– Это библиотекарь-то? – прищурился Базаров. – И потом, не про тебя инструкция писана: при поступлении заявлений о пропаже уделять особое внимание лицам, ведущим асоциальный образ жизни…
– Она библиотекарь, – парировал Яковлев.
– И с неравномерным образом жизни.
– Именно.
– А вот то, что приехала за тридевять земель родственница потерпевшей, пожаловалась на то, что сестрица пропала с радаров, но заявления не подала…
– Родственные связи неочевидны, – еще более спокойно поведал капитан, – фамилии разные, а документов, подтверждающих родство, не было представлено.
Базаров восхитился:
– Да ты ужом вьешься, дипломат хренов. Со всех сторон хвост прикрыт.
Яковлев проинформировал:
– Змеи больше всего головы берегут, а я, скорее, задницу.
– Какой же ты, а…
– Помоги, Дима.
– Тебе-то помочь – дело нехитрое, меня Заверин смущает, – признал Базаров. – Что за тетка-то? Не та ли, про которую ты мне ябедничал, его зазноба?
– Он утверждает, что неправда.
– Утверждает. А правда ли, что от него жена ушла?
– Понятия не имею, – с каменным лицом ответил капитан.
– Не имеешь, как бы не так. Ну а этот, муж пропавшей…
– Дмитрий Анатольевич, я тебе все рассказал как на духу, – прервал Яковлев. – Надо уже что-то решать.
– Что ж раньше не решал? Дружка своего выгораживал? Поэтому группу сразу не вызвал, а сам поперся по квартирам, потому и запилил эту свою «проверочку» и постороннего мальца привлек, поскольку своим не доверял. Ну за это все ты еще получишь.
– Анатольич, он и твой друг.
– Ладно, не плачь так обильно. Помню, что Игорю в Львовское, что Вальку́ в Ленинградский спортивный. Но имей в виду, отправляюсь к прокурору исключительно ради тебя. Пока я на Петровке, чтобы духу Заверинского тут не было. Только вот что… ты квартиру этой бабы осматривал – никаких следов?
– Никаких.
– Отпечатки пальцев?
– Нет, все протерто.
– Туалет у нее как спускается?
– Ручка вверх тянется. Хромовая. Протерта.
Базаров перешел от «утрясательных» моментов, проповедей и сомнений к насущным проблемам:
– Что по плану первым делом? Мне ж надо знать, каких поручений ты от меня ждешь, да по каким поводам сразу прокурору докучать.
И Яковлев изложил свои соображения: дело по предполагаемой сто третьей, рабочая версия – убийство из ревности, как минимум трехдневный арест Демидова как лица, потенциально причастного, наружное наблюдение за Демидовой…
– Тогда уж и прослушку телефона, – добавил Базаров, делая пометки.
– Кто ж позволит телефоны суда прослушивать?
– Вот это как раз не твое дело. Хотя я, скорее, домашний имел в виду. Давай еще раз сверим.
Базаров еще раз перечитал все записанное по пунктам, пододвинул бумагу Яковлеву. Тот сказал:
– Согласен с тобой, Дима. Во всем, как всегда.
– Он со мной согласен, – повторил замначальника, – ну каков жук. Ну в самом деле пора, будем считать, что это мы освоили, ожидай поручений. Все у тебя?.. Бывай, – и протянул руку для прощания.
Яковлев вложил в нее сверток в газетной бумаге.
– Это что?
– На́ вот, для супруги. Кофе. Бразильский, настоящий, Валька привез из Америки.
Базаров, развернув газету, полюбовался парой блестящих банок с головами, утыканными перьями.
– Ты взятку специально приберег под конец аудиенции?
– Само собой. Не выполнил бы мою просьбу – я бы ее домой отнес и сам бы употребил. Полной ложкой.
– Все, иди. Свободен.
Глава 16
Олег Заверин, будучи прогнанным из начальственного кабинета, некоторое время посидел в своем, смирно поджидая, не нагрянет ли кто из граждан. (Как раз было еще два часа до окончания приема.)
Однако сегодня никто не жаждал беспокоить власть своими бытовыми недовольствами, против чего власть в лице участкового уполномоченного не возражала.
Надо было бы, пользуясь затишьем, разгрузить сейф с лежалыми материалами, но как-то все руки не доходили. Вот, хорошо бы пыль стереть со стола, чайник отмыть.
Он сходил по воду, вскипятил, с отвращением испил якобы бодрящего напитка. Послонялся из угла в угол. Снова влез в сейф, старательно отворачиваясь от бутылки пива, спрятанной там. В который раз дал себе обещание расчистить все от лежалого. Закрыл дверцу.
В задумчивости похрустел древней засохшей баранкой, глянул на часы. Снова поставил чайник, но на еще одну чашку силы воли не хватило. В былое время он давным-давно откупорил бы пиво, но сейчас почему-то было стойкое ощущение, что не стоит – обязательно кого-то принесет.
Так и получилось. Олег практически решился, плюнув на все, испить «Жигулевского» – и тут же в кабинет заявилась Антонина Михайловна, председатель месткома.
– Олег Владимирович, я к вам, – сообщила она, глядя честными серыми глазами.
– Вижу уж. Чаю?
– Спасибо, я уже, и неоднократно. Олег Владимирович, я насчет вашего развода.
«Прознали! Интересно, откуда? Точно помню, что никому ничего не говорил, кроме Васильича, но он не мог разболтать. Ничего себе скорость распространения у слуха», – подивился Олег и заметил вежливо и вполне нейтрально:
– Слухи о моем разводе сильно преувеличены.
– А от вас разве жена не ушла? – спросила общественница.
– До этого никому не должно быть никакого дела, – учтиво ответил он, – и, если уж на то пошло, моя супруга в настоящее время находится в отъезде.
– Да не было бы мне никакого дела, – признала Антонина, – так ведь лимит мы уже выбрали.
– Какой лимит?!
– По разводам. У нас в этом квартале уже развелся Илья Рощин.
– Скотина Рощин и разрушитель домашних очагов.
– Напрасно ругаете хорошего человека, – попеняла Антонина, – там просто ну очень остро встал вопрос с жильем, срочно метры нужны, а на учет не ставят, поскольку у них ну вот такусенький излишек площади. Понимаете?
– Теперь понимаю.
– А раз понимаете, так повремените, а? Мне же голову снимут.
Заверин, как истинный рыцарь, признался, что никак не может этого допустить. И успокоил:
– Тонечка, не колыхайтесь так уж сильно. Даже если и соберемся разрушать семью, то не скоро, уж точно не в этом квартале.
– Спасибо, конечно, а почему?
– А вы что, женщин не знаете? Вот, смотрите, – Олег достал детские счеты, лет сто пылящиеся в столе, кем-то забытый сувенир, – сначала сохранять гордое, но мудрое молчание – на это кладем минимум месяц, согласны?
Антонина Михайловна ничего не сказала, лишь чуть подняла брови.
– По глазам вижу, что согласны, – он перекинул одну костяшку, – далее надо спровоцировать на скандал так, чтобы никто не сказал, что ты начала первой, – на это, с учетом моего взрывного темперамента и ее ангельского характера, пожалуй что месяца два.
Он перекинул еще пару костяшек.
– Потом надо будет еще месячишко обождать, не опомнится ли, не застыдится ли, не прибежит ли ноги целовать. – Заверин снова произвел счетное действие. – И что получается? Как раз квартал. И по показателям все у нас с вами будет в порядке.
– Ерничаете?
– Ни боже ж мой. Напротив, видите, пытаюсь вас успокоить.
– Вы знаете, я начинаю понимать вашу жену.
– Вы умница. Я ее с детства знаю – и до сих пор понятия не имею, что у нее под прической – мозги или все-таки мякина.
– На месте вашей жены я бы уложилась за месяц, – заметила Антонина Михайловна, отправляясь к двери.
– Не сомневаюсь, поскольку вы умница. Ну раз нет – вот, еще целый квартал у нас с вами.
Дверь закрылась, пожалуй что и захлопнулась, с той стороны. Заверин с чистой совестью откупорил бутылку пива.
«Илюха-то молодец, – думал он, делая глоток, – нельзя, чтобы паскудные излишки мешали семейному счастью. Чем страдать из-за каких-то голимых полутора метров, на которых и толчок-то с комфортом не разместишь – так уж лучше развестись. Никто ж с инспекцией не нагрянет проверять – спишь ты с женой в одной постели или по разным. А как новоселье отпразднуют, то можно и снова в загс сгонять. Ну вот».
Вокруг этой мысли ходили, как коты вокруг сметаны, а мысль была такой простой, очевидной, что оставалось лишь обозвать себя телятиной и хлопнуть по лбу.
«Элементарно же! Вот он, мотив, на ладони: Маргарита получает постоянную прописку, статус замужней, отдельное жилье и возможность спокойно заниматься промыслом. А Демидовы? Что могут получать Демидовы с нее – только деньги, больше у Ритули ничего и быть не могло. Догадка здравая. Хотя это не догадка, это полноценная версия».
Не торопиться. Трудно, почти невозможно представить себе, что чудо-богатырь, душа-парень Ваня Демидов способен убить женщину, к тому же по такому шкурному мотиву? Не менее смелым допущением выглядит предположение о том, что на это способна мать двоих детей, к тому же из судейских. Она-то знает, что убийца обязательно получит по заслугам.
В любом случае пока в поле зрения нет никого, кроме Демидовых, кому было бы выгодно исчезновение Маргариты – а раз так, то именно эту версию необходимо проверить.
Если бы Олег по-прежнему был оперуполномоченным второго «убойного» отдела МУРа, то непременно напомнил бы себе о том, что не принято принципиальное решение о возбуждении уголовного дела, равно как и не имеется законных оснований для оперативно-разыскных мероприятий – то есть нет сведений о нарушении закона, потенциально влекущем уголовную ответственность.
Участкового Заверина эти тонкости не интересовали. Наплевав на то, что еще целых два часа следует сидеть на приеме, он отправился наводить справки о развалинах ячейки общества, семье Демидовых.
Сначала в паспортном столе его встретили неласково. С порога же паспортистка попыталась его завернуть:
– А, Заверин. Время позднее, завтра приходи.
Разумеется, он и не подумал, а уселся на стул, снял фуражку, вытер выступивший трудовой, он же пивной, пот:
– А все во имя человека, для блага человека? Ну, допустим, я – участковый, представитель власти, ты меня в любом случае за порог не выставишь. А пришла бы несчастная бабуля или работяга, который по двенадцать часов вкалывает и едва у мастера отпросился, чтобы справочку какую-нибудь получить…