– Для вас имеет значение, что на кону человеческие жизни? Что опасность может грозить целому народу?
– Возможно, нет.
Выражение лица женщины стало жестким, ее крошечная ручка погладила рукоять своего автоматического оружия.
– Мистер Логан, мне все равно, что вы чувствуете и во что верите. Вы должны мне помочь пробраться в комплекс внизу. Пока не поздно… Если еще не слишком поздно.
– Эйб… Эйб, пожалуйста… Прошу тебя, проснись…
Доктор Корнелиус услышал мольбу жены, но ее голос – как и ее образ – казался призрачным и очень далеким.
– Это Пол… Он опять плачет. У него очень высокая температура. Я боюсь, что он сгорит, – плакала Мадлен. – Нам надо отвезти его в «скорую помощь». Мы должны ехать немедленно!
Рыдания жены заглушали страдальческие крики его маленького сына. Корнелиус внезапно вскочил и обнаружил, что двигается очень медленно, ноги еле шевелились, будто он бежал в океане из клея.
– Я иду! – умоляюще кричал он, борясь с мешающим ему течением.
Но как бы Корнелиус ни боролся, как бы ни старался, каждый шаг вперед, казалось, уносил его назад. Сердце его билось о грудную клетку, грозя разорваться. Он удвоил усилия, но его ноги отказывались нести его к ребенку.
Наконец, Корнелиус прорвался сквозь море молочного тумана и добрался до спальни сына. Красочные обои сияли перед его глазами, как сотни компьютерных экранов; игрушки, висящие над колыбелькой, казались угрожающими, искаженными – длинные стальные шипы, шестидюймовые стальные подкожные иглы, хирургические зонды, забрызганные кровью.
Когда Корнелиус посмотрел в колыбель, Пола Филипа, его сына, там не было. На месте мальчика на окровавленных простынях лежал Субъект Икс, тысяча стальных шипов вонзилась в его плоть.
Корнелиус услышал крик и резко выпрямился. Из его ослабевшей руки выпала ручка и со стуком упала на пол. Он поднял руку, чтобы поправить на своем лице очки, потом бросил их на клавиатуру перед собой. Протирая сонные глаза, он оттолкнулся от компьютерного терминала.
Наверное, я устал сильнее, чем думал… Просто отключился.
Интерком зажужжал только один раз. На своем мониторе Корнелиус увидел вытянувшееся лицо серьезного молодого техника, который дежурил в наблюдательной кабине возле второй лаборатории. Корнелиус не знал имени этого молодого техника-наблюдателя, но это и не имело значения. Доктор устало надел очки, потом нажал клавишу.
– Корнелиус слушает… Статус?
– Он отдыхает, Доктор. Но он на полу, а не на койке.
Техник нажал клавишу, и изображение второй лаборатории заполнило монитор. Корнелиус увидел Логана, распростертого на полу на ложе из свернутых кольцами трубок и проводов – глаза закрыты, грудь вздымается. Волосяной покров теперь появился на груди, руках, ногах и лобке субъекта. Справа на экране Корнелиуса бежали в реальном времени данные о температуре субъекта, дыхании, кровяном давлении, сердцебиении и балансе электролитов.
– Оʼкей. Хотите о чем-то доложить? – Корнелиус видел, что молодой человек чем-то озабочен, хотя все показания были в пределах нормы.
– Нет, сэр… только…
Осложнение? Совершенно невозможно. Субъект Икс удивительно быстро приходил в норму.
– Что?
– Ну, понимаете, – начал техник. – Похоже, этому парню действительно здорово досталось.
– Гм, да, – ответил Корнелиус.
Какого ответа ждет от меня этот техник? подумал он. Что я чувствую свою вину перед субъектом? Что я считаю неправильным подвергать другого человека таким мучениям? Что Профессор бесчеловечно жесток? Что программа «Оружие Икс» – ошибочна и противоестественна?
– Не спускайте с него глаз, – сказал Корнелиус перед тем, как закончить разговор. Чтобы мне не пришлось это делать.
Доктор бросил взгляд на электронные часы. Три часа ночи. Господи. Не удивительно, что я без сил. Может быть, мне следует закончить работу?
Он встал и вытянул спину, которая оставалась сгорбленной над терминалом компьютера, когда он уснул. Он протянул руку, чтобы выключить свой терминал, когда снова раздался сигнал вызова.
Подавив зевоту, Корнелиус ответил.
– Доктор? Он только что проснулся, – на этот раз голос техника звучал нервно.
– Как он выглядит?
– Как коровья лепешка, доктор Корнелиус.
Логан появился на мониторе Корнелиуса. Субъект Икс лежал в том же положении, что и раньше, но его глаза были открыты и смотрели невидящим взглядом на противоположную стену.
– Он двигается?
– Нет. Просто смотрит.
Лучше не выключать терминал, решил Корнелиус. Просто на всякий случай, вдруг что-то пойдет не так.
– Ладно, – сказал Корнелиус молодому человеку. – Продолжайте наблюдение. Позвоните мне, если что-то произойдет. Конец связи.
Корнелиус сбросил туфли, снял лабораторный халат и повесил его на спинку стула. Потом, полностью одетый, он вытянулся на кушетке, сунул очки в карман сорочки и закрыл отяжелевшие веки.
Почти сразу же он провалился в глубокий сон, полный сновидений…
– Итак, Клит. Вы видели результаты. Каковы ваши выводы?
– Вам действительно нужно второе мнение, Эйб?
Доктор Корнелиус кивнул.
– Я – ученый-исследователь. А вы – практикующий врач. Так каков ваш диагноз, доктор?
Доктор Клитус Форестер достал толстые бифокальные очки из кармана своего светло-зеленого лабораторного халата. Подняв их к глазам, но не надевая, он рассматривал результаты многочисленных анализов, которые до этого сделал. К сожалению, они в точности совпадали с первыми результатами, присланными детским врачом.
– Количество лейкоцитов э… пациента гораздо выше нормы, даже для ребенка в пять раз старше мальчика, – начал доктор Форестер. – Если вы этого не знали на основании вашей собственной работы, ваш педиатр, вероятно, сказал вам, что у детей слабая иммунная система, именно поэтому они все время болеют.
– Но не Пол?
Форестер покачал головой.
– Ваш сын другой. Его антитела зашкаливают, и они действуют очень активно, убивают все, что им попадается. Присутствует устойчивая общая лимфаденопатия…
– Эти шишки на его шее, под мышками? – спросил Корнелиус.
Форестер кивнул.
– И в паху тоже. Эти шишки пока не заметны на теле мальчика, но скоро будут заметны. Это всего лишь вопрос времени. Вы говорите, у него постоянно повышена температура?
– Иногда выше ста градусов – но по ночам стабильно повышается до ста двух или даже ста трех[3], – ответил Корнелиус.
– Потеет по ночам?
– Практически каждую ночь. Иногда утром его простыни просто пропитаны потом. Мой сын…
Корнелиус замолчал, борясь с эмоциями. Когда он снова заговорил, его тон был нейтральным.
– Пол теряет жидкость с той же скоростью, с какой мне удается ее в него закачать. Когда случаются сильные приступы, он постоянно подключен к капельнице. Даже в этом случае его баланс электролитов полностью нарушен.
– Имеются признаки заболевания соединительной ткани, – прибавил Форестер.
– Системная красная волчанка? – с удивлением спросил Корнелиус. – Значит, Пол может плакать от боли в суставах или мышцах… Проклятье… Я никогда не думал о возможности волчанки.
Доктор Форестер медленно покачал головой.
– Не волчанка. Не совсем волчанка. Нечто похожее на системную красную волчанку. Нечто такое, чего мы раньше не видели.
Корнелиус, погруженный в задумчивость, потер подбородок.
– Мне не хотелось применять болеутоляющие, но теперь…
– Примените болеутоляющие. Облегчите страдания мальчика, – сказал Форестер.
Корнелиус поднял глаза.
– Но должно быть нечто большее, что я мог бы сделать… Лечение, которое восстановит поврежденный орган? Может быть, синтетическое антитело, которое будет сражаться с теми антителами, которые вырабатывает организм…
– Послушайте, мне жаль вам это говорить, Эйб, – ответил Форестер. – Но, если говорить откровенно, вы хватаетесь за соломинку. Очевидно, вы пришли к тому же заключению, что и я, иначе вы бы не нуждались еще в одном мнении.
Корнелиус вскинул глаза, словно ужаленный.
– Что вы говорите, Клит?
– Мы… мы оба знаем, что состояние вашего сына безнадежно… что это только вопрос времени.
Корнелиус отвел взгляд.
– Я не согласен с этим прогнозом.
– Бросьте, Эйб! – воскликнул Форестер. – Иммунная система Пола вырабатывает антитела, которые атакуют ядра клеток. Его ДНК. РНК. Протеины клеток. Фосфолипиды. Очень скоро его органы откажут… один за другим, это вопрос времени. Возможно, три месяца. Четыре, самое большее.
Глаза Корнелиуса горели за толстыми стеклами очков.
– Я не сдался. Еще нет.
– Но лекарства не существует…
– Я найду его.
– …и, вероятно, его никогда не будет, – настаивал Форестер. – В любом случае, уйдут годы, может, десятилетия только на то, чтобы выявить причины этого заболевания. И еще больше лет на попытки найти способ облегчения его страданий, не говоря уже о лечении.
Форестер положил руку на плечо Корнелиуса. Потом снова заговорил, уже как друг, а не как врач.
– Эйб, послушайте меня и примиритесь с тем, что я вам говорю, ради вашего же блага. У пациента… у вашего сына, Пола… нет десятилетий, или даже лет. Приготовьтесь к худшему. Горюйте, когда придет время, и продолжайте жить дальше.
Ему показалось, что он только на мгновение закрыл глаза, когда снова раздался зуммер переговорного устройства.
Корнелиус скатился с кушетки и бросился, спотыкаясь, к терминалу. Он включил микрофон, потом стал на ощупь надевать очки.
– Доктор?
Тот же самый техник, теперь он выглядел очень возбужденным.
– Да… наблюдатель. Что такое?
– Он сейчас двигается.
– Агрессивно?
Техник помолчал.
– Он просто чуть-чуть подался вперед.
И ты меня из-за этого разбудил? – подумал Корнелиус.
– Наблюдатель…
– Да, сэр.
– Нет нужды сообщать мне каждый раз, когда пациент шевельнется.