– Я не знаю этого человека, он не представился. Но он назвал меня правильно по имени и фамилии и вручил конверт. Мне и самому было любопытно, кому это понадобилось отправлять меня в какой-то стрип-бар, чтобы искать там Гел. Я даже не знал, что это женщина. О том, что Гел – очень красивая девушка-стриптизерша, исчезнувшая после смерти хозяина бара Бюшгенса…
– Вы и об этом знаете? – удивилась Гел.
– Ну конечно! Я расспросил бармена, официанток… Бармен оказался негодяем и отправил меня по ложному следу – так я очутился в уборной одной из танцовщиц, которая носит сейчас имя Гел. Я начал расспрашивать ее о письме…
– Но с чего вы взяли, что у нее должно было быть для вас какое-то письмо? – Гел задала правильный вопрос. И от того, как Валерий ответит на него, зависело многое в жизни Рейс. Поэтому она вся сжалась в ожидании.
– Я сначала не знал ничего о письме, – ответил Валерий. – Но эта девушка… Надя… Она, как только услышала, что я ищу Гел, так сразу же набросилась на меня чуть ли не с кулаками. Она кричала на меня и топала ногами… Ей не понравилось, что я ищу настоящую Гел. Вот она-то и сказала мне, что у нее никакого письма нет.
– Ты хочешь сказать, что она до твоего прихода знала о существовании у настоящей Гел письма?
– Конечно! И я подумал тогда, что, вероятно, не я один разыскиваю эту Гел. Вот почему я удивился, когда вы представились этим необычным именем. Вы на самом деле та самая Гел?
– Да. Но только никакого письма ни для вас, ни для кого бы то ни было у меня не было. И тот, кто адресовал вас ко мне, просто решил подшутить либо надо мной (что скорее всего, раз вы были не первый, кто меня разыскивал), либо пошутили над вами… Остается лишь выяснить кто.
– Дурацкая история. Она чуть было не поссорила нас с тобой, – Валерий обнял Женю. – А что касается моего имени, то здесь и вовсе вышло недоразумение… Я с самого начала представился тебе Валерой. Но ты, вероятно, не расслышала и стала называть меня Валентином. Ну а если хорошенько припомнить все, то мы друг друга по имени ни разу и не назвали…
Женя Рейс густо покраснела. Это была правда. Она выразительно посмотрела на Гел. Вот видишь, я же говорила, он не лжет, это всего лишь недоразумение, словно бы говорил ее взгляд. И Гел не оставалось ничего другого, как удалиться.
В подъезде она села прямо на ступеньку и закурила. Она знала, чувствовала, что Жене грозит беда, но объяснить ей это сейчас, подобрать нужные слова не могла. Ей оставалось только одно – вернуться домой и обо всем рассказать Земцовой. Но впереди был целый день, и она подумала о том, что было бы неплохо успеть до вечера разыскать Ольгу Белоконь. Ей не терпелось поскорее разделаться со всеми делами, продать квартиру и начать свою жизнь с нуля. И эта ее жизнь уже будет без компромиссов, в ней будет все ясно и правильно. В сущности, жизнь слишком коротка, чтобы ее разменивать на что-то иллюзорное, призрачное, то, чем она жила до последнего дня…
Сначала она позвонила к себе домой, где ее должна была дожидаться Земцова. Но когда поняла, что в квартире никого нет, то перезвонила ей на сотовый.
– Юля? Это я. Ты можешь сейчас говорить?
– Нет, – отозвалась тихим голосом Земцова, и Гел показалось даже, что она плачет.
– Что-нибудь случилось? Ты не дома, как я понимаю?
– Да. Я в машине.
– У тебя неприятности?
– Пустяки.
Гел подумала, что, если бы ей действительно что-то угрожало, она бы нашла способ подать знак. Неужели она снова попала в лапы к Фиолетовому? Она не представляла, с кем в машине могла оказаться Земцова, а потому перепугалась.
– Ты свободна?
– Да, все в порядке.
– Ты заставляешь меня нервничать…
– Брось. Я с Германом.
– Уф… Ну да ладно, потом все расскажешь. Сначала скажи, могу ли я сама попытаться разыскать эту Белоконь хотя бы в справочном бюро? Или через Интернет? Или же у тебя есть какие-то свои планы на этот счет? Ведь она – следующее звено…
– Я знаю. Поговорим об этом вечером. Надо все обдумать. Ты рвешься в бой?
– Да, ты все правильно поняла. Дело в том, что я только что от Рейс. Я навела справки об этом парне. Его зовут Валерий Франк.
– Разве не Валентин?
– Нет. Они так были увлечены друг другом, что ни разу не назвали друг друга по имени. Во всяком случае, они мне именно так это и представили.
– Ты сама разговаривала с ним? Ты видела его?
– Да. Так получилось, что, опросив соседей и выяснив, что он действительно москвич и давно живет в этой квартире, я решила показаться ему, тем более что он искал меня… то есть Гел. И знаешь, что он мне сказал?
И Гел коротко изложила Земцовой суть своей беседы с Франком.
– Ты хочешь сказать, что и его направили по тому же следу? И что ему принесли… – она не посмела в присутствии находящихся рядом с ней в машине Германа и Харыбина произнести слово «письмо» или «конверт».
– Письмо, – продолжила ее фразу Гел. – Да, представь себе, ему тоже принесли конверт, где черным по белым было написано…
– Я поняла. Вернее, все это лишь осложнило дело. Приезжай домой и не предпринимай ничего самостоятельно. Я прошу тебя.
– Но ты же предприняла…
– Я через четверть часа будут уже дома. Все. Пока… – И вдруг добавила шепотом: – Звони в дверь.
«Звони в дверь». То есть она просила ее не пользоваться своими ключами. А раз так, значит, она сейчас войдет в свою квартиру не как хозяйка. Значит, так и нужно. Ей виднее. И Гел, сгорая от любопытства, поехала домой. Всю дорогу она пыталась догадаться, каким образом Земцовой удалось встретиться с Германом и, главное, куда они могли ехать на машине? Что еще нового приготовила ей Земцова? И только в магазине, куда Гел зашла, чтобы купить немного еды, ей вдруг в голову пришла мысль, что Герман мог сам заявиться на Софийскую набережную, чтобы попытаться встретиться там с настоящей Гел. Проведя ночь в объятиях Нади и наверняка лишившись большей части своих денег, он, чтобы уж довести дело до конца, решил сам, своими глазами увидеть квартиру Гел и убедиться, что она пуста, как ему наверняка рассказал бармен из «Черной лангусты». И вдруг он встречает там – кого? – Земцову! Интересно, что испытала Юля, когда увидела на пороге Германа? Скорее всего, выдумала какую-нибудь историю, чтобы окончательно сбить его с толку… Бедный, незадачливый охотник за чужими сокровищами. Да только где они, эти сокровища, и есть ли на самом деле? И эти желтые конверты – не шутка ли старого маразматика Бахраха? Или же шутка… Романа Георгиевича!
Гел поднялась к себе и позвонила. Она почти не удивилась, увидев на пороге Германа.
– Проходите, пожалуйста, – он жестом пригласил ее войти в ее же собственную квартиру. – Юля сейчас в ванной комнате. Меня предупредили о вашем приходе. Вы ведь Галина?
Отлично, значит, он не знает, что я Гел. Интересно, куда она меня отправила? На тот свет или поближе?
– А вы кто будете?
– Я ей – никто. Так, знакомый. Я сейчас уйду. Просто у нас с ней были кое-какие дела…
Юля, услышав звонок и голоса, накинула махровый халат Гел и вышла в переднюю.
– Галя? Отлично. Ты мне как раз и нужна. У меня сегодня одно мероприятие. Ты уложишь мне волосы? Боюсь, что у меня самой ничего не получится…
– Ты не познакомила меня с этим очаровательным молодым человеком.
– Знакомьтесь: это Герман. Это – Галина, – Юля выглядела очень больной и уставшей. – Герман, вот твои деньги, спасибо, ты сильно меня выручил. Звони, приходи… А сейчас извини, у нас дела…
И она, всучив Герману обещанные за труды деньги – тысячу рублей, – практически выставила его за дверь.
– Я смертельно хочу спать, а еще есть – у меня не было возможности даже пообедать.
– Что это за деньги, ты сказала, что он выручил тебя…
Юля рассказала Гел все, что произошло за те несколько часов, что они не виделись.
– Ты сегодня ужинаешь с Крымовым в «Праге»? Вот это класс!
– Похоже, что только эта новость и произвела на тебя впечатление.
– Еще бы… Сам Крымов, собственной персоной осчастливил нашу грешную столицу. И ты будешь ужинать с ним при свечах в самом шикарном ресторане Москвы. Господи, да я бы пол-жизни отдала за такой ужин.
– Но ведь мы будем ужинать втроем, – напомнила ей Земцова. – Будет еще Харыбин…
– Его присутствие сделает ваш ужин еще более пикантным, если не сказать больше… Сидеть за одним столом с любовником и мужем одновременно и слушать их признания в любви – такое случается не каждый день.
– Ты не знаешь этих людей. Они – страшные эгоисты. И я не удивлюсь, если узнаю, что этот ужин будет посвящен исключительно Михаилу Семеновичу Бахраху.
– Что? Что такое ты говоришь? А при чем здесь Бахрах?
– Бахрах – это кубышка с деньгами. А там, где деньги, там всегда Крымов с Харыбиным. Они чуют денежки за тысячи верст…
– Понимаю. Ты ложись, Юля, а я сейчас принесу тебе что-нибудь поесть. И все равно… – голос Гел доносился уже с кухни. – У тебя сегодня будет необыкновенный вечер. И я, если честно, тебе завидую… белой завистью. Похоже, что только мне сегодня придется провести ночь в полном одиночестве. Рейс будет обниматься со своим оборотнем, ты – флиртовать с Харыбиным и Крымовым, а я… Думаю, что мне, чтобы не помереть от скуки, придется перемыть везде полы, пропылесосить, стереть пыль, вымыть унитаз…
– С унитазом ты, пожалуй, поторопилась, – отозвалась, улыбаясь, Юля. – Да и вообще… Ты права, это несправедливо. А потому мы поступим следующим образом. Поскольку у нас с тобой все равно полно времени до девяти часов, предлагаю тебе тоже заняться своей внешностью и составить мне компанию…
– Не поняла… – Гел, запыхавшаяся, уже стояла перед ней. – Что ты хочешь мне сказать, Земцова?
– Да-да, ты все правильно поняла. Ты тоже поедешь сегодня в «Прагу». Но только одна. И попытаешься соблазнить Крымова.
– Соблазнить, а потом бросить? И ты думаешь, у меня получится?
– Что касается первого, то безусловно. Ты соблазнишь его. А вот насчет того, чтобы бросить его… это уж как получится.