За столом сидела Виолетта. Но не та, что на площади. Грозная Старшая. Волосы — безупречный тугой узел. Лицо — высеченное из льда. Взгляд — острый, как шпага. Она что-то яростно черкала пером, даже не подняв головы.
— Доложил о прибытии, кандидат! — бросила она, не глядя. Голос — ледяная струя.
— Явился по приказу, старшая стражница, — отбарабанил я, стараясь звучать подобающе.
Она наконец подняла голову. Изумрудные глаза сверкнули. Но не гневом. Узнаванием. И… мгновенной трансформацией.
Перо шлепнулось на карту. Она вскочила из-за стола, стул грохнул об пол. И через секунду я был схвачен в объятия. Не просто обнят. Задушен. Ее руки обвили мою шею, все тело прижалось, теплая, гибкая, сильная. Пахло теми же духами — полынь, сталь, но теперь — ею. А потом… губы. Нашли мои. Не нежно. Страстно. В засос. Как будто она задыхалась, и только я был ее воздухом. Язык — сладкий, ядовитый, требовательный. Я едва успевал отвечать, оглушенный этим шквалом после казарменного пошлого предложения и леденящего приема.
Она отпрянула так же резко, как и набросилась. Ее глаза сияли, как изумруды под лучом солнца, щеки горели румянцем. Никакой старшей стражницы. Только девчонка, встретившая тайного возлюбленного.
— Ты как?! — выпалила она, хватая меня за руки. — Тяжело было, да? Я видела, как ты стоял у Папы дольше всех! Он с тобой опять… говорил? Ругался? Садись скорее! Я тут раздобыла офицерский паек! Он… он вкуснее!
Она почти затолкала меня в кресло перед столом. Убрала карты, швырнула их на пол. Поставила передо мной тарелку. И чашку.
Завтрак. Не похлебка. Настоящая еда. Густой, наваристый бульон с кусками незнакомого, но аппетитно пахнущего мяса (не похожего на крысу!). Свежий, еще теплый хлеб с хрустящей корочкой. Сыр — острый, с голубой плесенью. И чашка с дымящимся напитком, пахнущим пряными травами и медом. Рай после трактирной бурды. Слюнки потекли.
Виолетта поцеловала меня в макушку (жест странно нежный и властный одновременно), затем села напротив, на краешек стола, поджав ноги. Она наблюдала. Как я ем. С таким обожающим вниманием, будто я исполнял сложнейший танец, а не жрал, как голодный зверь. Ее взгляд скользил по моим рукам, губам, останавливался на моих новых зеленых глазах — и она улыбалась еще шире.
Я сметал все. Быстро. Голодно. Бульон — горячий и насыщенный. Мясо — нежное, с диковинным привкусом. Сыр — пикантный взрыв. Напиток — бодрящий и сладкий. Настоящая пища. После вчерашней бурды и сегодняшней похлебки — это был пир богов. Изнаночных.
— Ммм, нравится? — спросила она, когда я допил последнюю каплю. — Я знала! Офицерский паек — лучший!
Я кивнул, вытирая рот. Сытость разлилась теплом, немного приглушив фантомные боли и тревогу.
Виолетта вздохнула, ее лицо стало серьезнее, но без ледяной маски. Деловая графиня.
— Так, а теперь к делам, — она спрыгнула со стола. — Вас ждет испытание. После завтрака. — Она подошла к карте на стене, изображающей сложный лабиринт леса и руин. — Вас отправят в Лес Голосов. Он… очень опасен. Ядовиты там не только растения. Все. Насекомые, звери, даже птицы. Иных у нас и не водится. Задача: найти Первый Город. Туда, где жили Аспидовы раньше. Мы покинули его… по особым причинам. — В ее голосе прозвучала тень. — Найдите руины главного здания. Там, в подземелье, должен быть серебряный ключ. Формы вот такой. — Она показала рисунок — старинный, витиеватый ключ. — Только его нам и не хватает. Прошлые… участники… уже принесли другие артефакты из того города. Этот ключ — последний.
Я встал, подошел к карте.
— Лес Голосов? Почему так назван?
— Шепот, — ответила Виолетта, ее глаза стали серьезными. — Он сводит с ума. Шепчет обещания, угрозы, воспоминания… что угодно. Игнорируй.
— Чудовища? — уточнил я.
Она кивнула.
— Да. Те, что подчиняются Аспидовым. Из-за древнего соглашения. Они не тронут нас. Но вас… — она посмотрела на меня прямо, — …вас они ненавидят. Кандидатов. Пришельцев. Соглашение не запрещает им… играть. Или убивать, если вы зайдете туда, куда не следует. Город… он под запретом для них. Но не для вас. На то есть причины. Там… ловушки. Старые защиты. Будь осторожен. Ключ — в центре. В Храме Первого Аспида.
Она замолчала. Я смотрел на карту, мысленно прокладывая маршрут. Опасность была осязаемой. Но после "несварения" у Аспида — почти привычной.
Внезапно Виолетта схватила меня за руку. Ее пальцы сжались крепко. Она взобралась обратно на стол, усаживаясь попкой на его край прямо передо мной. Ее ноги болтались в воздухе. Вся деловая серьезность испарилась. В глазах — чистая, детская тревога.
— Я… я переживала за тебя у Папы, — призналась она, голос дрогнул. — Что он сказал? Он… ругался, да? На меня? За то, что мы… целовались? — Она пристально вглядывалась в мои глаза, ища подтверждения. — Я так и знала! По глазам вижу! Что ругался! Он такой… ревнивый! Заботливый! А мы ведь… целовались! Я же не… — ее голос сорвался на шепот, глаза округлились от ужаса, — …забеременею?! Я чувствую, что мне с утра было плохо! Тошнило! Наверное, все… скоро будет животик! — Она положила руку на совершенно плоский живот под кожей формы. — А что скажут девочки? Что я, графиня Аспидова, — гулящая! Нам нужна срочно свадьба! Срочно! Возвращайся скорее из леса! С ключом! И мы…
Она затараторила, не давая вставить слово. Выбирала имена: «Аспидон? Для мальчика? Или Виолетто? Для девочки — Змеяна? Или Ядвига?» Она уже рисовала в воображении детскую, обсуждала, кто будет крестной…
«Неее, ну хорош!» — мысленно ахнул я. — «Куда девку понесло-то?! От поцелуя?!»
— Виолетта, постой! — я перебил ее поток, взяв за плечи. — Ты не беременна. От поцелуя не беременеют. Это… не так работает.
Она побледнела. Не от разочарования. От ярости. Ее изумрудные глаза сверкнули холодным, опасным огнем. Весь ее маленький, сильный корпус напрягся, как пружина.
— Что?! — прошипела она, и в шипении был яд. Настоящий. — Ты отказываешься от своих детей?! От нашего ребенка?! Ты… ты подлец! Ты…!
Внутри моей головы прозвучал единственный ясный, отчаянный вопль, обращенный к каменному чудовищу на площади:
«АСПИД! НУ КАКОГО ЛЕШЕГО ТЫ МЕНЯ ТОГДА НЕ УБИЛ?! ЛУЧШЕ БЫ СЪЕЛ!»
Возвращение в трактир было похоже на вход в склеп после карнавала. Запах бурды, пота и страха ударил в нос, контрастируя с ароматами офицерского пайка и дорогих духов Виолетты. Пять пар глаз уставились на меня, как на призрака, вернувшегося с той стороны.
— Боже правый! — выдохнул Григорий, его бывалое спокойствие дало трещину. Он указал на мою щеку — там, где костяшки Виолетты оставили кровавый след. — Тебя пытали?!
Остальные ахнули почти хором, их лица исказились ужасом и вопросом:
— Что они с тобой сделали?!
— Старшая?!
— За что?!
Я промолчал, проходя к столу. В ушах еще звенел ее истеричный шепот: "Сдохни в лесу, подлец! Одна воспитаю Аспидона! Он будет знать, что отец — трус и предатель!" А перед глазами стояло ее лицо — перекошенное от ярости и… детской обиды, когда я попытался объяснить биологию размножения. Несколько точных, злых ударов она всадила мне в корпус, прежде чем вытолкать за дверь. Синяки под ребрами ныли тупо.
— Я — мужчина, — наконец буркнул я, садясь на табурет и наливая себе воды из кувшина. Голос звучал хрипло, но твердо. — Залечится. Синяки — не смерть. Слушайте задание.
Они затихли, напряженные. Я кратко изложил суть:
— Нас отправят в Лес Голосов. Ядовито все: растения, звери, птицы, букашки. Цель — Первый Город. Руины. Найти серебряный ключ в Храме Первого Аспида. Форма — витая. — Я описал рисунок. — Его не хватает. Прошлые кандидаты принесли другие артефакты. Ключ — последний.
Тишина повисла густая. Потом Клим, всегда молчаливый, хмыкнул:
— Руины… лучше, чем яма со змеями.
— Или бой насмерть, — добавил Григорий, с облегчением вытирая лоб. В его единственном глазу читалось, что он уже рисовал в воображении кровавую мясорубку между кандидатами.
Артём слабо улыбнулся:
— Значит… не друг против друга?
— Пока что, — мрачно парировал Марк, уже листая блокнот. — Лес Голосов… вероятно, акустико-психотропное оружие древних. Фасцинирующе! Насекомые-убийцы… возможно, гибриды ос и скорпионов Изнанки… Надо собрать образцы!
Степан просто перекрестился, шепча благодарственную молитву. Идея не убивать ближнего явно успокоила его душу.
Я сидел, потирая больной бок. Мысли путались: ярость Виолетты, ее абсурдные обвинения, фантомная боль от клыков Аспида, предстоящий лес… И этот дурацкий ключ. Зачем он им? Что откроет? И почему прошлые кандидаты приносили другие артефакты, но не этот? Неужели все погибли, не дойдя?
Дверь трактира с грохотом распахнулась. В проеме, залитая лиловым светом, стояла стражница. Та самая, Лора. Ее карие глаза скользнули по нам с презрительным любопытством, задержавшись на моих свежих ссадинах. Уголок губ дрогнул в ухмылке.
— Эй, черви! — ее голос прозвучал громко, как удар кнута. — Рыбка ждет вашего мясца! На выход! Пошевеливайтесь! Лес не будет вечно ждать…
Она развернулась, ее плащ взметнулся. Приказ был ясен. Испытание началось. Сейчас.
Мы поднялись — медленно, тяжело, как приговоренные. Последний глоток воды. Последний взгляд на мрачные стены трактира-гроба. Григорий потянул суставы. Марк судорожно засунул блокнот за пазуху. Степан перекрестился в последний раз. Артём глубоко вдохнул. Клим замер у двери, его темные глаза уже сканировали пространство за порогом, ища первую угрозу.
Я прошел мимо Лоры. Она ловила мой взгляд, ее губы шевельнулись беззвучно: "Найдешь меня?" Я проигнорировал. В голове гудело только одно: Выжить. Найти ключ. Вернуться. И разобраться наконец с этой безумной графиней и ее каменным папашей.
Мы вышли на улицу. Лиловый свет Изнанки ослепил. Лес Голосов ждал. А вместе с ним — яды, шепоты, чудовища и призраки Первого Города. Путь в ад продолжился.