже пострадал в этой войне. Пока же никто не сможет войти в Зал Портала, не подвергая себя смертельной опасности.
– А ключ Аринала?
– Он был погребен вместе с убитым тираном.
– Почему же его не взяли из могилы позже?
– Ты не понимаешь, чужеземец. Наша вера запрещает вскрывать захоронения. Аринала похоронили в спешке, и никто не догадался забрать с тела изготовленный Авелой ключ. Сам же маг спохватился слишком поздно, когда ничего нельзя было сделать. Да и стоит ли осуждать его и короля Риверса? Никто не мог даже себе представить, что тиран найдет способ обмануть смерть. Единственный способ завладеть ключом Аринала-Кровопийцы – это убить упыря.
– Вай, Аствац, ну и история! – Давид хлопнул себя ладонями по коленям. – Ты хочешь, командор, чтобы мы нашли ключ. Но где его искать? Как он выглядит?
– Никто этого не знает. Но у ключа есть два свойства – он всегда приносит несчастья и еще им нельзя овладеть против воли того, кто его носит.
– Загадки, загадки! – Давид толкнул локтем притихшего Ворша. – Чего молчишь, ведун?
– Я думаю, – ответил Ворш, и его глаза загадочно сверкнули. – Мне понятно, чего от нас хотят почтенные маги Храма. Но чтобы найти ключ, нужно вернуться обратно, в наш мир. Как это сделать?
– Мы позаботимся об этом. Только обещайте мне одно – вы немедленно приступите к поискам ключа, когда совершите Переход.
– Обещаю, почтенный. Только как мы передадим его вам?
– Ваш маг сумел один раз пройти границу между мирами, сумеет и во второй, – сказал Хестри, глядя на Ворша. – Тем более что обладая ключом, это будет совсем нетрудно сделать. Так мы договорились?
– Мы сделаем все, что можем, – сказал Давид, вставая. – Но сначала мы должны выполнить наше задание. Когда мы сможем вернуться в наш мир?
– На рассвете. Мы за ночь успеем все подготовить для Перехода. – Хестри устало улыбнулся. – Надеюсь, что вы сумеете спасти нас от гибели. А сейчас идите с миром. За дверями стоит охрана, она сопроводит вас к гостевым покоям.
– Нам не нужна охрана, – повысил голос Давид. – Зачем нам охрана?
– Уже ночь, а дворец Билибилиса имеет много тайных проходов, и упыри о них знают, – ответил Хестри. – Если вам дорога жизнь, не выходите ночью из отведенных вам покоев.
III
Ольга и Ивка блаженствовали. После утомительной и опасной дороги, после всего пережитого, уют и роскошь дворца принца Вигана казались волшебной сказкой. Служанки принесли им горячей воды для омовения и новые роскошные платья – лиловое бархатное для Ольги и зеленое из парчи для Ивки. Теперь, умывшись и переодевшись, Ольга и в самом деле ощущала себя княжеской невестой. Что же до Ивки, то девушка не отходила от большого зеркала, рассматривая себя и вздыхая от восторга.
– Что, нравишься себе? – с иронией спросила Ольга.
– А то! – Ивка забросила за спину тяжелую косу, подбоченилась. – Прям боярыня! Возьмешь меня к себе, когда княгиней-то станешь?
– Спрашиваешь! – Ольга подошла к Ивке, обняла подругу. – Я без тебя теперь не смогу. Ты мне ближе сестры стала.
– А Некраса?
– Тсс! – Ольга сделала страшные глаза. – Веришь, нет ли, все о нем думаю. Куда теперь его девать, ума не приложу. Не могу я его прогнать от себя, он ведь все эти тяжкие дни с нами был. Меня защищал, жизни не жалея. Только вот согласится ли Ингвар Некраса в полк свой взять?
– Коли попросишь хорошо, согласится. Мы, бабы, над мужиками великую власть имеем. Чаю, Ингвар твою волю будет с полслова выполнять.
– Почему так решила?
– Знаю. Коли будешь его по ночам ласкать да любить, он в твоих рученьках как воск станет. Лепи, что хошь.
– Ой ли! – Ольга покраснела. – Неужто мужики так до всего до этого охочи?
– Еще как! – Ивка помолчала. – Я ведь наврала тебе тогда в бане, когда про Славяту-кузнеца сказывала. Была я с ним, понимаешь? Любились мы несколько раз. В ночь солнцеворота не выдержала я, ушла с ним в лес. Больно интересно мне было, что женщина чувствует, когда с мужчиной соединяется.
– И что… чувствует? – Ольга опустила взгляд.
– Женщиной себя чувствует. – Ивка провела ладонями по бедрам, туго обтянутым зеленой парчой нарядного платья. – Владычицей. Властвует она над мужчиной в такие мгновения. Силу великую над ним имеет. Я это по Славяте поняла. Вот и ты будешь над мужем своим такую власть иметь. Он для тебя все сделает, только прикажи. Но для того надо тебе любить учиться. Одной красоты мало, нужно знать, как и куда поцеловать, где погладить, что и когда шепнуть на ушко, а когда и закричать, застонать погромче.
– Да ну тебя! – Ольга тряхнула волосами. – У меня от твоих речей даже спина покраснела.
– А ты не красней, – сказал Ивка. – Нет в любви ни срама, ни грязи, если с избранником своим ложишься, если сердце ему вместе с телом своим отдаешь. Такая любовь светлая и чистая, как родник, что возле Выбут течет, и творит она радость и жизнь новую. Когда влюбленные соединяются, мать-земля радуется. Но если нет любви, то худшей муки не сыскать.
– Ты о чем это?
– О том, что на корабле варяжском случилось. Я ведь знаю, что было со мной. Пробовала вспомнить – не выходит. Только тьма, боль и стыд великий. Будто сон дурной припомнить пытаешься. Но боль и страх остались. До сих пор кожа будто грязью покрыта. Если бы не Ворш…
– А что ты про ведуна нашего скажешь?
– Хороший он. – Ивка печально улыбнулась. – Лучше, чем Славята. Гляну на него, и страхи свои забываю сразу. На край света за ним бы пошла.
– Чего же не пойдешь?
– А нужна ли я ему? Всю дорогу смотрела на него, пыталась в душу ему заглянуть. Только он взор свой от меня прячет. Раз смогла поцеловать его, и такой свет мне в душу заглянул, что сказать не могу! Но только нужна ли я ему такая, после псов этих урманских?
– Вскую[30] говоришь! – рассердилась Ольга. – Ты на себя посмотри – красавица прям, таких и в Киеве, чаю, не сыскать. Да по тебе князья сохнуть будут, коли увидят. Чего уж там Ворш твой. Он хоть и ведун, а тоже мужчина. Окрути его, глядишь, и счастливы вместе будете.
– Просто все у тебя, Олька, легко. Только вот стыд мой куда девать?
– Стыд не дым, глаза не ест, – заявила Ольга и топнула ногой. – Коли любишь, откройся, нечего тут стыдиться. Видела я, как ведун на тебя зыркает украдкой – чисто кот на сметану!