Впереди тропа сделала резкий поворот. За ним — неизвестность. Больше руин? Ловушка? Или просто продолжение этого бесконечного, шепчущего, кишащего зубастыми милашками ада?
Мы влетели в поворот, едва не сбив друг друга с ног. А за спиной, уже в паре метров, салатовый смерч настигал, щелкая сотнями игольчатых зубов. Кровь Марка манила их, как сигнальный огонь.
Адреналин хлестал от крошечных, пушистых и невероятно зубастых обитателей Леса Голосов. Серебряный ключ казался теперь не целью, а призрачной надеждой где-то в конце этого кровавого марафона. Если мы его вообще увидим.
Глава 7
Мы неслись. Легкие горели огнем, ноги подкашивались, в ушах стоял гул собственной крови, смешанный с жутким хором салатовых тварей и визгом Марка. Тропа петляла, ныряла под низко свисающие, шипастые лианы, взбегала на склоны, усыпанные хрустящим хитином. Казалось, этому не будет конца. Казалось, зубастый салатовый смерч вот-вот настигнет и сомкнется над нами.
И вдруг — просвет. Тропа вывела на открытое пространство.
Перед нами, заросшее до невозможности, вздымались руины. Не просто развалины дома. Целого города. Гигантские, почерневшие от времени и влаги камни, сложенные в стены, некогда высокие и неприступные. Окна-глазницы, пустые и темные. Арки, полуразрушенные, поросшие лианами толще руки, мохом цвета запекшейся крови и какими-то пульсирующими фиолетовыми грибами. Там и сям торчали обломки колонн, напоминавшие сломанные кости гиганта. Воздух здесь был еще тяжелее, пропитанный запахом глубокого тлена, плесени и… старой магии. Гнетущей, холодной.
Впереди — то, что когда-то было воротами. Огромные, дубовые? Железные? Теперь лишь груда почерневших балок, заваленная камнями и опутанная той же удушающей растительностью. Но проход был. Узкий, как горло.
Мы рванули к нему, не раздумывая. За спиной топот и урчание настигающих тварей слились в сплошной гул.
— Туда! — закричал Григорий, подталкивая Марка, который уже больше не кричал, а хрипел, прижимая окровавленную руку к груди.
Мы влетели в проем, спотыкаясь о камни, цепляясь за липкие лианы. И… очутились по ту сторону.
Остановились как вкопанные, едва переводя дух. Обернулись.
Салатовые еноты… остановились. Ровно у границы, где кончались последние камни ворот и начиналась заросшая булыжная мостовая города. Они толпились там, десятки пар желтых глаз пылали невероятной злобой. Их морды искажали свирепые гримасы, обнажая ряды игольчатых зубов. Они прыгали, шипели, визжали — пронзительно, яростно, но… не переступали невидимую черту. Как будто уперлись в незримую стену. Несколько самых отчаянных пытались метнуться вперед, но отскакивали, словно обожженные, с еще более бешеным визгом.
— Они… не идут? — выдохнул Артём, падая на колени и судорожно глотая воздух.
— Запрет… — прошептал Клим, вытирая пот со лба тыльной стороной руки. Его глаза сканировали границу, где метались твари. — Как она сказала… "там есть другие". Видимо, эти "другие" не пускают.
Мы стояли, опираясь о полуразрушенные стены, слушая безумный визг снаружи. Сердце колотилось, пытаясь вырваться из груди. Но мы были живы. Пока.
— Сюда… — хрипло сказал я, указывая на ближайшие развалины. Это была когда-то, судя по остаткам стен и окон, богатая усадьба. Крыши не было, лишь остатки перекрытий, заросшие лианами, как шатром. Но стены давали хоть какую-то иллюзию укрытия.
Мы забились в угол, подальше от входа и вида беснующихся енотов. Степан тут же повалился на пол, крестящийся и бормочущий. Артём прислонился к стене, закрыв лицо руками. Григорий тяжело опустился рядом с Марком.
— Дай сюда руку, ученый, — рявкнул он, срывая с себя потрепанную рубаху и разрывая ее на полосы. — Сожму, чтоб кровь остановить. Больно терпи.
Марк был бледен как смерть, в глазах плавал шок, но когда Григорий туго перетянул культю окровавленными тряпками, он не закричал. Лишь застонал. Потом его взгляд упал на тряпку, пропитывающуюся алым, и… странная искра блеснула в его глазах. Глупая, безумная.
— Восхитительно… — прошептал он, голос дрожал, но в нем был отзвук прежней одержимости. — Такая скорость атаки… Адаптация зубов… Социальное поведение стаи… Надо записать… Пока детали свежи… — Он потянулся дрожащей левой рукой к блокноту, торчавшему из-за пазухи. Карандаш выпал из его пальцев. — Ай… Друзья… кто готов стать моим писарем? Я не могу… — Он посмотрел на нас жалобно, как ребенок.
Ответ был мгновенным и хоровым:
— Заткнись, Марк!
Даже Степан перестал молиться, чтобы вставить свое сердитое: «Да помолчи ты, безумец!»
Я вздохнул, глубоко, пытаясь выдохнуть остатки адреналина. Глянул вверх — сквозь переплетение лиан и гниющих балок виднелось лиловое небо Изнанки. Ниже — стены, покрытые толстым слоем мха и плесени, но местами проглядывала резьба — сложные узоры, напоминавшие змей, переплетенных с какими-то рунами. Былое величие. Подавленное, но не уничтоженное временем и ядовитой флорой.
— Так, — сказал я, отрывая взгляд от неба. — Отдышались? Живы? Марк, если еще слово — оставлю тебя енотам. Понял?
Марк кивнул, прижимая перевязанную руку и съеживаясь.
— Наша цель не тут. — Я указал вглубь города, где над морем руин и чудовищной растительности кое-где вздымались более массивные, темные силуэты. Один выделялся — огромный, на холме, даже в руинах напоминавший крепость. Его венчали острые, как клыки, обломки башен. — Видите? На холме. Главное здание. Бывший замок Аспидовых. Там, по словам старшей стражницы, Храм Первого Аспида. И там — ключ.
Город лежал перед нами, мертвый и молчаливый. Слишком молчаливый. После визга енотов тишина давила. Шепот леса здесь почти не слышался, его заглушала гнетущая тишина камней и страха. Только ветер гулял в пустых глазницах окон, издавая жалобный, похожий на стон звук. И чувство… что за нами наблюдают. Те самые "другие". Кто бы они ни были.
Мы стояли в развалинах, окровавленные, перепуганные, с одним пальцем меньше на нашей команде. Дорога к замку лежала через мертвый город, хранящий тайны и, возможно, своих стражей. Ключ был где-то там. И путь к нему только начинался.
Переведя дух и убедившись, что Марк, хоть и бледный как призрак, но способен идти (и молчать, после нашего единодушного рыка), мы выбрались из укрытия. Город встретил нас гробовой тишиной, нарушаемой лишь шелестом ядовитой растительности и далеким, приглушенным визгом енотов у границы. Воздух был тяжел, пропитан пылью веков и гниением.
Мы двинулись вперед по заросшей булыжной мостовой, аккуратно, как по минному полю. Каждый шаг гулко отдавался в мертвой тишине. Глаза выискивали малейшее движение в пустых глазницах окон, в глубоких трещинах стен, под нависающими глыбами камня. Кто знал, какие твари могли прятаться в этом каменном чреве? "Другие" Лоры висели в воздухе незримой угрозой.
Часто попадались статуи. Почти все они были изуродованы временем и лианами, но угадывались грозные очертания: Тотемные Аспиды, замершие в вечной атаке; рыцари в тяжелых, причудливых доспехах, с мечами, на эфесах которых извивались змеиные головы. Их каменные взгляды, пустые или покрытые мхом, казалось, следили за нами. Ничего не происходило. Только наши шаги и учащенное дыхание нарушали покой мертвого города. Этот час пути под лиловым небом, меж гигантских теней прошлого, был почти хуже погони — ожидание беды сжимало горло сильнее, чем сама беда.
И вот, наконец, он предстал перед нами. Замок. Даже в руинах он был величественен и прекрасен в своем мрачном упадке. Он вздымался на холме, как корона скелета, его стены, хоть и порушенные, все еще поражали толщиной и искусной кладкой из темного, почти черного камня. Острые обломки башен, словно клыки, впивались в лиловое небо. Огромные стрельчатые окна, ныне пустые, когда-то, наверное, пропускали свет на роскошные залы. Лианы оплели его, как саван, но не смогли скрыть былого могущества.
— Вот это да… — пробормотал Артём, забыв на миг страх.
— Каменное чудовище, — хрипло добавил Григорий, щурясь на громаду. — И нам внутрь.
— Архитектура… позднеготическая с элементами… — начал было Марк, но получил в ответ убийственные взгляды и стиснул зубы, сжимая культю.
Мы подошли к гигантскому порталу. Массивные дубовые двери давно сгнили, оставив лишь железные петли, ржавые и скрюченные, торчащие из камня. Проход зиял черной пастью.
Я остановился на пороге, ощущая ледяное дыхание изнутри. Взгляд скользнул по спутникам: Григорий — боец, но изранен душевно; Марк — полувменяем и искалечен; Степан — сломлен страхом; Артём — юнец; только Клим казался собранным, его темные глаза зорко сканировали темноту.
— Это, конечно, глупо, — сказал я, нарушая тягостную тишину, — но дворец огромен. Бродить всем скопом — вечность потратим. И шанс пропустить ключ. Надо разделиться по двое. Так мы быстрее обыщем основные помещения. — Я посмотрел на Клима. Он кивнул почти незаметно. — Если кто нашел ключ или… встретил врага — орет как резаный. Чтобы другие знали, куда бежать или… чего избегать. Все согласны?
Григорий мрачно кивнул:
— Логично. Марк, ты со мной. Будешь ныть — привяжу к ближайшему столбу.
Степан и Артём переглянулись и неохотно сбились в кучку — слабые к слабым.
Мне достался Клим.
— На все час, не больше, — бросил я напоследок. — Потом встречаемся тут. Удачи.
Группы растворились в разных проходах огромного вестибюля, похожего на пещеру великана. Мы с Климом выбрали центральный, самый широкий коридор, уходящий вглубь замка. Воздух здесь был еще тяжелее, пахнул сыростью, пылью и… чем-то сладковато-приторным, как разложившаяся плоть. Свет лиловых окон едва пробивался, мы шли почти на ощупь, ступая по слою векового мусора.
Тишина давила. Чтобы ее разрядить, Клим неожиданно заговорил. Голос его был тихим, монотонным, но в нем сквозила какая-то странная напряженность.
— Знаешь, Лекс… — начал он, не глядя на меня. — За что меня сюда кинули? Официально — за долги. Купец-папаша разорился. Но реально… — Он сделал паузу. — Реально — за то, что не смог защитить. Сестру. Младшую. Напали… мерзавцы из конкурирующей гильдии. Я… опоздал. Всего на минуту. А потом… — Его голос дрогнул. — Потом я нашел их. И сделал… что сделал. Не по закону. По-свойски. Жестоко. Слишком жестоко, даже для Изнанки. Вот и продали сюда, в лапы Аспидовым, чтобы сгинул без следа. А я… — Он внезапно обернулся, его глаза в полумраке горели странным огнем. — Я думал, это шанс. Выжить. Стать кем-то. Сильным. Наследником, может… Должны же были оценить? Я сильный! Я выжил! Я…