Но та ли это Белоконь?
Крымов между тем церемонно всех перезнакомил. Оля Белоконь, смущенная тем, что вместо обещанного ей Крымовым ужина вдвоем она оказалась чуть ли не в центре внимания незнакомой ей компании, сидела тихо, изредка прикладываясь к минеральной воде, и во все глаза смотрела на сидящую напротив нее шикарную девицу по имени Гел. Крымов, неожиданно нагрянувший в их женский клуб «Чайка», где Оля вела кружок хорового пения, буквально вывел ее из равновесия своим появлением. Осыпав комплиментами ее крохотный, состоящий из семи женщин, хоровой коллектив, исполняющий старинные песни и рыцарские баллады в сопровождении двух гитар, мандолины и бубна, Крымов вдруг признался ей в любви и как-то очень быстро уговорил ее провести с ним вечер в ресторане «Прага». Красивый и решительный, Крымов покорил ее своей раскованностью и хлещущим из него жизнелюбием, а потому Оля, недолго думая, согласилась. Дома ее ждали муж и маленькая дочка, но даже это обстоятельство не остановило ее в своем решении провести вечер в обществе шикарного молодого мужчины, и уже спустя полчаса после знакомства с Крымовым она, заехав домой и переодевшись в вечернее платье, сидела у него в машине и слушала его милую болтовню. Она не собиралась изменять мужу, во всяком случае это не входило в ее планы. И, лишь оказавшись в ресторане и выпив немного шампанского, вдруг поняла, что появление в ее жизни этого необыкновенного и яркого человека не случайно и что эта встреча если не перевернет ее тихую семейную жизнь, то хотя бы заставит немного взбудоражить ее как женщину. А почему бы и нет? И вдруг эти люди, этот мрачноватый, так нескладно говорящий и пытающийся пошутить мужчина по имени Дмитрий, очаровательная и милая девушка Юля и шикарная Гел. Кто эти люди и что их объединяет?
На столе появились блюда. Крымов, выступив в роли затейника, принялся разливать напитки и шутил напропалую, пытаясь рассмешить оробевшую Олю и слегка растерянную Юлю. И только Гел с Харыбиным вели себя так, словно ничего особенного не произошло, и от души смеялись над анекдотами Крымова, запивая их водкой и закусывая поросенком и заливным языком. И вот, когда застолье было в самом разгаре, до Оли с большим опозданием дошло, что она находится в обществе совершенно незнакомых ей людей. Она уже несколько раз поймала на себе довольно странные взгляды, которые бросали на нее Юля и Гел, но вот характера этих взглядов и их явно повышенного к ней интереса она определить так и не сумела. Ей в голову полезли самые нехорошие мысли: а вдруг ее пригласили сюда специально для того, чтобы, напоив и накормив, склонить к групповухе? А что, если эта Юля и Гел – лесбиянки? И кто такой Крымов? Она уже разобралась, что Юля и Крымов – хорошие знакомые, даже, может быть, друзья, которые неожиданно встретились в Москве и теперь ужасно этому радуются. Гел и Крымов – тоже старые знакомые, но не такие близкие, как с Юлей. Харыбин и Крымов – точно друзья, и Крымов, приехав из Парижа, поселился у Дмитрия дома. Гел и Харыбин видят друг друга впервые, но это не мешает им веселиться и пить на брудершафт. Юля и Харыбин, похоже, бывшие супруги, которым доставляет сомнительное удовольствие напоминать об этом друг другу. Гел и Юля – подруги. Спрашивается, зачем было Крымову приглашать сюда Олю, зная о том, что здесь и без нее будет весело? Какую роль они решили отвести ей, совершенно чужому человеку, вырванному из привычного теплого мирка своего хорового кружка и семьи? Она вдруг вспомнила, как крадучись переодевалась у себя в спальне, собираясь в ресторан, пока ее муж кормил на кухне дочку. Она, уходя, лишь бросила: вернусь поздно. И все! Ради чего? И тут вдруг случилось нечто неожиданное: Юля смахнула рукой со стола фужер с вином. Да так лихо, что вслед за вином на платье Оли Белоконь пролился соус из соусника. Оля не знала, как себя вести: разозлиться или придать этому происшествию характер шутки. Юля, тотчас вскочив и с ужасом уставившись на огромное пятно – розоватое, припорошенное тертым хреном, схватила Олю за руку и потащила в женскую уборную, бормоча извинения и делая какие-то знаки вмиг протрезвевшей Гел. Через минуту Оля, Гел и Юля уже стояли возле большой круглой раковины и пытались носовыми платками с помощью воды смыть пятно. И так случилось, что платье Оли намокло почти до груди.
– Девочки, что происходит? Что вы делаете? Вы хотите, чтобы я ушла? Так я уйду… – Оля была готова заплакать от досады и страха. – Я не стану мешать вам. И вообще, я Крымова не знаю. Он приехал сегодня ко мне в клуб…
– Какой клуб? – внезапно резко спросила Гел, и Оля вдруг поняла, что девушка совершенно трезвая. – Клуб «Чайка»?
– Да… – побледнела Оля. – А вы откуда знаете?
– Оля, снимите платье, пожалуйста, – попросила деловым тоном Юля и даже отошла в сторону, чтобы не мешать ей. – Это очень важно.
– Что-о? Это еще зачем? Вы что, с ума сошли? Зачем мне снимать платье?
– Ничего не бойся, – сказала Гел. – Мы не хотим тебе зла. Мы только посмотрим на тебя, и все.
– Но зачем? Что я вам сделала?
– Если окажется, что ты не та Ольга Белоконь из «Чайки», то мы отпустим тебя и даже дадим денег на новое платье и на такси.
Ольга смотрела на них широко раскрытыми глазами. Вся ее жизнь промелькнула сейчас перед ней, как размытый групповой снимок. И только одно лицо, лицо мужчины задержалось в ее сознании на несколько секунд. Она испугалась. А ведь прошло уже столько времени, как ее никто не беспокоил.
Судорожными движениями она стянула с себя мокрое платье. Она уже знала, зачем ее заставили раздеться. Но они ничего не увидят и не узнают. Потому что она давно уже начала новую жизнь и сделала все возможное, чтобы ничто не напоминало ей о ее прошлом. Дрожащая, мокрая, она, прижимая к груди платье, повернулась спиной к Гел и замерла, ожидая дальнейших приказаний. Она почувствовала, как чья-то рука осторожно приспустила резинку трусиков. Значит, она не ошиблась, и эти две милые с виду девушки действительно заманили ее с помощью Крымова сюда не просто так. Они от Бахраха.
Гел с Земцовой с ужасом смотрели на большую розовую заплатку чуть пониже поясницы Белоконь. Она уничтожила шрам. А ведь он был, и был именно на том самом месте, где ставил свое клеймо всем своим девушкам Михаил Семенович.
– Оля, где твой шрам?
– Какой шрам? – на всякий случай спросила Белоконь, все еще надеясь на чудо, на то, что все то, что сейчас происходит с ней, никак не связано с самыми постыдными страницами ее жизни.
– У тебя здесь, – Гел довольно бесцеремонно ткнула пальцем в розовое пятно на ягодице Белоконь, – был шрам. Ты свела его? Зачем? Тебя кто-то просил это сделать?
– Нет.
– Тогда зачем же ты его вывела? – теперь звучал голос Юли.
Гел в это время задрала подол своего платья и, обойдя Ольгу, продемонстрировала ей свой шрам.
– Теперь понимаешь, кто мы?
– Но что вы хотите от меня?
– Расскажи про свой шрам и каким образом он оказался на твоей заднице. Бахрах мертв, так что можешь говорить спокойно, ничего не опасаясь.
– Мертв? – воскликнула Ольга и тотчас поняла, что выдала себя этим эмоциональным порывом. – А что с ним?
– Инсульт, – коротко ответила Земцова. – Так это он тебе сделал шрам? При каких обстоятельствах?
– Это не он. Это другой человек, но его действительно нанял Михаил Семенович, – слезы выступили на глазах Ольги. – Его звали…
– Гамлет?
– Да. Но если вы все знаете, тогда зачем же меня пытаете? Я хотела все забыть, забыть… Я вышла замуж…
– Но люди Бахраха продолжали навещать тебя, и ты подписывала документы?
– Да… Все так. Но что вам нужно от меня?
– Мы хотим, чтобы ты нарисовала нам рисунок твоего шрама, – сказала Юля. – Ты помнишь его?
– Да там помнить нечего… У вас есть ручка?
– Это тебя устроит? – Гел протянула ей губную помаду. – Нарисуй на зеркале.
И Ольга, словно находясь под гипнозом, вывела красным: «3U». И тут же увидела, как изменились лица обеих девушек. С них словно стерли напряжение и раздраженность.
– Три. Отлично, – сказала Гел. – Спасибо. Теперь никто не сможет потревожить твой покой. Ты свободна, Ольга.
– Вы тоже из Саратова? – она еще не верила в услышанное.
– Да. Но тебе лучше забыть все то, что произошло сегодня и тогда, давно… Не так ли?
– Ответь мне только, – вдруг сказала Юля, – как случилось так, что ты, нарушая все условия своего устного контракта с Бахрахом, посмела выйти замуж?
– Просто вышла, и все. Когда я познакомилась с Антоном, то поняла, что если не выйду за него замуж и не рожу ребенка, то сойду с ума от страха. Ведь если вы все знаете, то должны понять меня. Я постоянно жила в ожидании расплаты… – Она уже рыдала. – И мне, если честно, было тогда все равно, что со мной будет. Главное было заключено в Антоне. Вы, наверное, удивитесь, но я рассказала ему обо всем. Мы продали квартиру, которую купил для меня Бахрах, и купили другую, в другом районе Москвы. И лишь единственный пункт моего контракта, как вы говорите, с Бахрахом, который я не нарушила, был тот самый клуб «Чайка», где я должна была работать руководителем хорового кружка.
– Это Бахрах тебя туда определил?
– Нет. Когда я приехала в Москву, то сначала вообще не знала, чем мне заняться. Деньги были, но я не могла сидеть без дела. И вот тогда-то я и записалась в этот клуб. Первое время работала там бесплатно, пела в ансамбле, а потом мне предложили место руководителя хоровой группы, и я согласилась.
– И ты уведомила об этом Михаила Семеновича?
– Конечно! И он обрадовался. Сказал, чтобы я находилась там все то время, пока мы с ним работаем. Хотя никакой работы не было. Лишь приезжали какие-то люди с кожаными папками, набитыми документами, которые я должна была подписывать.
– Ты не догадывалась, что это за документы?
– Догадывалась. Я же не вчера родилась. Думаю, что он сделал меня директором какой-нибудь фирмы, через которую проводил деньги. Если не нескольких фирм…
– Он говорил тебе, когда ты будешь свободна?