– Вроде того, – ответил я.
Он вновь заглянул вниз и покачал головой.
– Ну и столпотворение! Будьте осторожны, тут никогда не знаешь, что может случиться.
Я кивнул.
– Кстати, вы не посоветуете какую-нибудь еще гостиницу? Бармен говорит, что здесь мест уже нет.
Он рассмеялся:
– О-о, да сейчас на всем острове не найдешь свободной комнаты.
– Черт, – сказал я.
– Да вы не волнуйтесь. Переночевать можно и на пляже. Масса народу так и делает… Это все равно лучше, чем большинство местных отелей.
– А где можно найти такой пляж? – спросил я. – Рядом с городом есть что-нибудь?
– Ясно дело, – ответил он, – но они уже все забиты. Попробуйте Линдберг-бич, возле аэропорта.
Я пожал плечами.
– Что ж, не исключено, что подамся туда.
– Желаю удачи. – Форд сунул руку в нагрудный кармашек. – Будет время, заходите сюда на ужин. Совсем недорого… несмотря на название.
Он опять засмеялся и помахал рукой на прощание. Я взглянул на его визитку; вернее говоря, это была рекламка гостиницы, именуемой «Пиратский замок». «Оуэн Форд, владелец».
– Вот уж спасибо, – буркнул я, выбрасывая карточку за перила. Очень захотелось туда прийти, съесть громадный ужин, а потом вручить ему свою собственную визитку: «Всемирный конгресс журналистов-неплательщиков. Пол Кемп, владелец».
Тут меня постучали по плечу. Это был Йимон; глаза как плошки, в обеих руках по бутылке рома.
– Я так и думал, что ты здесь, – сказал он, широко улыбаясь. – Мы весь день заглядывали на почту… а потом я сообразил, что любой профессиональный репортер выберет себе самое высокое и безопасное место в городе. – Он плюхнулся в камышовое кресло. – И в этом смысле ничто не сравнится с балконом «Гранд-отеля».
Я кивнул.
– Да уж, здесь неплохо, хотя слишком не расслабляйся. Все номера сданы… как и повсюду. – Я огляделся по сторонам. – А где Шено?
– Оставил внизу, возле сувенирной лавки. Сейчас поднимется… Слушай, а льда здесь достать можно?
– Наверное. Выпивка уж точно имеется.
– Упаси господь, – сказал он. – Не вздумай тут покупать ром. Я нашел одно местечко, где им торгуют галлонами по семьдесят пять центов. Так что нам нужен только лед.
– Отлично, – кивнул я. – Вот сходи да узнай.
Он двинулся в сторону бара, и тут появилась Шено.
– Мы здесь, – позвал Йимон, и она подошла к перилам. Затем он отправился в бар, а Шено присела рядом.
Она откинулась на спинку кресла и простонала.
– Боже мой! Мы целый день танцевали. Просто умираю.
Выглядела она счастливой. И хорошенькой как никогда. На ней были сандалии, хлопчатобумажная юбка в полоску и белая блуза-безрукавка. Волосы свободно и небрежно спускались по плечам, глаза сияли от возбуждения. Сейчас в ней сквозило что-то особенно эротичное. Миниатюрное тело, пока что завернутое в полосатую ткань и белый шелк, словно готовилось взорваться энергией.
Вернулся Йимон с тремя стаканами, полными льда, и на чем свет стоит принялся честить бармена за то, что тот стребовал с него по тридцать центов за каждый.
– Вот ведь скоты, – бормотал он. – Жиреют на продаже льда… Ты только посмотри, прямо на глазах тает…
Шено рассмеялась и дала ему игривый пинок по мягкому месту.
– Хватит ворчать. Все веселье испортишь.
– Херня, – неожиданно резко бросил Йимон.
Она улыбнулась и отпила из стакана.
– Расслабься. Дай себе волю; знаешь, как будет здорово!
Он закончил разливать ром и разогнулся.
– Нечего меня тут поучать! Мне для веселья толпа не требуется.
Она словно и не услышала.
– Очень жаль. Фриц все не может получить удовольствие – не умеет снимать с себя поводок. – Она взглянула на меня. – Я права?
– Ребята, вы меня в свои дела не впутывайте, – сказал я. – Я лично сюда приехал напиться.
Она хихикнула и подняла стакан повыше.
– Вот именно. Мы сюда приехали напиться, развеселиться и дать себе волю!
Йимон нахмурился и повернулся к нам спиной, облокотившись на перила и разглядывая площадь. К этому времени она почти обезлюдела, но откуда-то с улиц до сих пор доносились барабаны и вопли толпы.
Шено допила ром и встала.
– Пошли. Я танцевать хочу.
Йимон устало помотал головой.
– Я, пожалуй, больше не выдержу.
Она потянула его за руку.
– Пошли, пошли! Тебе сразу станет лучше. И вы тоже, Пол. – Она подергала меня за рубашку.
– Отчего бы и нет? – пожал плечами я. – Попытка не пытка.
Йимон выпрямился и собрал стаканы.
– Ладно, обождите-ка, – сказал он. – Я без рома там не смогу. Надо льдом запастись.
Мы решили подождать его на вершине лестнице, что вела на улицу. Шено обернулась ко мне с широченной улыбкой.
– А мы собрались спать на пляже… Фриц вам уже говорил?
– Нет, – ответил я. – Но я бы и так догадался. Кстати, мне тут порекомендовали, говорят, неплохой пляж.
Она схватила меня за руку и крепко сжала пальцы:
– Ой, как здо́рово! Я очень хочу провести ночь на пляже.
Я кивнул, посматривая на приближавшегося с выпивкой Йимона. Мне нравилось видеть Шено в таком игривом настроении, однако имелся и серьезный повод для беспокойства. В памяти всплыл тот прошлый эпизод, когда я видел ее пьяной, и мысль, что нечто подобное может случиться здесь, не прельщала радужными перспективами.
Мы спустились по лестнице и пошли вдоль улицы, попивая из стаканов. Вскоре мы нагнали толпу. Шено положила руки на пояс одного из танцоров в последней шеренге, а Йимон пристроился рядом с ней. Я сунул бутылку в карман брюк и последовал их примеру. Сзади тут же нахлынул еще народ. Я почувствовал, что кто-то схватил меня за поясницу, и тут же услышал чей-то визгливый вопль: «Убери! Убери руки, говорю!».
Я бросил взгляд через плечо и увидел белого мужчину, смахивавшего на торговца подержанными машинами. В тот же миг толпа качнулась влево, турист споткнулся и упал. Танцоры прошлись по нему, ни на йоту не сбившись с ритма.
Оркестры продолжали обходить город, толпа разрасталась с каждой минутой. Я обливался потом и был готов свалиться от бесконечного танца, но не знал, как отсюда выбраться. Йимон с мрачной улыбкой повторял шаркающие шаги, что несли нас вперед и вперед. Шено же счастливо смеялась, виляя бедрами под непрерывный ритм, который отбивали барабаны.
Наконец мои ноги забастовали всерьез. Я попытался привлечь внимание Йимона, но шум стоял оглушительный. В отчаянии я бросился наперерез танцорам и дернул его за локоть.
– Уходим! – крикнул я. – Не могу больше!
Он кивнул и показал в сторону переулка, до которого оставалось где-то с сотню ярдов. Затем схватил Шено за руку и стал проталкиваться к тротуару. Пробиваясь сквозь толпу, я выкрикивал, сам не знаю что.
Когда мы выбрались и пропустили шествие мимо, то направились к ресторанчику, который Йимон заприметил еще днем.
– По крайней мере выглядит прилично, – сказал он. – Искренне надеюсь, что там дешево.
Сооруженная на скорую руку забегаловка под камышовым навесом на крыше бетонного здания с заколоченными окнами называлась «Оливере». Мы вскарабкались по ступенькам и нашли свободный столик. Впрочем, народу здесь хватало. Я первым делом стал пробираться к бару. «Сингапурский слинг» шел по пятьдесят центов за стакан, но оно того стоило, чтобы хотя бы присесть и дать отдых ногам.
С нашего места мы видели всю панораму набережной. Гавань была впритык уставлена всевозможными посудинами – от лоснящихся круизных лодок до обшарпанных туземных баркасов с грузом бананов, которые стояли бок о бок с восьмиметровыми катерами гоночного класса откуда-нибудь с Бермуд или Ньюпорта. За фарватерными буями лениво покачивались роскошные мотояхты, про которые ходили слухи, что это плавучие казино. Солнце медленно катилось за холм по ту сторону гавани, и окна домиков на пристани начинали посверкивать огоньками. Где-то в дальнем конце города еще гремел сумасшедший ритм танца, перетекавшего с улицы на улицу.
Появился официант в капитанской фуражке с эмблемой «Олд спайс». Мы решили на всех заказать блюдо с морской живностью.
– И три стакана со льдом, – сказал ему Йимон. – Побыстрее, если можно.
Тот кивнул и исчез. После десятиминутного ожидания Йимон сам пошел к стойке и принес льда. Мы разлили свой ром под столом, а бутылку поставили на пол.
– Нет, нам все-таки надо канистру, – сказал Йимон. – И рюкзак для льда.
– Для чего канистру-то? – спросил я.
– А для того рома, что по семьдесят пять центов.
– Ну его к черту. Наверняка дрянь какая-нибудь. – Я кивнул на бутылку под столом. – И так дешево. Где ты еще найдешь хороший ром по доллару за пузырь?
Йимон покачал головой.
– Нет ничего хуже, чем путешествовать с богатеньким журналистом. Рассыпает монеты горстями.
Я рассмеялся.
– Нынче не я один работаю на Сандерсона, – сказал я. – Не вешай носа, большие деньги прямо за углом.
– Это не для меня. По идее, я должен бы сочинить статью про этот карнавал… заглянуть в туристическое бюро и всякое такое. – Он пожал плечами. – Пустой номер. Не могу я ходить и копать факты, пока все остальные напиваются на моих глазах.
– А никто и не напивается, – возразила Шено. – Просто даем себе волю.
Йимон лениво улыбнулся.
– Да-да, пускаемся во все тяжкие… Отчего бы тебе не написать письмецо в ассоциацию выпускников Смитовского колледжа[33]? Вот, дескать, какой вы шанс упустили!
Она рассмеялась.
– Фриц ревнует к моему прошлому… Да ты хоть знаешь, как мне хочется против всего это взбунтоваться?
– Херня, – отрезал Йимон. – У тебя нет для этого инструмента. Бунтовать нечем.
Появился официант с едой, и мы перестали болтать. Когда закончили, уже стемнело, а Шено не терпелось вновь оказаться на улицах. Я лично не спешил. Хотя вокруг стало спокойнее, коль скоро толпа начинала растекаться, до сих пор обстановка была близка к хаосу, к которому при желании мы могли присоединиться в любую минуту.