Те же коллизии отношений передают и стихи, включенные в это издание. Завершает его диалог влюбленных:
ОНА: ты меня любишь?
ОН: да, я люблю тебя
ОНА: больше всех?
ОН: да, больше всех
ОНА: больше всего на свете?
ОН: да, больше всего на свете
ОНА: я нравлюсь тебе?
ОН: да, ты нравишься мне
ОНА: тебе нравится быть со мной?
ОН: да, мне нравится быть с тобой
ОНА: тебе нравится смотреть на меня?
ОН: да, мне нравится смотреть на тебя
ОНА: ты думаешь, я говорю глупости?
ОН: нет, я не думаю, что это глупости
ОНА: я кажусь тебе симпатичной?
ОН: да, я думаю, ты симпатичная
ОНА: я наскучила тебе?
ОН: нет, ты мне не наскучила
ОНА: тебе нравятся мои брови?
ОН: да, мне нравятся твои брови
ОНА: очень?
ОН: очень
ОНА: а какая из них больше?
ОН: если я скажу об одной, второй будет обидно
ОНА: ну скажи
ОН: они обе очень изящны
ОНА: честно?
ОН: честно
ОНА: а ресницы, у меня красивые ресницы?
ОН: да, очень-очень красивые ресницы
ОНА: и все?
ОН: они просто восхитительны
ОНА: тебе нравится мой запах?
ОН: да, мне нравится твой запах
ОНА: а мои духи
ОН: и твои духи
ОНА: как ты думаешь, у меня хороший вкус?
ОН: да, у тебя хороший вкус
ОНА: а как ты думаешь, я талантливая
ОН: да, я думаю, ты талантлива
ОНА: тебе не кажется, что я ленива?
ОН: нет, мне не кажется, что ты ленива
ОНА: тебе нравится прикасаться ко мне?
ОН: да, мне нравится прикасаться к тебе
ОНА: а я забавна?
ОН: только в хорошем смысле
ОНА: ты что, смеешься надо мной?
ОН: нет, я над тобой не смеюсь
ОНА: ты и в самом деле меня любишь?
ОН: да, я на самом деле тебя люблю
ОНА: скажи я люблю тебя
ОН: я люблю тебя
ОНА: и ты хочешь обнимать меня?
ОН: да, я хочу обнимать тебя и сжимать тебя в объятиях
ОНА: и это хорошо?
ОН: это замечательно
ОНА: поклянись, что никогда не бросишь меня
ОН: я клянусь, что никогда-никогда не брошу тебя, ей богу, не сойти мне с этого места, если я лгу
(молчание)
ОНА: ты действительно меня любишь?[431]
Эта книга была принята очень плохо, и одна разгромная рецензия следовала за другой. Однако некоторым знакомым Лэйнга книга понравилась. Так, очень высоко ее оценил Энтони Берджес, чем Лэйнг очень гордился.
Вообще, Лэйнга теперь не очень волновало мнение о его книгах. После поездки на Восток он знал, что такое преходящность, и не реагировал на мелочи жизни, но среди реакций были и приятные. Эдвард Питербридж, известный театральный актер, читавший радиопостановку «Узелков», высказал желание поставить «Ты любишь меня?» в театре. Эта пьеса была успешно поставлена и не один сезон шла на сценах не только Лондона, но и Парижа, Рима, Мюнхена, Франкфурта и других городов Европы.
В сентябре 1977 г. Лэйнг также вынашивал идею своего рода балета, представляющего оплодотворение: это должен был быть танец сперматозоида, внедряющегося в яйцеклетку, сначала соревнующегося с другими сперматозоидами, а потом добирающегося до цели и переживающего экстаз вторжения. Он был полностью охвачен этой идеей и поделился ею с музыкантами и продюсерами Кеном Хауардом и Аланом Блэйкли, но, к сожалению для него, идея их не впечатлила. Зато у них созрела другая: они хотели соединить свою музыку и слова Лэйнга. Она-то и была реализована. В итоге в 1978 г. вышла пластинка «Жизнь перед смертью», где Лэйнг читал и пел под музыку Хауарда и Блейкели. Выход этой пластинки, к сожалению, остался практически незамеченным, хотя маленькие обзоры и вышли в «Observer», «Music Week», «National Student», «Gay News» и «The Yampsteat and Highgate Express».
В это же время Лэйнг работает над своей следующей книгой «Беседы с Адамом и Наташей», которая выйдет в 1977 г.[432] Книга строится на основании записей разговоров Лэйнга с детьми от Ютты и проводит идею свободного межпоколенческого общения. В ней Лэйнг, как это было свойственно ему в поздних работах, не развивает никакой теории, не проводит обобщений, а всего лишь представляет на суд читателя простые диалоги, поднимающие проблемы воспитания и общения с детьми.
Диалоги, представленные в книге, – это результат шестилетних записей из дневника, который вел Лэйнг. Он всячески настаивал, что никак не редактировал их, не подправлял и не структурировал. Все диалоги были записаны им не более чем в течение двадцати четырех часов после того, как они состоялись.
Эта книга бесед стоит особняком по отношению ко всем более ранним работам Лэйнга не только потому, что написана в другом стиле и жанре. Она отражает все тот же старый интерес Лэйнга к межличностной коммуникации, однако в этом интересе он заходит с совершенно другой стороны. Это первая книга в его творчестве, в которой он говорит об успешной, ненарушенной, обоюдной, не патологическом коммуникации, он впервые описывает взаимный и подлинный диалог. Можно сказать, что здесь он наконец-то реализует свою мечту начала 1960-х, которая тогда должна была воплотиться во втором томе «Здоровья, безумия и семьи», в исследованиях нормальных семей. Тогда он собирался сопоставить две разновидности коммуникации, но до сопоставления, как мы помним, дело так и не дошло. Теперь, пятнадцать лет спустя, он восполняет этот пробел, вынося на публику отношения в собственной семье:
Я всегда получал немалое удовольствие от диалога, от остроумной беседы, от взаимодействия и вообще от взаимности. Однако большую часть своей жизни я исследовал не доставляющую удовольствия, нарушенную коммуникацию или вовсе отказ от коммуникации в рамках семейного контекста, стремясь показать их формы, описать и теоретически осмыслить это разрушенное пространство. Я делал это во многом потому, что считаю очень важными те пути, благодаря которым мы приближаемся или отдаляемся от людей, с которыми мы живем. Они затрагивают все сферы; как интеллектуальное, духовное и физическое, так и биологическое и социальное бытие. <…> Однако по другую сторону этой истории я практически никогда не заглядывал. Язык успешного диалога понимающих друг друга людей удивительным образом запутан и сложен[433].
Все диалоги датированы мартом 1970 г. – декабрем 1976 г., т. е. представляют нам шесть лет семейной жизни Лэйнга и время развития его детей. Они говорят с отцом и матерью, знакомыми Лэйнга и своими друзьями о боге и обыденных вещах, старении, смерти и рождении, о космосе и игрушках, о событиях своей жизни и о том, что происходило до их рождения, – обо всем том, о чем говорят дети в их возрасте. Они дерутся и мирятся, мешают работать и играют с Лэйнгом, капризничают и признаются в любви. Все эти диалоги отражают детское мировоззрение – наивное и проницательное, только нащупывающее мир, – и напоминают газетную рубрику «Говорят дети»:
АДАМ: у тебя нет длинной палки?
ПАПА: нет
АДАМ: а лестницы?
ПАПА: зачем она тебе?
АДАМ: я хочу сбить солнце, разломать его напополам, мама приготовит его, и мы его съедим
ПАПА: но как же мы будем без солнца?
АДАМ: мне оно не нравится
ПАПА: а что с ним не так?
АДАМ: оно мне надоело
ПАПА: но это же солнце. Я люблю солнце
АДАМ: я найду другое
ПАПА: где?
АДАМ: в Вулвортс
ПАПА: Хорошо, что у меня нет лестницы, если ты хочешь этого
ПАПА: Ну папа… (пауза) разве бы у меня не получилось, если бы я стал на нее на цыпочках и столкнул его палкой?[434]
АДАМ (слыша отзвуки сражений и стрельбы в Канди в четырнадцати милях от нас): я хочу пойти в Канди, убить всех, разрезать их на куски и съесть на завтрак вместе со всеми их пистолетами
ПАПА: с какой это стати
АДАМ: а потому что я хочу стрелять в людей, пусть они умрут, как в прошлый раз
ПАПА: что значит в прошлый раз?
АДАМ: в прошлый раз, когда я был здесь
ПАПА: здесь?
АДАМ: в прошлой жизни
ПАПА: с чего ты взял?
АДАМ: я помню. Я был солдатом. Я убил много людей
ПАПА: неужели
АДАМ: а ты в прошлой жизни убивал людей?
ПАПА: думаю, нет
АДАМ: а совсем-совсем давно?
ПАПА: нет
АДАМ: но ты же убивал людей давно-давно-давно
ПАПА: может быть, но я не припоминаю
АДАМ: ты просто не помнишь! (с недоверием)
ПАПА: нет
АДАМ: да[435]
АДАМ: что ты читаешь?
Я: стихи о любви
АДАМ: а есть стихи о ненависти?
Я: я как раз собирался почитать их, но ты мне помешал
АДАМ: (прыгая от радости) почему бы тебе тогда не написать стихотворение с капелькой ненависти?[436]
ПАПА: мне нужно кое-куда сходить
НАТАША: а можно мне с тобой?
ПАПА: нет, я ненадолго
НАТАША: ты скоро придешь?
ПАПА: да
НАТАША: хорошо, папа, (думает) но папа…
ПАПА: что
НАТАША: папа, ты меня любишь?
ПАПА: да, Наташа, я тебя люблю
НАТАША: ну, если ты меня любишь, я должна быть рядом с тобой, я должна быть рядом с тобой, если ты меня любишь[437]