«МН-53G» шел на предельно низкой высоте, и генерал, не отрываясь, смотрел в иллюминатор, обдумывая последнюю, полученную из штаба разведсводку. Рядом, баюкая сломанную руку, сидел его адъютант.
– Герр генерал, разрешите вопрос?
– Спрашивайте, Рек.
– Это – конец? Кампания проиграна?
– Да, сынок! Мы – в полном дерьме. Русские прорвали фронт в трех местах. У Сквиры, под Уманью и Херсоном. В прорыв введены танковые бригады. И нам их нечем остановить. Это классический пример одностороннего поражения.
– Где остановятся русские?
– Думаю, у Львова. Не забывай, что у нас еще есть ядерное оружие. Дальше русские вряд ли пройдут. Мы этого не допустим. Теперь главное – отвести без особых потерь наши силы из Украины.
– Извините, герр генерал, отвести «по турецкому варианту»?
– Все может быть, сынок, все!..
Из сообщений европейских СМИ:
«Фигаро»
«Трагедия во Львове»
В результате удара высокоточной ракеты русских агрессоров погибли руководители Евросоюза, но еще более трагичной была судьба украинского премьера Олеси Тимощук.
Она выжила после ракетного удара и, находясь в состоянии глубокого шока, забрела в близлежащий лес, где стала жертвой нападения нацистских боевиков.
Труп, обезображенный ударами холодного оружия, опознали только по косе и нижнему белью…
День седьмой. Окрестности Ялты. Украина
Боевиков было, как грязи… Очень много… И теперь, с началом боя, они, словно тараканы или муравьи, стали вылезать из всех домов… Артем понял, что попал «капитально», но делать было нечего. Назвался груздем – полезай в кузов. А ведь как его «развели на храбрость». Словно мальчишку. Вчерашней ночью Пшеничного неожиданно вызвали в штаб полка. Подходя к штабу и ругаясь сквозь зубы, капитан обнаружил возле штаба, помимо обязательных часовых, шесть крепких, похожих на доберманов и друг на друга молодцов, сидящих на десантных рюкзаках. Молодцы на капитана не обратили ни малейшего внимания, продолжая вполголоса переговариваться. Пшеничный в полку был известной личностью, и такое поведение незнакомцев его здорово покоробило. Он резко остановился и открыл было рот, чтобы одернуть сидящих и болтающих при офицере незнакомых бойцов. Этой возможности ему не дал выскочивший из штаба полковой адъютант.
– Вас ждут, господин капитан, – козырнув, сказал штабной и сделал приглашающий жест рукой.
В штабе было так накурено, что можно вешать топор. Командир полка, начштаба и начразведки были заядлыми курильщиками. В отличие от Пшеничного, который даже не выносил запах табачного дыма.
Полковник Базылев, увидев Артема, тут же помахал перед носом, разгоняя дым, и крикнул:
– Входи, капитан. Присаживайся.
Пожав руки офицерам, Пшеничный сел и тут увидел еще одного человека, сидящего чуть дальше от всех. В тени.
– Задание тебе командование поручает, капитан. Особое.
Пшеничный покосился на незнакомца и спросил:
– Совместная операция?
– Молодец, сотник… Быстро догадался. Разреши представить тебе подполковника Маслова! – И Базылев повернулся лицом к гостю. Тот пододвинулся из темного угла на свет. Лицо у Маслова было значительным. Как говорила покойная Артемова бабушка, «рожа протокольная». Мощные надбровные дуги, глубоко посаженные серые глаза и два шрама. На лбу и на подбородке.
– Ваша сотня, капитан, как лучшее подразделение терского полка, должна оказать силовую поддержку спецгруппе МВД по захвату особо опасного преступника. Государственного преступника. – Брови Пшеничного взлетели вверх почти вертикально.
– Эм-вэ-дэ??? А при чем здесь полиция, товарищ полковник??? Террористами ведь занимается СНБ…
– У вас устаревшие данные, капитан! – подал голос Маслов… – Уже больше года всей политической швалью занимается исключительно МВД. Тварь, которую нам надо изловить, – не террорист. Он – хуже. Бумагомарака, сидящий среди крымчаков и воспевающий их действия. И все бы ничего, но эта гнида имеет солидный вес в оппозиционной печати. Принято политическое решение на самом верху «зачистить» всех пособников Евросоюза внутри Руси…
– Теперь задача понятна!
По плану, разработанному штабом полка, первая сотня и «спецы» из какого-то хитрого центра МВД должны были скрытно выйти к Ялте и соединиться с украинскими партизанами. Оказывается, появились и такие, причем в предельно короткие сроки. Далее следовало, опираясь на поддержку местных «народных мстителей», отловить этого Джамаля Хайдара и, заодно, по возможности, ликвидировать руководство крымско-татарских «сил самообороны». Основные части полка подойдут чуть позже. В распоряжении «рейдового отряда» будет поддержка полковой артиллерии.
Выйдя вместе с Масловым на свежий ночной воздух, Пшеничный вновь увидел шестерку сидящих на рюкзаках «доберманов». На сей раз, заметив вместе с Пшеничным Маслова, они синхронно вскочили.
– Знакомься, капитан. Временно вливаются в твою роту, то есть сотню. Отличные специалисты, все с альпинистской и саперной подготовкой. Только что с Кавказа прибыли! – Артем снова удивленно вскинул брови.
– Что, там уже все??? Не, я понимаю, десантникам там, может, нечего делать или гренадерам, но – спецназ МВД…
– Экий ты любопытный, Пшеничный! Сказано тебе, что там все кончилось. Организованное сопротивление подавлено давно. Зачистка еще идет до сих пор. Наш министр Сальников, он – мужик конкретный. Знаешь, как его в молодости звали, когда он в РУОПе Московском «опером» начинал?
– Откуда мне знать?
– «Костоломом» нашего министра звали. Характерное прозвище, не правда ли, капитан?
Сотня пластунов и сотрудники спецгруппы погрузились на четыре «Ми-8МВТ-5» и в окружении «крокодилов» направились к зоне высадки. Зона была предварительно обработана артиллерией, и над ней кружили «дроны», выискивая неподавленные огневые точки. Уже на подлете к Ялте воздушный эскорт обстреляли с земли из крупнокалиберного пулемета. «Крокодилы» заложили вираж и с каким-то наслаждением выжгли боевиков огнем из ГШ-30К, добавив для надежности удар неуправляемыми ракетами. Пшеничный видел применение винтокрылых канонерок множество раз и всегда восхищался их эффективной работой. Что ни говори, а «Ми-24», хоть и устаревшая машина по сравнению с «Ка-52», но работает зрелищно. «Ка-52» – это машина для точечных, парализующих ударов или для уничтожения издалека бронетехники и ПВО противника. То ли дело, старый проверенный «крокодил».
Высаживались по тросам и тут же рассредоточивались, беря под контроль окружающую местность. Нас уже ждали. Четверо мужчин в разномастном камуфляже. Старший из них, похожий на преподавателя, поднес руку к кепи и представился:
– Капитан второго ранга Сокольников. Командир здешних ополченцев.
– Какие-нибудь новости есть?
– Так точно. В Ялту союзники вошли. Их спецназ. Крымчаков атаковали.
– Вот так дела. Чего-то я не понимаю, бардак полный!
– Да ты не удивляйся, капитан! – отозвался Маслов. – Это у исламистов общепринятая практика – гадить тем, кто им помогает. В том числе и своим союзникам. Небось чем-то европейцам «насолили». Те им «оборотку» дать и решили. Ты Кавказ вспомни!
Ну, да! Прав Маслов! Скольких европейских «врачей-гуманистов» и прочих журналистов лично вызволял из зинданов на Кавказе Пшеничный, сейчас уже и не упомнишь. Ан, нет, неймется им, кретинам, помогать «угнетенным нациям». Только неблагодарное это дело, как показывает практика.
Сотня двинулась вперед, имея в авангарде проводников: партизан и саперов. Люди Маслова органично вписались в сплоченный коллектив пластунов. Двигались прикомандированные бесшумно, пластично, смотрели под ноги, не забывая вертеть головой на сто восемьдесят градусов. Вот что значит – профессионалы. Хорошо у них готовят, по нашему стандарту. Не врал подполковник, что уже радует. Обычно прикомандированные из всяких высоких штабов, главков и министерств были редкостными, самовлюбленными говнюками. Но не в этот раз. И на том спасибо, как говорится.
В городе, к моменту прибытия пластунов, творился жуткий переполох. Установив связь со штабом полка, Пшеничный узнал, что турки, сепаратно договорившись с нашими, отошли к Евпатории и готовились к спешной эвакуации. Дорога на Симферополь и Бахчисарай открыта. Открыты и тылы экспедиционного корпуса союзников в Севастополе. Сейчас туда метят основные силы седьмого армейского корпуса и украинцы. Так что крымчакам и союзникам сейчас не до нас. Победа, она смелых любит. Но на деле все оказалось сложнее. Особенно то, что дом, где должен был находится исламский писака, занят спецназом союзников. Крымчаки пытались их оттуда выбить. Получалось это у них плохо, пока не прибыл в качестве подкрепления самодельный колесный танк на базе сто тридцать первого «зилка» с безоткатным орудием. Теперь «удача развернула дышло», и кисло пришлось уже союзным коммандос.
– Чего делать будем? – нервно спросил Маслов, глядя на чудо исламского ВПК, разъезжающее по улице. – Эта сука железная нам всю дорогу перекрыла!
Реактивный огнемет «Шмель» в уличных боях и зачистках – вещь незаменимая. Вот и сейчас самодельную самоходку одним выстрелом превратили в хороший такой костер. Пробирающихся вдоль улицы следом за ней опалило. За них принялись пластуны. Спецгруппа Маслова выдвинулась к особняку, но тут же вернулась назад.
– Там их человек тридцать – сорок внутри. Надо выкурить их на свежий воздух.
– Легко сказать, подполковник. Смотри, сколько крымчаков повылезало.
Пластунов обкладывали. Неторопливо и основательно. Сейчас подтянут минометы – и все. Пишите письма маме. Окруженные союзники чурок уже особенно не интересовали, раз появились русские пластуны. Более достойная цель. Посыпались мины. Надо отходить обратно в горы, там не достанут. А то сидим здесь голой жопой в муравейнике и ловим какого-то полудурка.
– Отходим, подполковник. Здесь не пробиться, только людей растеряем…
Подполковник дернулся, словно конь от удара кнутом. Он повернулся мгновенно всем корпусом к Пшеничному и прошипел: