– Можно дождаться, пока родители свалят куда-нибудь. Хоть на дачу. У меня есть надежные люди, они любую квартиру вскроют. Наверняка дневник там, и они его прячут.
– Саша, это уголовщина какая-то. Откуда у тебя такие сомнительные связи? Шарить по чужим квартирам! – Анна решительно хлопнула ладонью по столу. – Нет, это не подходит.
– Ну, тогда хотите – я сам поговорю с папашей Жарко?
– Он тебя задушит, как щенка.
– Кишка тонка, – самодовольно возразил Дрон. – Возьму и спрошу его про дневник! Почему они его скрыли от следствия.
– Он будет все отрицать. Вот увидишь.
– А мы Сажину в свидетели позовем.
– Сажина скажет, что не знает ни о каком дневнике. Что ты все придумал. Нет. – Анна надкусила острыми зубами пряничный бок. – Единственный вариант – рассказать обо всем Дроздову, что я и сделаю на следующей неделе. Мне к нему как раз идти.
У Дрона в кармане завибрировал телефон. Он вытащил его, взглянул на экран и нажал на отбой. Телефон зарычал снова. Сашка опять вырубил его, и так несколько раз.
– Это кто? – не выдержала Анна.
– Да так, уроды одни, – Сашка небрежно махнул рукой и отключил телефон совсем.
– Какие еще уроды? – нахмурилась Анна.
– Да ерунда, не берите в голову.
Анна хотела было возразить, но в это время в дверь просунулась голова Олеси.
– Мам, мне надоели мультики. Я хочу, чтобы Саша со мной поиграл в щенячий патруль.
– Легко. – Дрон тут же подскочил с табурета и отправился в комнату.
Анна со своими вопросами осталась в гордом одиночестве. Она пожала плечами и принялась мыть посуду. Из комнаты доносились Олесины радостные взвизгивания и смех. Анна, погруженная в свои мысли, машинально улыбнулась. Как они нашли общий язык – Олеся и Сашка! Ну и ничего удивительного, они вполне могли бы быть братом и сестрой с большой разницей в возрасте. Анна подумала, что Олесе всегда не хватало дома такого вот общения: сама Анна всегда спешит, ей вечно некогда, ребенок к этому привык и ведет себя соответственно – не шумит, не пристает с капризами, тихонько играет или смотрит свои мультики. Но теперь, похоже, Олеся оторвалась по полной, и вон, оказывается, сколько скрытой энергии в ней таилось!
Анна домыла посуду, протерла пол и зашла в комнату. Сашка и Олеся самозабвенно катали с пластмассовой горки мультяшных щенков-спасателей.
– Пора заканчивать, – мягко проговорила Анна. – Олеся, тебе спать пора, а Сашу дома заждались.
– Ну мама! – Олеся вскочила и даже ножкой притопнула. – Я не хочу спать! Еще рано!
– Половина девятого. Завтра в сад вставать, тебя опять не добудишься.
– Мама правильно говорит, – поддержал Анну Дрон. – Пора ложиться спать.
– А ты завтра придешь? – со вздохом спросила Олеся.
Дрон посмотрел на Анну. Та пожала плечами:
– Не так часто. Надо сделать перерыв.
– Зачем? – Дрон поднялся с ковра и подошел к ней поближе. Ростом он был на голову выше Анны, которая отнюдь не была малышкой.
Она молчала.
– Зачем? – повторил он более настойчиво. – Для чего перерыв? Я же нужен здесь, нужен ей, – Дрон указал на Олесю, – и вам тоже нужен. И нам есть что обсудить, я имею в виду дневник.
– Да нечего обсуждать, – решительно проговорила Анна, – тебе надо учиться, ты завалишь диплом. И в колледже обязательно узнают о том, где ты пропадаешь. Будут новые проблемы.
– Никто не узнает, – горячо возразил Сашка. – Клянусь, никто. Я к вам там больше ни на шаг не подойду.
– Смешно это все, – устало сказала Анна. – Какая-то детская конспирация, как в пошлых дешевых детективах. Ты должен ходить на пары и заниматься.
– Да что вы заладили, как попугай! – не выдержал Дрон. – Заниматься, заниматься… Буду я заниматься, напишу этот проклятый диплом. Я ж не идиот!
– Саша не идиот! – подтвердила Олеся, которая до этого внимательно слушала весь диалог.
– Так, все, Саш, иди домой. Не хватало, чтобы ребенок во всей этой каше начал принимать участие.
Анна подтолкнула Дрона к двери. Тот послушно зашагал в прихожую. Анна и Олеся молча смотрели, как он одевается.
– Все, я пошел, – бодро заявил Дрон. – Олеська, бай-бай. А завтра я все равно приду. В шесть. – И не успела Анна открыть рот, чтобы что-то сказать, он хитро подмигнул и скрылся за дверью.
16
Дроздов был простужен. Нос у него был заложен, глаза слезились. Он то и дело кашлял сухим надсадным кашлем.
«Зачем пришел на работу? – недоумевала Анна. – Сидел бы дома на больничном».
Она демонстративно отсела подальше от стола.
– Ну, дело наше близится к завершению, – проговорил Дроздов и чихнул. – Еще пару недель – и передаю документы в суд.
– Я хотела сказать вам одну вещь. Вернее, спросить об одной вещи.
– Спросить о вещи? – удивился Дроздов и снова оглушительно чихнул. – Вот елки-моталки! Замучил этот насморк.
– Попробуйте сок алоэ, – спокойно посоветовала Анна.
– А что, помогает? – Следователь достал из кармана платок и, отвернувшись к окну, громко высморкался.
– Помогает. Лучше всяких лекарств.
– Попробую, – он кивнул, аккуратно свернул платок и засунул обратно в карман. – Так о какой вещи вы хотели спросить?
– Вам не попадался дневник Ольги? Она вела дневник и записывала там все, что с ней происходило.
– Дневник? – Дроздов покачал головой: – Не было никакого дневника. Родители бы показали нам его.
– Они могли не знать. Оля могла вести его тайно.
– Вы предлагаете мне обыскать квартиру Жарко? – насмешливо спросил Дроздов.
– Да.
– Чушь. Зачем мне дневник, когда есть записка? Вы пытаетесь себя выгородить.
– Я пытаюсь восстановить справедливость, – твердо проговорила Анна, – и не могли бы вы открыть окно, а то я боюсь заболеть и заразить дочь.
– Вот, значит, как… – Дроздов рассеянно пожевал губами. – Ну хорошо. – Он подошел и открыл форточку. На Анну дохнуло холодом. – Так устроит? – жестко произнес Дроздов.
– Да, спасибо. Так что насчет дневника?
– Нет. Я не могу искать дневник в доме потерпевшей. На это нет санкций. Да если бы и были, я считаю это лишним. Вот новые протоколы допросов свидетелей, прочтите и ознакомьтесь. – Он небрежно подвинул к Анне кипу бумажных листов.
Она поняла, что разговор был напрасным. Как, собственно, она и думала. Ее глаза быстро пробежали по бумаге. Снова одно и то же: стерва, злюка, ненавидит учеников, не идет на контакт. Надменная, высокомерная, ставит себя выше коллектива. Господи, когда уже это все закончится?
Дроздов будто прочитал ее мысли.
– Неприятно, верно? Но на правду не обижаются, Анна Анатольевна.
– Это вовсе не правда! Вы даете мне читать только те протоколы, в которых меня обливают грязью!
– Их просто гораздо больше. Я пытаюсь воссоздать картину вашего, так сказать, преподавания. И картина выходит нерадостная. К сожалению.
– Да поймите вы, математика – такой предмет, который нельзя знать наполовину или на четверть! Его надо учить и понимать. Я не могу ставить липовые оценки! – Анна хотела еще что-то прибавить, но умолкла, махнув рукой.
Все безнадежно. Остается только довериться Михаилу Израилевичу и ждать суда. Получить условный срок и искать новую работу. С преподаванием придется покончить, по крайней мере с официальным трудоустройством.
– Подпишите здесь и можете идти. – Дроздов дал ей очередную бумажку.
– Скоро суд? – спросила его Анна.
– Думаю, в конце марта, не раньше.
Она кивнула и встала.
– Я обещал встретиться с вашим адвокатом. – Дроздов снова чихнул. – Вас не затруднит передать ему, что я приболел и позвоню ему на следующей неделе?
– Не затруднит. До свиданья. – Анна покинула кабинет и вышла на улицу.
Первым ее порывом было тут же позвонить Сашке и сообщить, что их план провалился. Едва Анна взяла в руки телефон, раздался звонок. Звонил Михаил Израилевич.
– Анечка, детка, добрый день. Вы уже были сегодня у своего Дроздова?
– Только вышла от него. – Анна удобно уселась в машине, продолжая держать трубку возле уха.
– Отлично! – пророкотал Михаил Израилевич. – Он вам не говорил, когда к нему можно будет подъехать?
– Он просил передать, что болеет, простыл. Обещал увидеться с вами на следующей неделе.
– Ай-ай-ай, как долго, – адвокат зацокал языком. – Мне с ним надо побеседовать о том о сем… Ну да ладно, время терпит. Вы, детка, главное, не переживайте. Все будет хорошо.
– Михаил Израилевич! Тут такое дело… – Анна замялась, не зная, стоит ли говорить Лившицу про злополучный дневник, который существует лишь в ее воображении. Но все-таки решилась. – Мы выяснили, что у Жарко был личный дневник.
– Кто это мы? – Анна прикусила язык, но было уже поздно. – Вы со Светочкой? – уточнил Михаил Израилевич.
Анна понимала, что врать бессмысленно, Светка тут же расколет ее со всеми потрохами.
– Видите ли, мне помогает один… один…
– Мужчина, – подсказал Лившиц и засмеялся. – Я правильно понял?
– Ну да, можно и так сказать, – через силу выдавила Анна.
– Что ж тут стесняться, деточка! Вы такая красотка, что любой мужчина захочет вам помочь. Так что за дневник? И кто вам про него сказал?
– Ольгина подруга.
Анна подробно описала Михаилу Израилевичу их с Сашкой поход к Марине Сажиной. Тот выслушал очень внимательно, немного помолчал, переваривая информацию, потом проговорил задумчиво:
– Хорошо бы найти этот дневник. Очень хорошо бы.
– Но как? – невольно воскликнула Анна.
– Вот именно, как. Я подумаю. Хорошо, что вы мне сказали. Я поговорю с Дроздовым, заставлю его выписать ордер на обыск.
– Это было бы замечательно, – Анна вздохнула.
– Я постараюсь, – пообещал Лившиц.
– Всего хорошего. – Анна нажала на отбой и отложила телефон на соседнее сиденье.
Потом подумала и снова взяла. Набрала Сашкин номер. Тот не отвечал.
«Начинается», – подумала Анна.
Она не сомневалась в том, что Сашка не поступит так, как Клюев, не исчезнет без предупреждения. Ей просто было тревожно. Мало ли куда он мог деться? Она даже не знает, с кем он водится, в районе полно шпаны и криминала, а Сашка вчерашний подросток. У них половина колледжа имеет приводы в полицию.