— Вроде выспалась, — она еще раз зевнула. — Только не зови меня Тилли. Это имя для гаджо, для чужаков. Я — Талейта.
— Талейта? — Он поцокал языком, будто пробовал буквы на вкус. — Красиво. А как ласково? Тали? Лейта?
— Просто Талейта. Все наши так зовут, и ты зови.
— Вот прямо полным именем? — удивился Фред. — Даже мама с папой?
— Даже… Да.
— Ну ладно, Талейта, как скажешь. Может, завтрак закажем прямо сюда?
— А можно? — не поверила она.
— Отчего ж нельзя, — он дотянулся до экрана, поколдовал над иконками. — Десять минут подождать.
Отель и вправду был шикарным, потому что всего через полчаса в дверь позвонил бот доставки. И хорошо, что не через обещанные, явно несбыточные десять минут, потому что, если бы бот приехал хоть минутой раньше, ему бы не открыли. По крайне важной причине.
— Устрицы бери, — посоветовал потом Фред, жуя. — Очищенные, прессованные. Прямо на хлеб намазывай, вот так. Представляешь, их раньше со скорлупой ели. Во дураки, скажи?
— Вкусно, — с набитым ртом сказала Талейта. — А это что?
— Это мёд. Да не сомневайся, не полимерный. Чистая соя.
— Не буду. Сладкое же, растолстею.
— Давай-давай. Тебе полезно. Я слышал, псионикам для работы надо много сладкого.
Они какое-то время ели молча.
— Уф, — сказала она, наконец, и с размаху откинулась на подушки. Фред аристократично вытер губы, бросил салфетку на поднос и примостился рядом.
— Скажи, а ты всегда такая была? Ну, особенная?
Талейта кивнула, глядя в потолок:
— Говорят, мама много по туннелям ходила, когда меня ждала. Такое вообще-то нельзя делать… но цыганам всё можно. Особенно — если очень надо.
Фред покивал с понимающим лицом.
— Слушай, — произнес он вполголоса, — а как тебе Пит?
— Пит как Пит, — сказала она, — а что?
Фред поморщился.
— Не очень-то он тебя жалует, вот что. Скажешь, нет?
— Мало ли кто меня не жалует, — усмехнулась Талейта. — Ерунда, зла не держу.
Фред встал и принялся одеваться, подбирая одежду с пола.
— Мне Пит не по душе, — признался он. — И ещё не по душе, что он про тебя сказал вчера.
— Ну-ка? — насторожилась Талейта.
Фред неторопливо застёгивал рубашку:
— Да вот… Говорит, мол, гони девчонку, она цыганка, удачу спугнёт. Примета такая.
Талейте стало жарко, будто к щекам приложили горячее полотенце.
— Брешет, — сказала она, с трудом проталкивая слова через горло. — Нет такой приметы. Точно нет.
За стенкой кто-то бубнил на два голоса. Душ скворчал пустым раструбом: видно, горячую включили по ошибке и теперь в спешном порядке отключали. Талейта села на кровати и завернулась в одеяло так плотно, как могла.
— И что ты ему ответил? — спросила она негромко.
Фред, наконец, справился с пуговицами и сел рядом на разобранную постель.
— Ну что ответил… Сказал, что ты псионичка высокого класса, что без тебя не обойтись, и что в удачу не верю.
Он посмотрел на неё и улыбнулся уголками рта.
— Ещё сказал, что ты мне очень понравилась.
Талейте опять стало жарко, но уже по-другому.
— А чего Пит? — спросила она, внимательно рассматривая складки на покрывале.
— Перевёл тему разговора. Начал толковать про свои инструменты. В общем, похоже, я его не убедил.
Талейта подтянула под одеялом ноги к груди и уткнулась подбородком в коленки.
— Ну и ладно, — буркнула она.
Фред поскрёб отросшую за ночь щетину.
— Знаешь, — сказал он, — есть один старый трюк. Мне как-то рассказал отец, когда был трезвый. Я хорошо запомнил тот день, потому что трезвым видел его всего раза три в жизни. И трюк тоже запомнил.
— Что за трюк? — спросила Талейта. Она вдруг поняла, что бахт и не думала возвращаться.
Фред откашлялся.
— Трюк называется «третий лишний», — сказал он. — Если говорить подробнее, то это способ добыть улов втроём, а поделить его только на двоих. Смекаешь? На нас с тобой. Без Пита. Ну, что скажешь? Интересует?
«Пиковый король, — подумала Талейта с горечью. — И я ещё, дура, надеялась, что он пси-лабильный… Сама я пси-лабильная».
— Интересует, — сказала она.
Коттедж Думпфайфера походил на многоуровневую космическую платформу. Огромный, чёрный, угловатый, он плыл на фоне ночного неба, ощетинившись вентиляционными трубами и башенными пристройками. На третьем этаже была устроена гостевая терраса, точь-в-точь посадочная площадка для шаттлов, только маленькая, уютная и с живыми водорослями в кадках по углам. Огни в коттедже не горели.
— Где охрана? — прогудел Пит. Они втроём прятались под навесом вентиляционного грибка напротив коттеджа, в чернильной тени. У Пита за спиной бугрился увесистый рюкзак с инструментами, которые раздобыл Фред. Талейта тоже взяла свой рюкзачок, куда положила самое необходимое на случай, если придется делать ноги: бижутерию, косметику, смену белья и, конечно, мамину колоду карт. Сам Фред шёл налегке, у него с собой была только электронная отмычка в поясной сумке.
— Охранники сейчас в дальнем крыле дома, — шепнул Фред. — Усиленно охраняют койки.
Талейта нервно хихикнула.
— Ты им снотворного подсыпал, что ли?
— Зачем? — удивился Фред. — Просто сказал кому надо словечко и денег дал… Всё, пойдём, пора.
Они спустились по вентиляционному колодцу, пробрались в техническую шахту, и скоро в зыбком свете фонариков замаячила дверь с кодовым замком, очень похожая на ту, которую Фред показывал вчера. Пси-сферу, разумеется, не было видно, но, стоило подойти к двери, как у Талейты возникло чувство присутствия чего-то крайне нехорошего. Наверное, подобное чувство может испытывать мышь за секунду до того, как на неё спикирует летучая крыса.
— Ломай, — скомандовал Фред.
Талейта послушно закрыла глаза и почти сразу увидела сферу: багрово-черный клубящийся ком боли и ярости. Эта сфера была больше, темнее и страшнее той, вчерашней, и, прежде чем коснуться её, Талейта долго бормотала про себя ласковые словечки и думала обо всём хорошем: о котятах, тёплых свитерах, гребешковой похлёбке с перцем и прочей ерунде, которая приходила на ум — под нескончаемый звон сверчков, содрогаясь от мурашек, ползущих от лопаток к крестцу. Когда сфера успокоилась, Талейта осторожно протянула руку и, не встретив сопротивления, открыла глаза.
— Готово, — сказала она. Фред шагнул к двери, прижал к замку отмычку, набрал на экране пару команд. Замок щелкнул, дверь неохотно приотворилась. Они крадучись пробрались внутрь.
Пятна света от фонариков плясали по стенам, под ногами чуть слышно поскрипывал наборный паркет. Темнота пахла богатством: старинным деревом шкафов, мягкой кожей кресел, озоном от дезинфицирующих установок под потолком. Сфера была рядом, была вокруг, колыхалась мутными, болезненными волнами злобы, и Талейте приходилось постоянно сдерживать её напор, улещивать, нежничать с ней. Мурашки строем маршировали по спине, невидимые сверчки давали гала-концерт, а благородные ароматы фешенебельного дома мешались с абсолютно неуместным запахом чечевичной похлёбки… В общем, она никогда ещё не чувствовала себя так странно, пугающе и в целом неуютно. Разве что когда впервые занялась сексом.
— Пит, давай, — позвал Фред хриплым шёпотом.
Коридор привёл к металлической двери. Никакой электроники здесь не было — только двадцать миллиметров легированной стали и замочная скважина, защищённая кругляшом бронепластины. Работа для медвежатника.
Пит вразвалку подошел к двери, скинул рюкзак, толкнув при этом Талейту плечом. Опустился на колено. Вытащил из рюкзака массивные очки, нацепил. От очков тянулся черный гибкий шланг со сверкающим глазком на конце — эндоскоп. Пит запустил щупальце эндоскопа внутрь скважины, достал пульт управления. Дыхание со свистом выходило из его оскаленного рта, пальцы оглаживали джойстики пульта, длинные седые волосы поблескивали серебром в луче фонаря. В глубине двери что-то скрежетало и щёлкало, будто ползал таракан с ладонь размером — из тех, что водятся на цыганских платформах.
Фред подсветил себе лицо фонариком снизу, поймал взгляд Талейты, мальчишески подмигнул. Она не нашла сил улыбнуться в ответ: сфера давила всё сильнее, что-то подозревала, догадывалась, что её обманывают…
— Есть, — выдохнул Пит.
Дверь беззвучно открылась. Они по очереди вступили в святая святых, в музейную комнату. Первым шагнул через порог Фред, за ним шла Талейта — борясь со сферой, уговаривая сферу. Последним вошёл Пит.
Здесь было не так темно, как в коридоре: сквозь прозрачную крышу проникал жёлтый отсвет ночного городского неба. Посреди комнаты на невысоком, по колено, постаменте тускло поблескивал куб из бронестекла. А внутри куба…
— Вот они, — еле слышно прошептал Фред.
Три слитка космического мрака на чёрном бархате. Тройная драгоценность, за которую можно купить океанскую водорослевую ферму. Или, скажем, астероидную платформу. Или много лет безбедной жизни для цыган, которые живут на такой платформе.
Талейта напряглась, потому что знала: сейчас Фред должен дать сигнал, сигнал к началу настоящего блудняка. Она всё-таки вытянула сегодня карту — перед тем как спрятать колоду в рюкзак и пойти на дело. Пришёл король треф, которого можно было толковать, с одной стороны, как мудрого и умелого наставника (вроде бы Фред, но мы же решили, что он пиковый король), а, с другой стороны, как судью и казённый дом, а это уже полный…
Она не заметила, как Фред нажал кнопку на потайном пульте. Завыла сирена, спрятанная в рюкзаке Пита. Старый медвежатник подпрыгнул и попятился, озираясь. Рюкзак соскользнул с его плеча и грохнулся на пол.
— Шухер! Попали! — заорал Фред. — Валим!!
Он выхватил из кармана прыгун, поднял высоко над головой. «Переигрывает», — мельком подумала Талейта и тоже вытащила свой прыгун.
— Драпайте, ребята! — крикнула она, перекрывая вой сирены. — Я последняя!
Пит неуверенно переступил с ноги на ногу.
— Давай первым, босс! — рявкнул он Фреду. Тот, однако, не спешил жать на кнопку. Опустив руку с прыгуном и повернувшись к Талейте, он громко сказал: