в) Теория «крестьянского социализма» А.И. Герцена и Н.Г. Чернышевского.
На рубеже 1830―1840-х гг. происходит заметное оживление общественной жизни в стране. К этому времени уже достаточно четко обозначились и сформировались два основных направления русской общественно-политической мысли — охранительное и либерально-оппозиционное. Охранительное направление, будучи консервативным по своей сути, было представлено теорией «официальной народности», которую в недавнем прошлом презрительно именовали теорией «казенного патриотизма». А в недрах либерально-оппозиционного движения практически сразу сформировались два основных течения — западники и славянофилы. На рубеже 1840―1850-х гг. сформировалось революционно-демократическое, или радикальное направление общественной мысли, которое позднее станет базой для возникновения и развития движения революционных народников. Во взаимоотношениях этих трех основных направлений русской общественной мысли и будет проходить тот идейный водораздел, который определил характер всей общественно-политической борьбы во второй четверти XIX в.
Идейным выражением охранительного направления стала знаменитая теория «официальной народности», основные принципы которой были сформулированы в 1832 г. членом Государственного совета графом Сергеем Семеновичем Уваровым. Смысл и содержание этой теории, которая сразу стала государственной идеологией российского самодержавия, заключался в совокупности трех основных постулатов всей российской государственности — самодержавия, православия и народности.
Как показал профессор А.Л. Зорин, автор целого ряда статей, посвященных изучению этой знаменитой доктрины («Идеология «православия-самодержавия-народности» и ее немецкие источники» 1996), сама теория «официальной народности» выросла из недр западноевропейской философии эпохи Просвещения и идей идеализма с их утилитарной легитимацией самодержавия как института, создавшего и сохранившего российское государство.
Поэтому авторы этой доктрины, в том числе ее родоначальник граф С.С. Уваров, никогда не говорили о сакральной природе монархической власти, но считали, что:
1) самодержавие было «абсолютно необходимым условием существования империи», гарантом ее спокойствия, могущества и величия;
2) православие интерпретировалось ими не в привычных терминах божественного откровения, но как «залог общественного и семейного счастья» русского народа, ибо каждый русский человек, преданный Отечеству, «столь же мало согласится на утрату одного из догматов нашего православия, сколь на похищение одного перла из венца Мономаха»;
3) и, наконец, русскую нацию, или народность они определяли не как этнос, а как некое единое сообщество — «политическую нацию», объединенную свойством безграничной преданности своим властителям, что и отличало русских от всех западных народов, развращенных пагубной философией эпохи Просвещения.
Отдельные элементы этой государственной доктрины, получившей звонкое название «уваровская троица», содержались еще в знаменитом трактате Н.М. Карамзина «О древней и новой России», в манифестах Николая I по случаю его восшествия на престол и казни декабристов, а также в ведомственных циркулярах III Отделения Императорской канцелярии. Но смонтировал их в целостную систему именно граф С.С. Уваров, который в 1833 г. занял ключевой пост министра народного просвещения Российской империи.
Главным вдохновителем и дирижером теории «официальной народности», несомненно, был сам Николай I, а министр народного просвещения, многие ученые и журналисты выступали в роли ее усердных проводников. Основными толкователями этой теории являлись ведущие профессора Московского Императорского университета Сергей Петрович Шевырев, Николай Герасимович Устрялов и Михаил Петрович Погодин, а также видные представители отечественной беллетристики и журналистики Николай Иванович Греч, Фаддей Венедиктович Булгарин, Михаил Николаевич Загоскин и многие другие.
Знаменитый русский филолог профессор С.П. Шевырев в одной из своих статей «История русской словесности, преимущественно древней», опубликованной в журнале «Москвитянин» в 1841 г., прямо писал, что «тремя коренными чувствами крепка наша Русь: древним чувством религиозности, чувством ее государственного единства и осознанием нашей народности», как мощной преграды всем порокам и искушениям, которые порождает загнивающая западная цивилизация.
С позиций теории «официальной народности» была создана и стала ее сердцевиной особая концепция исторического развития России, автором которой стал выдающийся русский историк профессор М.П. Погодин. В качестве исходного пункта всей своей концепции он взял норманнскую теорию происхождения Древнерусского государства, однако в отличие от Н.М. Карамзина и других историков он особо подчеркивал, что само государство «началось не вследствие завоевания, а вследствие добровольного призвания варяжских князей». Именно в этом он усматривал главный источник особых, взаимно доверительных и патриархальных отношений между всем народом и призванной им властью, источник единения всего народа вокруг монаршего престола.
Глашатаи теории «официальной народности» располагали значительным числом периодических изданий, самыми авторитетными среди которых были журналы «Сын Отечества» Ф.В. Булгарина, «Москвитянин» М.П. Погодина, «Московский наблюдатель» С.П. Шевырева, а также популярная газета «Северная пчела» Ф.В. Булгарина и Н.И. Греча.
По мнению большинства отечественных историков (З. Каменский, Н. Троицкий, Л. Ляшенко), начало либеральному течению в русской общественной мысли положил литературно-философский кружок, который возник зимой 1831―1832 гг. в Московском университете вокруг студента филологического факультета Николая Владимировича Станкевича. В этом кружке объединились будущие славянофилы (К.С. Аксаков, А.С. Хомяков) и западники (Т.Н. Грановский), революционеры (М.А. Бакунин, В.Г. Белинский) и охранители (М.Н. Катков). Здесь изучались и обсуждались философские системы выдающихся немецких ученых и мыслителей И. Канта, Ф. Шеллинга, И. Фихте и особенно Г. Гегеля, который был для всех кружковцев общепризнанным кумиром. Все кружковцы ненавидели крепостное право и полицейско-бюрократический режим, созданный Николаем I. Однако они никогда не выступали за революционный путь обновления страны, а ратовали лишь за формирование передового общественного мнения. «Кружок Станкевича» просуществовал около шести лет и прекратил свое существование в 1837 г.
Впервые с открытой критикой самодержавия с либеральных позиций выступил Петр Яковлевич Чаадаев, который в 1836 г. опубликовал в либеральном журнале «Телескоп» одно из своих «Философических писем», написанных еще в 1829―1831 гг. В советской исторической науке (И. Федосов, В. Дьяков) традиционно утверждалось, что главным содержанием этого «Письма», которое шло вразрез с охранительными взглядами на прошлое, настоящее и будущее России, была резкая критика государственных, социальных и нравственных основ общественно-политического строя Российской империи. Однако, безусловно, основным содержанием этого «Письма», которым всегда так восхищались доморощенные либералы-западники, было самое лживое и гнусное искажение многовековой героической истории нашего Отечества и той выдающейся роли, которую оно сыграло в развитии всей мировой цивилизации.
Государственная власть оперативно отреагировала на сей антироссийский пасквиль: журнал «Телескоп» был закрыт, его редактор Н.И. Надеждин сослан в Сибирь, а самого П.Я. Чаадаева по личному указанию Николая I официально объявили сумасшедшим и установили за ним жесткий полицейский надзор. Впоследствии в рукописи «Апология сумасшедшего», написанной в 1837 г., П.Я. Чаадаев покаялся и признал несправедливость многих своих суждений относительно прошлого и будущего России, но сделал он это, вероятнее всего, под давлением внешних обстоятельств, а не в силу своих внутренних убеждений.
Именно в оценке прошлого и будущего Российской державы разошлись по разные стороны баррикад и представители двух основных течения в русском либерализме — славянофилы и западники.
Началом славянофильства традиционно считают 1839 г., когда известные литераторы Алексей Степанович Хомяков и Иван Васильевич Киреевский опубликовали на страницах журнала «Москвитянин» две статьи — «О старом и новом» и «В ответ Хомякову», в которых были изложены основные положения славянофильской доктрины. Окончательно же эта доктрина оформилась в 1845 г., когда в приложении к тому же журналу «Москвитянин» были опубликованы три сборника статей славянофилов. В тот же период, в 1839―1845 гг., сложился и славянофильский кружок, видными деятелями которого стали Константин Сергеевич и Иван Сергеевич Аксаковы, Юрий Федорович Самарин, Дмитрий Александрович Валуев, Владимир Иванович Даль и многие другие видные представители русской интеллигенции.
Сам термин «славянофилы», по существу, случаен, поскольку он родился в недрах западников в пылу бескомпромиссной и острой полемики со своими идейными оппонентами. Сами славянофилы первоначально открещивались от этого названия, считая себя не славянофилами, а «русофилами», особо подчеркивая, что их в гораздо большей степени интересует судьба России и русского народа, а не славян вообще. В частности, К.С. Аксаков в одной из своих работ писал, что славянофилов правильнее называть «самобытниками», ибо основная их цель состояла в защите самобытности исторической судьбы русского народа и российской государственности.
Западники были представлены такими крупными учеными-обществоведами, историками и юристами, как Тимофей Николаевич Грановский, Сергей Михайлович Соловьев, Константин Дмитриевич Кавелин, Борис Николаевич Чичерин, Михаил Никифорович Катков, Иван Сергеевич Тургенев и многими другими видными представителями русской интеллигенции. Идейная платформа западников сформировалась примерно в 1841–1842 гг., когда в противовес славянофильским статьям и выступлениям они предложили собственное видение исторического прошлого и будущего России.