В моём случае целью была простая – не грохнуться с лошади под копыта. После финиша Волконская испарилась. Она даже позлорадствовать надо мной не задержалась. Я же, цепляясь за поводья, ринулся на поиски. Заметив её силуэт в отдалении на аллее, поторопился догнать девушку.
Потом уже, сидя на скамейке, неожиданно почувствовал облегчение. Сидеть на твёрдом и мёртвом было хорошо, а волнение девушки насчёт моего беспечного отношения к своему здоровью очень радовало. Вслух ничего говорить не стал, боясь вызвать обострение «колючек» Алисы.
Вот только отпускать её совсем не хотелось. Увидев её в толпе рядом с матерью, я понял, что скучал. Это явно во мне наклонности мазохизма проявляются. Боль от ее словесных уколов была сладкая, парализующая, а доза зависимая. Даже если сарказм Алисы направлен не лично на меня, я всё равно наслаждаюсь огнём в этих голубых глазах.
Походу, бывшую подружку Олю мне даже на мгновение стало жалко. Хотя я был счастлив, что смог избавиться от столь придирчивого и глупого создания.
А сейчас мы были почти вдвоём, я чувствовал новый чарующий запах её духов – сексуальная элегантность со сливками. Хотелось притянуть к себе этот упрямый десерт и слизнуть хоть несколько капель этого деликатеса.
Ведомый своими бурными желаниями перехватил и второе тонкое запястье во избежание травм моего лица. Упиваясь буйством эмоций в глазах и на женском лице, притянул Волконскую к себе.
Мне казалось, что я помнил вкус её губ до мельчайших подробностей. Но нет! Знакомо, но совсем другое.
Я знал, что поплачусь за этот беспредел и самоволие, но даже укус за нижнюю губу и привкус крови во рту меня не остановили. Сейчас я добрался до своей дозы и, пока не выпью сполна, оторваться уже не смогу.
Когда Алиса перестала сопротивляться, я беспечно отпустил ее руки. Даже вздрогнул немного, когда она резко переместила ладони на мои плечи, а потом на затылок. Видимо, я не ошибся, чувствуя в ней прежнее влечение ко мне. Волконская запустила пальцы в мои волосы, добавляя к общему удовольствию лёгкую боль от их натяжения. Зато теперь я мог обнять ее за талию, ещё сильнее прижать к моему жаждущему телу. Бесконечные слои плотной ткани ужасно раздражали. Хотелось же, как и тогда, почувствовать бархат теплой и нежной кожи. Костюм для верховой езды – это точно не то, что хотелось бы иметь под рукой в момент страстных объятий.
Мою бабочку что-то отвлекло. Животным стало скучно, и конь Алисы, пытаясь привлечь внимание хозяйки, начал бодать ее ногу, словно он большой персидский кот.
– Пегас, прекрати, – отклоняясь от меня, девушка отвела его морду в сторону.
Я продолжал удерживать её за талию, желая, как можно дольше продлить наш телесный контакт.
– Ром, отпусти. Мне надо возвращаться в конюшню. Пегасу нужно попить, да и поесть тоже. Думаю, твоей лошади требуется то же самое.
О лошади я точно сейчас думал в последнюю очередь.
– Лис, я договорился с Михаилом, что в субботу еду на ваш любимый вид отдыха, – сказал, а сам будто в прорубь нырнул в ожидании реакции девушки.
– Он согласился! – хмуря брови, удивлённо воскликнула она.
– Я умею убеждать!
– Миша сказал, чем именно мы занимаемся?
– Нет. Решил, что это всё-таки будет сюрприз, – не сдержав грустного выдоха, признался я.
– Зря ты это! Тебе не понравится, а мы останемся виноватыми. И это только в лучшем случае, а пострадай ты, и нам будет очень несладко.
– Ты меня запугиваешь? – иронично изогнув бровь, поинтересовался я.
Посильнее стиснул ладони, целомудренно лежащие чуть ниже её талии.
– Ой, да больно надо! Просто предупреждаю, чтоб потом претензий меньше было.
Она будто призадумалась, явно не высказав всего, о чем думала.
– Ты едешь с нами только из-за маниакального желания поговорить со мной?
– В основном да.
Алиса задумчиво потерла переносицу.
– Хорошо, давай мы сейчас всё быстро обсудим и встречаться в выходные не будем. Я думаю, времени, пока будем возвращаться в конюшни, вполне хватит.
Хотел спросить, отчего такие перемены в настроении: от поцелуя, или просто решила избавиться от моей компании. Вопрос проглотил.
Девушка снова дернулась, снимая ладошку с моего плеча. Я через нехотя выпустил Волконскую на свободу.
– И, Савельев, прекращай меня хватать и прилюдно целовать. Я не планирую снова попасть на первые полосы, и так до сих пор со вторых страниц не сошла.
Девушка быстро встала со скамейки, направляясь освободить животных.
– А если мне нравится?! Я свободный мужчина, кого хочу, того и целую.
Острый голубой взгляд прошёлся по мне, вонзая иголки прямо под кожу.
– Свободный?! Да ладно, Ромарио, у тебя баб больше, чем лепестков у той же самой ромашки. Я даже рядом не хочу стоять с этим гаремом! Вон, можешь Олю прихватить, она сегодня так рвалась в твои прислужницы: вилять хвостом, лизать пятки и носить тапочки.
Ох, всё! Бабочка поймала свою волну, хорошенько её оседлала, и теперь хрен ее оттуда выбьешь.
Встал следом за ней, забирая из ее рук поводья моей лошади.
– Алис, я не был помолвлен, тем более не было речи о женитьбе. А про какой гарем ты говоришь, мне вообще непонятно. Я просто хотел извиниться за своё поведение в Индии, тем утром… в отеле.
Утро розовых рубашек снова всплыло в моей памяти, вызывая волну былого негодования.
– Ты, конечно, щедра на издевательства и вполне заслужила наказания, но я перегнул палку.
Волконкая, будто не веря мне, покачала головой.
Мы шли рядом вдоль аллеи, ведя животных под узды. Такая мирная идеалистическая картина.
– Роман, тебе говорили, что ты абсолютно не умеешь извиняться?! Но… я принимаю твою скорбь о содеянном и сказанном! Теперь ты можешь спать спокойно. Я отпускаю тебя с миром и моим благословением на очередной трах своего гарема.
Интересно, если взвыть в голос и сломать пару веток на дереве, желание, придушить эту гордую наездницу, уменьшится?!
– Алиса…бля,– мой голос немного дрожал от потери контроля над эмоциями, – ты меня не слушаешь или нарочно?
Девушка усмехнулась и покрутила бич в руке. Я непроизвольно напрягся.
– Не бойся, Ромашка. Я детей, женщин и калек не обижаю.
– Прямо стесняюсь спросить, в какую группу я попал?
– Вот и стесняйся дальше! И к ответу на твой вопрос – да. Это я нарочно струны твоей нервной арфы проверяю. Даже не вздумай появиться в субботу. Иначе твоя мать не только меня в совращении невинного мальчика обвинит, но и в попытке убийства через нервный срыв.
Я чуть не споткнулся о маленький камешек на асфальте.
– Когда это моя мать успела тебя обвинить?!
Волконская, поджав губы, молчала. Я видел по её лицу что-то, что вырвалось в виде случайной шутки, не было выдумкой и явно причиняло Алисе дискомфорт.
– Алиса, моя мать звонила тебе?! Я не в курсе! Она ничего не говорила.
– О! Виктория Викторовна не поленилась ко мне приехать и даже не побоялась замарать подошву своих туфелек от Прадо об грязный пол моего клуба. Бедняжка трижды перекрестилась, когда вошла, и, наверное, молитву за мой упокой прочитала, когда уходила, – девушка говорила с усмешкой, но нотки обиды звучали достаточно громко, чтобы быть дебилом и их не заметить.
– Я извиняюсь, Лис! Даже не подумал, что моя мама на такое способна.
– Ну, наверное, ты плохо её знаешь. Либо цели столь высоки, что пути достижения уже неважны.
– Или и то, и другое.
Матушка очень желала моего союза с Ариадной. В упорстве ей не откажешь, это точно.
– Не знаю, что именно она тебе наговорила, но не стоит брать её слова на веру. Она даже меня собиралась женить, не спросив мнения или согласия.
– Да ладно! Я не нежная барышня, так что не сломаюсь. Боюсь, это Виктория Викторовна ещё долго будет при встречах со мной креститься и плеваться, а потом пить валериану. Я, признаться, немного не сдержалась в ответе, да и речь не сильно фильтровала.
Я улыбнулся, подавляя неуместный смех. Наверное, это было ещё то зрелище! Сомневаюсь, что моя матушка ранее сталкивалась с такими людьми, которые не падают ниц перед ней. Столкновение с этим штормом не каждый выдержит. Я вон каждый раз даже физические потери несу, так что мать ещё легко отделалась. Счастливица.
Провёл языком по ранке на губе, которую ещё до сих пор пощипывало. Это не девушка – это беда!
– Моей матери полезно. Так сказать, общение с массами простого народа, а уж на лекцию от тебя она сама напросилась, заявившись без приглашения на твою частную собственность.
– Значит ли это, что ты не будешь истерить и бить по заднице?! – возвращая улыбку на лицо, полюбопытствовала Бабочка.
– Нет, но насчёт последнего я не против! Только предлагаю найти более уединённое место?!
– Номер в отеле?! Отведешь душу, облегчишь член и снова «бизнес и ничего личного»?
Это уже была не шутка. Это последствия моего командировочного прокола. Если мне казалось, что это все просто и достаточно внятных разъяснений и извинений, то я сильно пролетел. Алиса серьёзно зациклилась на факте моего пренебрежения нашей первой ночи.
– Зачем в отеле. У меня прекрасный дом, и вначале я хотел бы пригласить тебя на ужин.
– О! Ты растешь на глазах, Ромашка. Свидание?! Браво! – она даже театрально похлопала в конце фразы. – Боюсь, вынуждена ответить отказом. Моя щедрость к убогим на сегодня исчерпана: разговоры, поцелуй. Можешь поспешить на смотровые площадки, и там явно найдутся желающие до твоих сказок. Например, Оленька. Ты будешь доволен.
– Ты ревнуешь?! – у меня это вырвалось неосознанно.
Даже сам немного завис, оценивая поведение девушки.
– Савельев, не пори чушь! Ревность после одноразового секса не рождается, максимум, дети.
Я шагнул в ее сторону, желая обнять и успокоить, но звук рассекающего воздух бича меня остановил. Алиса всё-таки использовала его против меня. Сердитая и явно обиженная она не допускала до себя. Поднял руки вверх, признавая полную капитуляцию. Я не сомневался, что в пылу недовольства Волконская воспользуется этим воспитательным оружием, но и знал, что потом она будет раскаиваться в своей несдержанности.