лнять.
Для начала, стоит понимать, что иллюзия — это обман. Обман зрения, тактильных чувств, слуховых и вкусовых чувств, а также множество других. Так как эта книга была только введением в это искусство, то и каких-то особенных знаний здесь не было. Только некоторые интересные моменты и заклинания. Для каждого типа иллюзии есть свое заклинание. При этом объединить все типы в одну большую реальность может только мастер в этом искусстве. Для того, чтобы иллюзия выглядела правильно и правдоподобно, волшебник должен очень хорошо представлять себе предмет иллюзии, или, проще говоря, то, что он хочет передать. Также интересным моментом было то, что данные иллюзии не создаются прямо в головном мозге жертвы. Нет. Они создаются на пространстве перед самим человеком, и эту магию может увидеть каждый. Так, например, захотелось тебе создать иллюзорный огонь для кого-то, тогда в месте, где создается иллюзия, не должно быть никого другого… В общем, какое-то странное объяснение.
В сама конце книги объяснялось, как объединить уже две иллюзию в одну, и что для этого стоит делать. Это уже было более интересно, так как позволяло расширить спектр влияния. Уже в мыслях я смоделировал несколько ситуаций, в которых такое комбинирование может помочь. Например, создать монстра, который будет рычать инфразвуком. Когда мадам Помфри не была в больничном крыле, я даже испытал это искусство, создав плоский белый квадрат и заставил его двигаться. Это натолкнуло меня еще на одну мысль. Такими иллюзиями я могу попытаться смоделировать структуру какого-то из артефактов. Должна быть стоящей идеей.
— Мистер Уизли, — проговорила Мадам Помфри. — Вы уже можете покинуть Больничное Крыло.
— Превосходно, — обрадовался я и быстро вскочил с кровати. Мантия почти мгновенно оказалась на мне, и я уже собирался уходить вместе с книгами и волшебной палочкой.
— Не так быстро, — проговорила колдомедик, останавливая меня. — Вы, мистер Уизли, должны приходить ко мне каждое утро после завтрака, для получения некоторых зелий.
— Хорошо, — я согласно кивнул головой.
— Запомните, сразу после завтрака, — повторила женщина, строго смотря мне в глаза.
Только после этого я был наконец-то свободен и мог со спокойной душой покинуть Больничное Крыло. Свой путь я держал в сторону гостиной Гриффиндора, так как на улице уже было давно вечернее время. Конечно, какие-то параноидальные и иррациональные страхи во мне были, но не настолько большие, чтобы я не смог ходить или еще что-то. Нет, легкая паранойя заставляла меня посильней сжимать волшебную палочку и готовиться к возможному нападению. Не думаю, что оно возможно после того, как авроры сильно прошлись по всей школе и наверняка всякие опасности просто покинули школу до поры до времени. Двигающиеся картины махали мне руками, общались между собой и просто игнорировали.
— Эй, ты! — отозвался тихий голос. Я замер и повернулся к картине. С нее на меня смотрел довольно неприметный волшебник в черной одежде. Его лицо было покрыто небольшими шрамами, а грустные глаза выражали печаль целого мира. — Это ты сражался с Василиском?
— Фигурально выражаясь, да, — проговорил ему. Это действительно было очень и очень фигурально, так как я пытался как-то убежать от него.
— Хм-м, — протянуло изображение в картине, а потом чуть наклонилась ко мне, становясь ближе.
— Вы что-то хотели от меня? — спросил я у него с интересом. Это первая картина, что решила остановить меня для разговора. Не думаю, что она может дать мне что-то, но кто их знает, этих мертвых волшебников. Никогда не узнаешь, какие знания могут храниться у них в головах.
— А? — спросил он, вырывая из размышлений. — А это ты… Тот, кто фигурально сразился с Василиском? Неужели ты еще здесь и желаешь продолжить разговор…
— Почему бы и нет, — ответил я. Мне действительно стало несколько интересно, что же такого есть в этом изображении. Моя интуиция ничего не говорила, но это не было показателем. Возможно, картине просто не с кем пообщаться…
— Хорошо, — кивнул волшебник и хлопнул в ладони. — Маг, я могу попросить тебя о небольшой услуге?
— Конечно, — кивнул я. Это было уже странно. Чтобы картина просила о какой-то услуге. Конечно, есть такие картины, что пытаются хоть как-то взаимодействовать с другими волшебниками, но никто не обращает большого внимания на них. Если честно, то я тоже не сильно обращал внимание на картины, которые что-то хотели сказать мне… Странно…
— Тогда я хочу, чтобы ты узнал о семье Рэдклифф, — проговорил волшебник. — Я хочу знать, какое состояние у них сейчас…
— Рэдклифф, — протянул я. В действительно я не знал, чтобы кто-то из волшебников носил такую фамилию. Хотя, я не знаю множества волшебников, которые здесь живут, но для этого я могу попытаться задействовать своих знакомых для поиска информации.
— Если ты принесешь мне ее, то я тебя вознагражу, — сказала картина, а потом добавила. — Только не вздумай меня обманывать. Мы, волшебные картины, очень хорошо отличаем ложь от правды.
Изображение на картине изменилось, и теперь, вместо обычной поляны и единорогов, облака покрылись черными облаками и вспышками молнии. Единороги куда-то убежали, а вместо них появился каменный дом.
— Так ты согласен? — спросила у меня картина.
— Хорошо, — кивнул я. — Я найду и расскажу тебе информацию о семье Рэдклифф.
— Благодарю, — ответил волшебник на картине, а затем убежал в каменный дом, пытаясь спрятаться от дождя.
Странная какая-то встреча. Покивав головой, и все еще продолжая удивляться, я продолжил свой путь в гостиную. Мысли об этом странном волшебнике быстро покинули мою голову, так как я чувствовал легкое волнение. Как меня встретят на факультете, что будут говорить и что будут спрашивать. От чувства неопознанности даже пальцы несколько подрагивали, что было мне несколько не характерно. Но ничего сделать с собой я просто на просто не мог. У портрета Большой Дамы я остановился и выдохнул. На несколько секунд прикрыв глаза, я отогнал влажные мечты, что меня факультет будет встречать с «хлопушками и шампанским». Как говорят, надейся на лучшее, готовься к худшему. Я же надеюсь, что они будут только рады тому, что я вернулся в мир активной жизни.
— Пароль, — проговорила женщина картине своим грудным голосом. В руке она держала прозрачный бокал, наполненный красной жидкостью. Если я не ошибаюсь, то это вино, не так ли?
— Клюквус ридус, — проговорил ей. Пароль мне сказал Перси, когда узнал, что я должен буду скоро покинуть Больничное Крыло.
— Пароль правильный, — сказала картина и начала медленно открываться, позволяя мне пройти внутрь.
Недолго думая, я нырнул вперед и уже спустя несколько секунд оказался в гостиной. Широко открытыми глазами я осмотрел гостиную и грустновато выдохнул. Похоже, что никто не будет меня встречать после магической комы. Как же жаль, а ведь вся школа об этом знает. На меня только посмотрело несколько шестикурсников и вернулись к активному изучению какой-то книги. Чувствую ли я себя плохо после такой холодноватой встречи? Ни капли. Конечно, несколько обидно и отрезвляюще. Я думал, что они будут рады возвращению тому, кто принес в прошлом году им очень много баллов, которые стали весомым аргументом в состязании факультетов.
— А, Уизли, ты уже вернулся, — проговорил третьекурсник по имени Дунадан. — Как же тебе повезло, что экзамены не будут тебя ждать.
— Конечно, — кивнул я, а потом добавил. — Вот только я бы предпочел ходить на уроки и сдавать экзамены со всеми, чем лежать в магической коме.
— Хм, — только хмыкнул тот и вернулся к своей книге.
Ну и ладно. Похоже, что студентам Гриффиндора чисто по барабану, что их однокурсник вернулся из комы. Алознаменый факультет открылся мне несколько с другой, новой стороны. И эта сторона не очень-то и приятная.
— Рон! — вскрикнула Гермиона и сбежала по ступенькам из своей спальни вниз. — Как же я рада, что ты вернулся.
Подруга бросилась ко мне и обняла. Я обнял ее в ответ, и на душе даже стало как-то легче. Легкий луч тепла развеял тьму, что появилась после холодного приветствия. Тут из спальни парней появились Невилл, Дин и Симус. Он тоже были рады, что я вернулся в «мир живых и активных». Интересно, а если бы у них не было моих амулетов, какой бы была у них реакция? Были бы они тоже так рады, что я очнулся, или же они подпали бы под общую тенденцию факультета?
Мы быстро небольшой группой сместились к тихому свободному углу. Гриффиндорцы начали рассказывать мне о произошедших событиях. Я кивал им и всячески пытался поддержать разговор. Вот только мысленно я был в другом месте.
Окидывая взглядом комнату, я пытался найти места, в которых было бы лучше всего установить большие артефакты по улучшению отношений студентов ко мне. Уверен, что если бы кто-то из волшебников знал, чем я занимаюсь, то мне бы точно не поздоровилось. А также, кроме этого, появился интересный вопрос. Почему я не сделаю это сам, общаясь с другими учениками… И ответ, как мне кажется, довольно очевиден. Мои перерождения в других животных оказали довольно большое влияние на способности социализироваться в обществе. У меня по несколько лет не было возможности сказать и слова… Другие животные моего вида были именно животными. Между нами не было никакого языка, кроме языка инстинктов. Кроме этого, легкий путь всегда приятней и выгодней. Если у меня уже есть проторенная дорожка, которая ведет к успеху, то не воспользоваться ей было бы глупым решением. В будущих перерождениях, я, возможно, и не буду использовать этот путь, но не в этой жизни. И последнее… Я не из тех людей, которым такой метод противен. Возможно, мои мысли и неправильные… Но не думаю, что найдется такой человек, который смог бы указать мне правильный путь. Ведь правильного пути нет. Для каждого уникального человека он уникален, и что работает для одного, может не сработать для другого.
Именно холодная встреча стала для меня клином, который вышиб нежелание так рисковать, размещая подобные амулеты в гостиной. Сейчас же, я думаю, это будет очень неплохим решением. Моей целью на эту жизнь будет как можно лучше изучить магию, стать как можно сильней, чтобы иметь возможность влиять на последующие перерождения.