– Наверное, так оно лучше, – отозвался Сала. – От девушки, которая с целой толпой мужичья сбегает, добра не жди.
– Я же рассказал тебе, что там случилось, – сказал я. – Она ни с кем не сбегала.
Сала покачал головой.
– Проехали, – устало произнес он. – Меня это меньше всего волнует. Поступай как знаешь. У меня свои проблемы.
Прибыло пиво, и я посмотрел на часы.
– Почти полдень, – заметил я. – Ты что, на работу не собираешься?
– Пойду, когда хорошенько напьюсь, – ответил Сала. – Давай еще по пиву – а то в понедельник нас тут уже не будет.
Еще три часа мы пили не переставая, а потом поехали в редакцию. Лоттерман вернулся, но куда-то вышел. Наконец около пяти он пришел и собрал всех в центре помещения. Для пущей важности он забрался на стол.
– Ребята, – начал он. – Вы все будете рады узнать, что этот никчемный болван Сегарра наконец-то уволился. Хапуга, каких свет не видывал, да вдобавок еще и педераст. Теперь, когда он ушел, думаю, все у нас будет в порядке.
Раздалось несколько смешков, затем все затихло.
– И это только часть хороших новостей, – с улыбкой до ушей продолжил Лоттерман. – Полагаю, все вы знаете, что газета в последнее время никаких доходов не приносила. Но теперь, слава Богу, нам больше не надо об этом беспокоиться! – Он помолчал и огляделся. – Думаю, вы все слышали про Дэниэла Стейна – он мой старый друг, а с понедельника еще и совладелец этой газеты. – Он улыбнулся. – Я вошел к нему в кабинет и сказал: «Дэн, я хочу, чтобы моя газета работала». А он сказал: «Эд, сколько тебе нужно?» Вот, собственно, и всё. Сейчас его юристы готовят нужные бумаги, и они прибудут сюда в понедельник, чтобы я всё подписал. – Тут Лоттерман нервно потоптался на столе и снова улыбнулся. – Еще, парни, я знаю, что все вы ждете зарплату, и мне страшно жаль ломать ваши планы на уикенд, но по моему соглашению с Дэном я не могу давать вам никаких чеков, пока не подпишу те бумаги. Так что до понедельника вы ничего не получите. – Он торопливо кивнул. – Хотя, разумеется, каждый, кому понадобится несколько баксов, чтобы до той поры перебиться, может взять у меня взаймы. Не хочу, парни, чтобы вы нуждались, да еще меня в этом винили.
Раздался всплеск смеха, затем откуда-то с другого конца помещения послышался голос Салы.
– Я кое-что знаю про этого Стейна, – сказал он. – Вы уверены, что он справится?
Лоттерман взмахом руки отмел вопрос.
– Конечно, Боб, я уверен. Мы с Дэном старые друзья.
– Вот и славно, – отозвался Сала. – У меня ожидается чертовски напряженный уикенд, и, если вы не против, я бы сразу занял у вас всю мою зарплату – тогда в понедельник вам уже не придется ничего мне выдавать.
Лоттерман пристально на него уставился.
– Ты на что, Боб, намекаешь?
– Я ни на что не намекаю, – сказал Сала. – Я просто хочу, чтобы вы одолжили мне сто двадцать пять баксов до понедельника.
– Это возмутительно! – воскликнул Лоттерман.
– Да, черт побери, возмутительно, – отозвался Сала. – Ведь я работал в Майами, помните? И знаю Стейна. Он известный растратчик. – Он закурил сигарету. – А кроме того, в понедельник меня тут может не быть.
– Что ты имеешь в виду? – прокричал Лоттерман. – Ты увольняешься?
– Этого я не сказал, – ответил Сала.
– Ну вот что, Боб! – заорал Лоттерман. – Не знаю, что ты тут затеваешь, когда то болтаешь, что уволишься, то – что нет, но кем ты, черт возьми, себя возомнил?
Сала слабо улыбнулся.
– Не орите, Эд. А то мы тут все нервничаем. Я просто попросил у вас взаймы – вот и всё.
Лоттерман спрыгнул со стола.
– Можешь зайти ко мне в кабинет, – бросил он через плечо. – Кемп, тебя я хотел бы увидеть следующим. – Он махнул рукой. – Всё, парни, теперь пора снова за работу.
Сала последовал за ним в кабинет. Стоя неподалеку, я услышал недоуменную реплику Шварца:
– Это ужасно – не знаю, чему верить.
– Худшему, – посоветовал я.
Тут к нам подбежал Моберг.
– Он не посмеет! – выкрикнул он, – Ни жалованья, ни выходного пособия – мы этого не потерпим!
Дверь кабинета Лоттермана раскрылась, и оттуда вышел явно расстроенный Сала. Следом за ним появился Лоттерман и позвал меня к себе. Он подождал, пока я войду, затем плотно закрыл за нами дверь.
– Пол, – начал он. – Что мне с этими парнями делать?
Я посмотрел на него, не вполне понимая, что он имеет в виду.
– Я на канатах, – пояснил Лоттерман. – И ты единственный, с кем я могу поговорить. Все остальные просто стервятники.
– Ну да, – возразил я. – Я еще какой стервятник.
– Нет, ты не стервятник, – быстро сказал он. – Ты лентяй, но не стервятник – не как этот вонючий Сала. – Он злобно сплюнул. – Слышал ты ту муть, которой он меня кормил? Слышал ты когда-нибудь что-то подобное?
Я пожал плечами.
– Не знаю…
– Вот почему я хочу с тобой поговорить, – продолжил Лоттерман. – Я должен справиться с этими парнями. Мы в настоящей беде – этот парень Стейн загнал меня в угол. – Он посмотрел на меня и кивнул. – Если я не смогу продолжить выпуск газеты, он продаст ее как утиль. А я отправлюсь в долговую тюрьму.
– Звучит скверно, – заметил я.
Он сухо рассмеялся.
– Ты еще и половины не знаешь. – Тут голос его сделался сердечным и целеустремленным. – А теперь я хочу заставить этих парней сплотиться и хорошенько поработать. Ты должен сказать им, что нам надо держаться вместе – иначе утонем.
– Утонем? – переспросил я.
Лоттерман выразительно кивнул.
– Отлично соображаешь.
– Что ж, – медленно заговорил я. – Предложение не из приятных. Что, по-вашему, скажет Сала, если я выйду и скажу ему, что нам надо выплыть или утонуть вместе с «Дейли Ньюс»? – Я поколебался. – А Шварц, а Вандервиц – или даже Моберг?
Лоттерман воззрился на свой стол.
– Верно, – отозвался он. – Думаю, все они дадут деру – как Сегарра. – Он треснул кулаком по столу. – Этот скользкий извращенец! Ведь он не просто сбежал – он об этом на весь Сан-Хуан растрезвонил! Разные люди то и дело говорят мне, что слышали, якобы газета – банкрот. Вот почему мне пришлось в Майами отправиться. В этом городке я и цента занять не смогу. Так меня эта сладкоречивая ящерица затрахала.
Меня так и подмывало спросить его, чего ради он вообще нанял Сегарру или почему он выпускает третьеразрядную газету, когда мог бы по крайней мере попробовать выпускать хорошую. И тут я вдруг понял, что до смерти устал от Лоттермана; он был мудозвоном и даже сам этого не знал, Лоттерман вечно болтал про Свободу Прессы и Продолжение Выпуска Газеты, но будь у него миллион долларов и вся свобода в мире, он все равно издавал бы никчемную газетенку, потому что у него элементарно не хватало ума издавать хорошую. Он просто был еще одним шумным мудаком в бесчисленном легионе прочих мудаков, что маршируют под знаменами людей больших и достойных. Свобода, Истина, Честь – достаточно потрещать сотней подобных слов, и за каждым соберется тысяча мудаков, помпезных хмырей, которые одну руку тянут к знамени, а другую под стол. Я встал.
– Знаете, Эд, – произнес я, впервые обращаясь к нему по имени, – пожалуй, я уволюсь.
Он взглянул на меня, и лицо его лишилось выражения.
– Да, – кивнул я. – В понедельник я вернусь за чеком, а потом, наверное, немного отдохну.
Тут Лоттерман выпрыгнул из кресла и подскочил ко мне.
– Ты, дешевый сукин сын из вонючей интеллектуальной элиты! – завопил он. – Видит Бог, я слишком долго терпел твою заносчивость! – Он толкнул меня к двери. – Ты уволен! – продолжил он орать, переходя на свинячий визг. – Убирайся из конторы, пока я тебя не посадил! – Он вытолкал меня в отдел новостей, затем вернулся в свой кабинет и от души грохнул дверью.
Я прошел к своему столу и рассмеялся, когда Сала спросил меня, что случилось.
– Старик совсем из ума выжил, – ответил я. – Я сказал ему, что увольняюсь, а он взбеленился.
– Что ж, – сказал Сала. – Все так и так кончено. Он пообещал мне месячное жалованье, если я стану всем говорить, будто он уволил Сегарру из-за того, что тот педераст. Пообещал, что выплатит из собственного кармана, – даже если Стейн не справится.
– Вот гад! – возмутился я. – Мне он даже цента не предложил. – Я рассмеялся. – Хотя подтекстом звучало, будто он готов дать мне работу Сегарры – до понедельника.
– Ага, в понедельник все решится, – подхватил Сала. – Если Лоттерман хочет выпускать газету, ему придется нам заплатить. – Он покачал головой. – Хотя я сомневаюсь, что он это сделает, – думаю, он Стейну продался.
Тут он фыркнул.
– И что мы имеем? Если он не сможет заплатить персоналу, ему конец – независимо от того, что он там хочет. В одном я твердо уверен – он будет выпускать самую серую газету в Западном полушарии, если в понедельник я не получу свой чек. Завтра утром я сюда приду и очищу всю фотолабораторию – девяносто девять процентов того барахла все равно мои.
– Да, черт возьми, – откликнулся я. – Придержи это в качестве выкупа. – Тут я ухмыльнулся. – Хотя, если Лоттерман нажмет, тебя свинтят за крупную кражу. Он даже может припомнить твой тысячедолларовый залог.
Сала покачал головой.
– Черт, все время об этом забываю. Как думаешь, он правда его выплатил?
– Не знаю, – сказал я. – Пожалуй, есть шанс, что он получил его назад, но мне бы страшно не хотелось на это рассчитывать.
– А, черт с ним, – махнул рукой Сала. – Давай к Элу закатимся.
Вечер был душный и жаркий, и мне безумно хотелось нажраться. Мы час с лишним сидели в патио, в темпе вальса употребляя ром, когда туда с ревом ворвался Донован. Он весь день провел на турнире по гольфу и только теперь узнал новости.
– Мать твою за ногу! – орал он. – Я вернулся в газету, а там никого, кроме Шварца, который скоро себе жопу на работе сотрет! – Он рухнул на стул. – Что случилось – нам кранты?
– Угу, – буркнул я. – Особенно тебе.
Донован с серьезным видом кивнул.
– У меня там по-прежнему крайний срок, – сказал он. – Я должен закончить с отделом спорта. – Он направился на улицу. – Вернусь через час, – пообещал он нам. – Мне бы только заметку про гольф сделать. Черт с ним, с остальным, – поставлю комикс на всю страницу.