27, Шандор Гергей, переводы произведений Бабеля, Эренбурга и др., но только вот об эмигрантах не было ни полслова.
Перечитывая журналы межвоенных лет, убеждаешься, что наиболее живую, сбалансированную, свободную от влияний политической конъюнктуры картину русской литературы того времени представлял «Нюгат», особенно до начала тридцатых годов. На его страницах и между двумя войнами продолжали писать о русских классиках XIX века, не чурались и современной литературы, особенно много писали о советской. Действовавшее при журнале издательство публиковало сборники произведений современной зарубежной литературы, так, в 1936 г. выходит в свет «Сегодняшний русский Декамерон»28, составленный крупным поэтом Дюлой Ийешем. В него вошли первоклассные сочинения тех советских авторов, которых печатали в СССР, с большими или меньшими препятствиями. Во введении к книге составитель с воодушевлёнием повествует о советских писателях и советском обществе – оно было написано примерно два года спустя после путешествия Дюлы Ийеша по СССР29. По поводу эмигрантов Ийеш замечает лишь, что те не попали в сборник в силу его ограниченного объема: «Вот почему мы не публикуем живущих в эмиграции Бунина, Куприна, Мережковского». Через три года после получения Буниным Нобелевской премии это было скорее свидетельством политической позиции Ийеша и, вероятно, помогавшего ему в составлении книги переводчика Хуго Геллерта.
Менее взыскательная пресса выказывала к русской эмиграции интерес другого рода. Популярную, пожалуй, даже самую популярную фигуру русского эмигранта в Европе тех лет являл собой легендарный бас Федор Шаляпин. Изгнанничество, бродяжья жизнь делали его и без того романтический образ ещё загадочней. Он не раз посещал Венгрию и всегда выступал с огромным успехом30. Пресса с воодушевлением освещала его приезды и всё с ними связанное: неисчислимые анонсы, репортажи, отклики музыкальных и театральных критиков. Шаляпин и сам охотно давал интервью. В «Нюгате» печатались фрагменты его автобиографии в переводе с немецкого Вираг Мориц31. Некоторые автобиографические заметки Шаляпина о детстве, о дружбе и работе с Рахманиновым, знакомстве со знаменитым историком Ключевским публиковались в «Pesti Naplo»32. Из репортажей и интервью следовало, что его можно было расспрашивать о чём угодно, только не о делах в отечестве. Рассказывают, что, посетив Венгрию в четвёртый раз, он проникся такой убежденностью в несправедливости Версальского мира (Трианонского договора), что даже наизусть выучил песню «Верую во единого» по-венгерски33.
Иван Мозжухин, ярчайшая звезда немого кино, попал в бульварную хронику под заголовком: «Мозжухин – как причина пештского развода»34. Или вот ещё один пример в том же роде: «Разговор с русской графиней под портретом Николая Второго из слоновой кости» – навевающее ностальгическую атмосферу рассказов рубежа веков интервью (с литературной претензией) представляло читателю беженку-аристократку, которая ценой невероятных мучений добралась до Будапешта, где была вынуждена – прожив остатки состояния – зарабатывать на панели. Таков был создаваемый массовой периодикой фон, на котором воспринималась собственно художественная литература.
Итак, говоря о русской жизни и культуре в период между двумя мировыми войнами, венгерская пресса, увы, чаще всего довольствовалась стереотипами. Русская жизнь для неё отдавала экзотикой, а литература воспринималась как зеркало, отражающее реалии далекой экзотической страны. И хотя некоторые авторы в серьезных изданиях и совершали робкие попытки вывести русскую литературу (и литературу эмиграции как часть ее) из гущи давно уже ставших бессодержательными клише, общей картины это никак не меняло: венгерская пресса в целом не стремилась уточнить, углубить, оттенить, привести в систему расплывчатые сведения о русской эмиграции.
1 [sz.n.] Csehov Antal (1860–1904), Vasârnapi Ujsâg, 1904, 526.
2 Римское интервью. См.: Pesti Naplo1928. âprilis 8.
3 Репортаж из Риги. См.: Az Est («Вечер), 1928. oktober 13.
4 Az Est, 1928. oktober 24.
5 Pesti Naplo, 1928. oktober 28. 11.
6 A magyar irodalom a huszadik szâzadban, Nyugat, 1924 /I. 761–804.
7 „Горький в Мариенбаде, в присутствии одного венгерского журналиста из Праги, выразил пожелание иметь справочный материал по венгерской литературе, который был бы написан для него венгерским автором. Венгерский журналист из Праги обратился к Шёпфлину.” Gellért Oszkâr: Gorkij, Kortârsaim («Мои современники»), Bp., 1954, 248–261.
8 См. в том же сборнике: Gellért Oszkâr, Gellért Hugo és Gorkij levélvâltâsairol («О переписке Хуго Геллерта с Горьким»).
9 Nyugat, 1925/ II. 545–558.
10 Bâlint Aladâr: Mereskovszki: Leonardo da Vinci, Nyugat, 1914/II. 189–191.
11 Kirâly Gyorgy: Mereskovszki: Ôrok utitârsak, Nyugat, 1921/II. 1043–1044. Роман писателя Деже Сабо «Сметенная деревня», опубликованный в конце 1919 г., имел огромный успех, выразив массовые умонастроения в венгерском обществе, не способном примириться с происходящим на его глазах распадом Венгрии в ее исторически сложившихся еще со времен раннего средневековья границах. Закрепленный Трианонским мирным договором 1920 г. распад исторической Венгрии, уступавшей более двух третей своих «коронных» земель соседним странам, изображался в романе как результат подрывных действий инородных, чуждых венгерскому национальному духу сил (Примечание отв. редактора).
12 Trocsânyi Zoltân: Az ismeretlen Jézus, Pesti Naplo, 1933. december 10.
13 Surânyi Miklos: Mereskovszkij, Nyugat, 1924/I. 658–671.
14 ifj. Bokay Jânos: Bunin Ivân, az ûj orosz irodalom klasszikusa – magyarul, Pesti Naplo, 1926. oktober 29.
15 Lengyel Menyhért: A szerelem szentsége. Bunin Ivân konyve, Nyugat 1926/II. 967–968.
16 Szfnhâzi Élet («Театральная жизнь»), 1933. november 26.
17 Berényi Lâszlo: Az ismeretlen Bunyin(«Неизвестный Бунин»), Budapesti Szemle, 1934, Vol. 232., № 674., 103–116.
18 Az ûjabb orosz irodalom («Новейшая русская литература»), Bp., Szent Istvân Târsulat, 1926.
19 Bonkalo Sandor: Orosz irodalom (Dr. Széman Istvan: Az ûjabb orosz irodalom, a régibb irodalom torténetének vazlataval), Budapesti Szemle, 1928, Vol. 208., № 602., 149–160.
20 Nyugat, 1925/III. 450–453.
21 Речь идет о Василии Ивановиче Немировиче-Данченко (1844–1936), плодовитом писателе и журналисте, брате одного из основателей и многолетних руководителей Московского художественного театра (Примечание отв. редактора).
22 Bonkalo Sandor: Az orosz irodalom torténete I–II., Bp., 1926.
23 Laziczius Gyula: Bonkalo Sandor konyve. Az orosz irodalomrol, Nyugat, 1926/II. 153–155..
24 Ср.: Dukkon Agnes: Laziczius tanulmanyai az orosz irodalomrol // Filologiai Kozlony, 1982/2-3. 323–328.
25 Ibid.
26 Laziczius Gyula: Egy orosz bolcseleti folyoirat. „Der russische Gedanke” (Jakovenko folyoirata), Budapesti Szemle, 1929, Vol. 214., № 621., 309–311.
27 Всемирно известный философ-марксист Д. Лукач, действительно, входивший в круг авторов газеты, жил в то время главным образом в Вене, нелегально выезжал в Будапешт для ведения подпольной партийной работы. В Москву приехал в самом конце 1929 г., став сотрудником Института Маркса-Энгельса (Примечание отв. редактора).
28 Mai orosz dekameron, сост. Illyés Gyula, пер. Gellért Hugo, Bp., [1936]
29 См. на русском языке: Ийеш Д. Россия. 1934. Перевод Т. Воронкиной. М., 2005.
30 См. в настоящем сборнике статью Ф. Лукьянова.
31 F. Saljapin Gyermekévei (Детские годы), Nyugat, 1929/II. 627–641.
32 Saljapin: Hanyatott életem sora (Судьба моя неприкаянная), Pesti Naplo, 1928. augusztus 26.
33 Feiks Jeno: Megjott Saljapin, a vilag legnépszerübb énekmüvésze (Приехал Шаляпин, самый популярный в мире певец). Az Est, 1925. oktober 13.; Saljapin a magyar igazsagrol szonokolt egy korûti barban (Шаляпин в баре на Кольцевой витийствовал о мадьярской правде). Az Est, 1928. december 11.; Egy ember, akinek nincs hazaja. Saljapin Budapesten, (Человек, у которого нет родины. Шаляпин в Будапеште), Pesti Naplo, 1928. november 3.
34 Pesti Naplo, 1927. november 3.
Памяти Эмиля Нидерхаузера (1923 – 2010)
В конце марта 2010 г. на 87-м году жизни скончался выдающийся венгерский историк-славист Эмиль Нидерхаузер, действительный член Венгерской академии наук, профессор Будапештского университета.
Эмиль Нидерхаузер родился в Братиславе в ноябре 1923 г. Основы жизненного опыта его поколения заложила вторая мировая война. В юности будущий историк стал свидетелем мюнхенского соглашения западных демократий с Гитлером за счет первой Чехословацкой республики и образования на ее руинах формально независимой Словакии, фактически германского протектората. Как признал в одной из работ выдающийся венгерский леволиберальный мыслитель XX века Иштван Бибо, элита Первой Чехословацкой республики, исполненная политического оптимизма, после Мюнхена с горечью ощутила, и с полным на то основанием, что «Европа бросила чехов на произвол судьбы, а национальные меньшинства нанесли им удар в спину». В результате политический облик чехословацкого государства, возрожденного в 1945 г. после постигшего его краха, омрачала все та же память о национальных катастрофах, которая была свойственна в новое время польской и венгерской нациям, тогда как в политическом сознании чешской нации успела изгладиться за 300 лет, прошедших после поражения от Габсбургов под Белой Горой. Чешская элита во главе с президентом Э. Бенешем теперь уже не питала, как в 1920-1930-е годы, надежд на то, что демократия поможет ей сплотить многоязычное общество в единую государственную нацию. В 1945 г. была выдвинута программа выселения неславянских национальных ме