Ух! Как на исповедь сходила. Вот только пастор мой замолчал и не спешил отпускать прегрешения.
– Алис, ты только сразу в пах не бей, ладно?! Я ещё детей активно делать собираюсь!
Что?! Дети?! Это я что ли?! Мой мозг даже пропустил другую информацию, застряв на этой. Наверное, моя паника отразилась на лице, так как любитель деток тут же продолжил.
– После свадьбы, конечно! Я же ещё должен натренироваться и закалить выдержку перед тем, как у меня появится ещё одна Алиса.
Выдохнула. Я не была против малышей, но сейчас как-то не чувствовала желания стать мамой.
– А почему я должна буду тебя ударить!? – очнулась я.
– Насчёт твоих проблем с клубом… их уже решили, так что больше писем не будет.
Сказала, а сама обеими руками вцепилась в его ладони на моём теле. Не отпущу.
– В смысле сейчас не буду! Давай немного повременим. Пару годиков, чтобы ты точно смог убедиться, что выдержишь мои заскоки.
– Встречное предложение – ты живёшь со мной, в моём доме, в моей спальне, в моей кровати!
– Не много ли раз было произнесено «мое»?
– Нет, это я подчёркиваю глубину своего замысла.
Ромашка не сердился, и его спокойные деловые переговоры вселяли в меня железную уверенность в успехе нашей затее.
– Я буду рада. У тебя очень милый дом, а твоя домработница просто волшебница. Я хочу в эту сказку, но…
– Что за «но»? Мне оно уже не нравится!
Я снова набрала побольше воздуха в лёгкие, как перед прыжком в воду на глубину. Если хочу построить отношения и семью с ним, значит, надо доверять и открываться. Слегка повернулась по оси, чтобы видеть лицо жениха.
– У меня, Ром, неприятности с клубом. У тебя же сейчас хватает возни с контрабандой бриллиантов. Видела статьи в журнале, и на просторах инета ведётся активное обсуждение о глубине твоего участия в этих махинациях! Уроды! Так что давай я сначала разберусь с этим недоразумением, а потом начну жить с тобой?
Ух! Как на исповедь сходила. Вот только пастор мой молчал и не спешил отпускать прегрешения.
– Алис, ты только сразу в пах не бей, ладно?! Я ещё детей активно делать собираюсь!
Что?! Дети?! Это я что ли?! Мой мозг даже пропустил другую информацию, застряв на этой. Наверное, моя паника отразилась на лице, так как любитель деток тут же продолжил.
– После свадьбы, конечно! Я же ещё должен натренироваться и закалить выдержку перед тем, как у меня появится ещё одна Алиса.
Выдохнула. Я не была против малышей, но сейчас как-то не чувствовала желания стать мамой.
– А почему я должна буду тебя ударить!? – очнулась я.
– Насчёт твоих проблем с клубом… их уже решили, так что больше писем не будет.
Очередной за этот вечер момент, когда от смешанности эмоций моя голова сразу не способна выдать что-либо дельное в ответ. С одной стороны, роилась кучка вопросов из раздела «что? где? когда?», тут же недовольства от вмешательства в мою жизнь и радость, что больше угроз не будет! И впереди действительно светлое будущее. Я смотрела в голубые глаза, но Ромашка даже не моргнул. Уверенность и убежденность в своих решениях при том факте, что, даже если я попрошу больше так не делать, он сделает. Наши отношения сплошные противоречия, но кто я такая, чтобы плыть против течения судьбы.
– Знаешь, Савельев, я тут кое-что вспомнила… – немного угрожающе произнесла я.
Полностью встала к нему лицом и скользнула ладонями по рубашке вверх, где быстро билось сердце.
– Я весь во внимании… – осторожно продолжил он.
– Что-то я давно не пополняла твою коллекцию рубашек. Какой цвет хочешь на этот раз? И не забудь отметить, что я даже спросила твои предпочтения.
– Алиса, а давай жёлтый!? Под цвет твоего кольца.
– А зачем под цвет моего?! Носить-то тебе?
– Неее, это на тот случай, когда после очередной нашей разборки я буду любить тебя до смерти, а на тебе в этот момент будет только моя жёлтая рубашка и кольцо. Согласись, очень гармонично.
– А что жёлтого будет на тебе, ну, для более масштабных размеров этой гармоники? – сдавленным голосом уточнила я.
Это его с хрипотцой «любить до смерти» прошлось по телу пульсирующей волной, заставляя плотнее сомкнуть бёдра. У меня аж руки зачесались поскорее попортить парочку брендовых белоснежных рубашек, чтобы «любили» с огоньком соразмерным стоимости этих тряпочек.
– Дорогая, на мне ничего не будет, только следы от твоих поцелуев и ногтей.
– Я тогда прямо сейчас поехала за жёлтой краской?
– В таком шикарном платье и в магазин?! Так и быть, Волконская, я выпишу тебе небольшой аванс.
– А почему небольшой?! – тут же расстроилась я.
– Потому что в следующий раз у платья должна была только одна юбка. Если ты хочешь получать авансы и при этом оставаться в целой одежде, надо определенно более вдумчиво относиться к выбору наряда.
Бла- бла- бла! Я уже не могла больше думать о чём-то ином, кроме воплощения фантазий из темы нашего разговора. Для частичного удовлетворения своих сексуальных потребностей дернула мужчину на себя за лацканы пиджака.
– Савельев, ты слишком много говоришь. Давай уже переходить к практике.
Просить моего любимого дважды не надо. Он до и этого вжимал меня в своё тело с силой пресс- машины, словно лишний миллиметр между нами причинял ему нечеловеческую боль. После перехода к «практике» я уже даже вдохнуть полноценно не могла. Его губы терзали мой рот, шею и грудь, удачно открытую в декольте платья, которое мне хотелось стащить и почувствовать всем телом его прикосновения.
– Поехали домой, Бабочка. К хрену этот приём и мэра тоже. Хочу выдернуть тебя из этого многослойного кокона, – хриплый мужской баритон на нежной коже за ушком заставлял быть согласной почти на все.
– Ты просто читаешь мои мысли, но у меня ещё нет жёлтой рубашки.
– Остались розовые. Тебе понравится.
– Ммм… а ты их с какой целью сохранил?!
– Не знаю, честно говоря, но теперь точно знаю применение им.
Мне очень нравилось направление его банальной идеи.
– А как же твоя мама?
– Если ты не хочешь взять её с собой, то я планировал уйти по-английски. А насчёт её выступления, то ты уж прости пожилую женщину, она всегда мечтала стать актрисой. Если она против тебя, значит, будет против меня. Всё просто, Лисёнок.
Его «просто» было для меня совсем непросто, а очень трепетно и важно. Он и любил так же, как и делал всё остальное – выкладываясь на все сто два процента, с чётким осознанием каждого сделанного шага.
Роман уже тянул меня на выход, когда я вдруг поняла, что не ответила на его признание в любви, ещё там в зале.
– Ромаш… – я слегка тормознула, дёргая за рукав пиджака.
Савельев остановился, с недоумением глядя на меня. Он ничего не требовал от меня, но я хотела именно сейчас признаться. Такие лёгкие слова, но пришлось собрать все мужество, чтобы продолжить.
– Ромаш… я не сказала, но я… я тоже люблю тебя. – мой голос предательски дрогнул, а лицо мужчины немного расплылось.
Слезы. Слезы! Это было так неожиданно! Плакать от нежности, радости, огромного и воздушного счастья любить и быть любимой!
– Алис, ты моё сокровище, не плачь, пожалуйста. Ты не пожалеешь, я тебе обещаю.
Его горячие губы убрали ту парочку слезинок, что успели проскочить мимо моего контроля.
– Главное, чтобы ты не пожалел, – просипела я сквозь сдавленное от чувств горло.
– Это невозможно! Я уже жалею! Жалею, что встретил тебя так поздно и ещё потерял столько времени на раздумья. Ведь ещё в детстве ты не давала мне покоя, а уж после аварии я вообще утратил гармонию жизни.
Я верила, верила каждой букве. Мой любимый снобик был только моим, и этот дар я уж теперь никому не отдам. Ни общество, ни его мать или мнимые любовницы не смогут помешать мне любить этого мужчину. Любить до дрожи в теле, до срыва дыхания, до конца моей жизни.
Я люблю, и, значит, Я живу!
*Tiffany soleste – ослепительно яркий желтый бриллиант Tiffany в огранке «Кушон» окружен цяыясияющими круглыми белыми бриллиантами. Подвеска из платины и 18-каратного золота с желтым бриллиантом и двумя рядами круглых белых бриллиантов. На цепочке длиной 40,5 см.
Эпилог
Две полоски на тесте на беременность – это для любой девушки момент очень эмоциональный. Я не стала исключением, вот только не дикая радость посетила меня, а нахлынула волна паники и растерянности.
Из меня мама, ну, скажем так, не очень! Моя собственная родительница не блещет материнскими инстинктами, так откуда им взяться у меня?!
Несколько дней я молча переваривала новость, пытаясь понять свои чувства. Савельев, конечно, будет счастлив! Мне в последнее время стало казаться, что он загадал план великой «пятилетки»: женитьба, дерево и тройня. А уж как старается, прямо сама активность с самого медового месяца. Это я молчу, что в выборе даты свадьбы я не участвовала. Мой любимый деспот пришёл и сообщил, что через полтора месяца мы женимся и мне пора готовиться. Мои громкие возмущения слушали внимательно, при этом снимая с обоих одежду. Спор закончился в спальне на ковре и оригинальным оправданием жениха.
– Лисёнок, ну, посуди сама! Вот мы с тобой ссоримся, а я даже разводом угрожать тебе не могу. Прошел твой срок на мои якобы раздумья, и, прошу заметить, я всё ещё не передумал и даже не поседел.
Аргумент был железным, да и все два года наших отношений мы жили больше как семья, чем встречающаяся парочка. После свадьбы, по сути, ничего не изменилось, кроме моего паспорта с новой фамилией и статуса в обществе. Роман частенько как бы, между прочим, поговаривал о детях общих знакомых и сотрудников, но мне было страшно. Я продолжала тайно пить противозачаточные и игнорировать намёки мужа.
Спасибо подружке, что со своими приключениями немного перетянула внимание Савельева на себя, но новость о беременности Селины запустила в моём снобике быка-осеменителя. Про таблетки я молчала, но Роман, я думаю, был в курсе. Вот только это же Савельев, который видит цель, не видит препятствия.