— Какие мы… — улыбнулся Рэд. И от этой улыбки у меня мурашки по коже пошли. — Где мои Лисы?
— В рюкзаке, — тут же кивнул я.
— Уложишься в десять минут, — кивнул Рэд на голоком. — Поговорим.
Глава 9. Ну да, ну да. Пошел я сами знаете куда
— Ты серьезно, паря? Девять, пятьдесят девять?
Я лежал в центре голокома. В луже собственного пота. Лежал целую вечность. Может быть две. Дыхание никак не хотело приходить в норму. Я считал свое тело достаточно тренированным. Но это было вечность назад. Или две.
— Ты сказал уложиться в десять. Я уложился. Какие претензии?
— Да, паря. Чую, навоюем мы с тобой. Поднимайся. Ужин готов.
Ужин? В животе заурчало. Который час? Я нехотя встал, подобрал Лис и поплелся к двери. Рэда нигде не было. Но вскоре он вернулся и повел меня за собой. Короткий коридор оканчивался непримечательной дверью с потертой табличкой «Раздевалка М». Мне всучили полотенце и отправили дальше.
Это место ничем не напоминало то, что я видел раньше в башне. Низкие деревянные скамеечки, да старые железные шкафчики. Я прошел раздевалку насквозь и зашел в душевую. Побитый кафель и ряды одинаковых кабинок. Долго пытался включить воду. Оказывается, надо было крутить какие-то вентили, как в старых фильмах. Ни одного сенсора на всю душевую.
Рэда я нашел в столовой в глубине помещений. Старик разливал нам суп по тарелкам. Я молча сел на свободное место. Мне пододвинули тарелку с самым обычным борщом. И большой ломоть мягкого черного хлеба. Старик достал сметану. Не в пластиковой упаковке, а в обычной стеклянной банке. Без этикеток, рекламных слоганов и тысяч маленьких буковок за черными звездочками. Кажется, я в жизни ничего вкуснее не ел. Вообще казалось, что я впервые в жизни по-настоящему что-то ем. Даже в Роркхе еда не казалась настолько настоящей. Как бы смешно это ни звучало.
Потом на стол поставили большой деревянный поднос с порезанными овощами. А передо мной оказалось блюдо с куском жаренного мяса. Ни изысканных специй, ни нежной подливы. Просто ломоть мяса с хрустящей корочкой. От него пахло копотью и кровью. И это было прекрасно. Я готов каждый день проходить через ад в голокоме, если меня будут так кормить.
Убрав все со стола, Старик принес три чашки и разлил что-то из железного чайника. Рэд взял свою, кивнул на мою и мотнул плечом. Я встал из-за стола и последовал за ним. Попутно матерясь про себя. Старый, как называл его Рэд, налил чай до самых краев. А кружки без ручек. А ручки трясутся. Мои, в смысле. До сих пор не могу отойти от голокома. Я шел, матерился и периодически поливал себя горячим чаем. Но чашку не отпустил.
Рэд двигался впереди. Плавно и расслабленно. Словно продвигался сквозь толщу воды. Какие же странные у него движения. Я никак не мог понять, почему он так ходит. Будто его тело вообще не способно перемещаться быстро. Но это идет в полный разрез с тем, что я видел сегодня своими глазами.
Когда мы вышли на улицу, мои руки уже раскраснелись и болели. Четверть чашки я точно разлил. Рэд сел в плетеное кресло-качалку на веранде и тут же откинулся. Да как он это делает? Вообще ни капли не пролил. Я уселся во второе кресло. Но сначала поставил чашку на низкий столик. Затем пару минут дул себе на руки и лишь после этого позволил себе откинуться на спинку.
— Правило одно, — нарушил тишину Рэд, делая глубокий глоток. — Ты же все еще хочешь стать сильнее?
— Да, — ответил я, забыв про руки.
— Делаешь то, что я говорю. Или катишься нахрен в ту дыру, из которой вылез. Вопросы?
— Ну, вообще есть. Парочка. Сотен. Но хотя бы приблизительно можешь объяснить что именно надо будет делать.
— Все, что я скажу, — проронил Рэд, словно объяснял ребенку, почему тот тупой. — Я говорю, ты делаешь. Если не делаешь — идешь нахрен. Если не можешь сделать — идешь нахрен. Если не хочешь…
— Иду нахрен. Понятно. Согласен.
— Подумай. Еще раз.
— Слушай, я к тебе целенаправленно ехал. В эти ебе… В даль эту. С конкретной целью. Чему бы там Расвы ни учили, ты явно можешь сделать это лучше. А мне это надо.
— Хорошо. Давай сюда колоду. И деку.
Я замешкался на пару мгновений. Но потом все-таки расстегнул ремни и снял с запястья девайс. Ввел пароль и открыл отсек с картами. Передал все Рэду. Тот даже не взглянул. Положил все на стол.
— Жить будешь здесь. Тренироваться здесь. Никаких контактов с внешним миром. В Роркх тоже будешь заходить отсюда. Там тоже ни с кем не общаешься, пока я не скажу. Обучение обойдется тебе в тысячу монет в месяц. Оплата постфактум. Если денег нет, можешь отработать. Будешь помогать Старому по дому. Он… Старый. А дом большой. Вопросы?
Я переваривал поток этих рубленных фраз. Жить тут, ни с кем не говорить, тысяча монет. В десять раз больше, чем взяли с меня Расвы. У меня примерно столько и осталось на счету. Если продать ненужную экипировку и некоторых хантов, то может еще монет пятьсот наскребу. Но ведь на Роркх тоже надо что-то оставить. Все расходники в схроне отряда. Из лично моего там только часть боеприпасов.
— Расвы. Они не разрешат мне…
— Срать на Расвов. И их тупые правила. Соблюдение их распорядка не сделает тебя сильнее.
— Так-то да. Но и из гильдии вылететь не хотелось.
Я замялся. Могу уйти в отпуск по собственному желанию. Главное успеть потом отыграть партии за гильдию. Но вот с выходом в Роркх все труднее. Днем я могу играть откуда угодно. Но если Рэд погонит меня в партию, то по договору с гильдией я не имею права играть из капсул вне башни. Они там помешаны на безопасности. А еще Мечник. После того как Роджер, да светятся его глаза неоновым благословением, экранировал мою капсулу, я ни разу не встречал Мечника в партии. Но и Рэд все объяснил без двойных толкований. Он говорит, а я делаю. Либо качусь обратно к Расвам.
— Я решу вопрос с твоей гильдией. Не парься.
— Спасибо, — выдохнул я. — Тогда никаких проблем. Ночные партии будут?
— Да. Ты же для них и хочешь тренироваться.
— Да. Тогда оплату постараюсь отработать по возможности.
— Хорошо. Раз с вводной частью решили. Допивай настой, отдыхай час. Затем начнем.
Травяной чай был мерзким и горьким. Словно там реально была обычная трава с газона. Но тонизировал чаек на ура. Рэд отвел меня вглубь территорий. Ближе к лесу. Вручил тяжелый револьвер, который выглядел как Лис. Только в этот раз оказался боевым. Разве что барабан и пули отличались.
— Стреляй в мишень. Прицельно. Барабан в шестнадцать секунд. По моей команде.
В тира везде были лампы. По их цвету можно было определить режим работы. Белый — можно вести огонь. Красный — прекратить любую деятельность и замереть до команды инструктора. Если красный свет застал тебя с оружием в руках, то просто направляешь ствол прямо и вверх. И ждешь. И сирена там срабатывала только с переключением в красный режим. Который я видел лишь в качестве тренировок игроков.
Здесь же все наоборот. Сначала звучала сирена, оповещая дикую округу о том, что скоро начнется стрельба. А затем загорались красные огни по бокам. Цепи фонарей вели куда-то вдаль, явно ограждая территорию. Здесь предупреждали не стрелков, а потенциальных посторонних. Наверняка территория ограждена забором с соответствующими предупреждениями.
Проблема была в том, что фонари горели далеко по бокам. А саму мишень я практически не видел в темноте.
— И как мне стрелять? Подсветки нет?
— Как в Роркхе. Или там твари начали гирляндами обвешиваться?
Час и две коробки патронов спустя Рэд подвел итог.
— Ты точно произошел от обезьян. Видимо, не так уж давно.
— Я точно знаю в кого пошел Гаро, — ответил я.
Рэд лишь хмыкнул, отобрал у меня револьвер и погнал обратно в голоком. Вечерняя проходка. Вечность спустя я лежал в новой луже пота. В десять минут так и не уложился. Руки дрожали. Хотя ужин вполне переварился и обратно не лез.
Мне выдали тряпки и спец раствор. Я тщательно протер пол и стены голографической комнаты. Вроде бы это стандартная процедура, но в башне для этого есть обученный персонал. После душа Рэд заставил меня вновь облачиться в жилет для тренировок.
— Спишь там. Жилет не снимаешь, — указал он мне на комнату.
— Эм. А одеяло или подушку выдашь?
— А ты их взял с собой?
— Нет. Только кое-какие вещи в рюкзаке.
— Вот ты и ответил на свой вопрос.
Закрыл дверь и вырубил свет. Но рюкзак отдал, предварительно вытащив остальные колоды карт. Я немного походил по комнате, и в итоге решил, что нет никакой разницы, где спать. Пустое квадратное помещение. Бросил рюкзак на пол, пристроив его в качестве подушки. Запасные вещи сложил под себя, чтобы было не так твердо. Не нравится мне все это. Впрочем, он же сам сказал. Я в любой момент могу пойти нахрен. Уж одну ночь на полу я выдержу. А завтра посмотрим и решим.
Стоило мне только коснуться головой рюкзака, сознание улетучилось. Я настолько устал за этот день, что телу было без разницы на чем спать. Стоило мозгу понять, что организм принял горизонтальное положение, как он вырубился напрочь. Но лишь для того, чтобы подорваться от дикой боли в ребрах.
Схватившись за бок, перевернулся на спину. Очередная вспышка боли пронзила живот, заставив меня скрутиться. Что происходит? В голове все плывет спросонья. В темноте я заметил очертания человека, что стоял, нацелив в меня револьвер. Беззвучный выстрел отдается болью у меня в груди. Перекатом ухожу в сторону, прижимая рану. Рефлекторно метаю рюкзак в нападающего.
— Рэд, — непроизвольно заорал я.
Но только в момент удара я наконец сообразил что к чему. Удара, которого не было. Мой рюкзак пролетел сквозь фигуру. Голограмма. Я же в голокоме. Еще один беззвучный выстрел пронзает мое плечо. Пытаюсь стянуть с себя тренировочный жилет, но ремни фиксируют хорошо. Непослушные пальцы не могут нащупать нужные застежки. Лисы. Где мои Лисы? Ухожу в перекат, обшариваю глазами комнату. Слишком темно. Где я их оставил? Вспоминай, Арч.