Замечательного для самодержавного правления принципа — «Никому, никогда, ничего» – Николай II продолжал придерживаться и впредь.
Он так и не согласился на создание «ответственного министерства», «министерства доверия», то есть правительства, которое было бы составлено при непосредственном участии Государственной думы. Царь предпочитал ставить министрами и даже председателями правительства тех, кто был ему лично угоден или за кого просил, например, Г. Е. Распутин. Любопытно, что фактический автор формулы — «Никому, никогда, ничего» – И. Л. Горемыкин еще раз становился во главе правительства с января 1914-го по январь 1916 года и занимал крайне враждебную позицию по отношению к Государственной думе и образовавшемуся тогда прогрессивному блоку.
В середине февраля 1917 года Николай II при личной встрече с председателем IV Государственной думы М. В. Родзянко обещал решить вопрос о создании «ответственного министерства». Но при отбытии в Ставку Верховного Главнокомандующего в город Могилев император своим указом приостановил работу Государственной думы. «Никому, никогда, ничего», – такова была его личная позиция, личное credo (символ веры).
А через несколько месяцев, в октябре 1917 года, вождь партии большевиков В. И. Ленин, выступая на II Всероссийском Съезде Советов, мог с чувством глубокого удовлетворения констатировать: «Социалистическая революция, о которой говорили большевики, свершилась!» Потому что, как ни странно, четыре состава Временного правительства с марта по октябрь 1917 года почему-то следовали тому же принципу: «Никому, никогда, ничего». Временное правительство на словах обещало все вопросы решить на Учредительном собрании, но собрать его почему-то не торопилось. И народ пошел за большевиками, которые обещали: «Мир – народам, земля – крестьянам, фабрики – рабочим». Это ведь совсем другое дело.
Судьба сторонников принципа «Никому, никогда, ничего» вполне закономерна. Александр Григорьевич Булыгин (1851–1919), статс-секретарь (1913), обер-шенк (1916), после Февральской революции отошел от политической деятельности, уехал в имение в Рязанскую губернию. В 1919 году был арестован губернской ЧК и по ее приговору расстрелян «за реакционную политику в 1905 году». Иван Логгинович Горемыкин (1839–1917), сенатор (1894), статс-секретарь (1910), действительный тайный советник I-го класса (1916), после Февральской революции был арестован, давал показания Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства.
После освобождения летом 1917 года уехал в имение близ г. Сочи, при разгроме которого был убит 11 декабря 1917 года. Судьба Николая II и его семьи хорошо известна[84]. За все приходится платить. В том числе за «Никому, никогда, ничего».
Сначала умиротворение, потом реформы
Перед нами одно из ряда высказываний известного реформатора, государственного деятеля Петра Аркадьевича Столыпина (1862–1911). В столь яркую афористическую форму облек свое видение ситуации в России и свою программу действий недавний саратовский губернатор, которого в июне 1906 года царь назначил председателем правительства. Заступив на этот пост, Столыпин оставался министром внутренних дел. Он хорошо знал положение дел в России, которая продолжала бурлить. Первую революционную волну удалось отбить председателю Совета министров С. Ю. Витте, который убедил царя пойти на уступки и одновременно обеспечил разгром декабрьского (1905) вооруженного восстания в Москве. Николай II не мог простить Витте того, что ему пришлось самому пойти на ограничение своей до того неограниченной власти. При первой же возможности император избавился от своего спасителя.
С I Государственной думой (апрель – июнь 1906-го) у царя отношения не сложились. Представляется символичным то, что Столыпин был назначен министром внутренних дел 26 апреля 1906 года, то есть за день до начала работы российского парламента. Председателем Совета министров он стал 8 июля 1906 года А 9 июля 1906 года Дума была распущена.
Новая царская «метла» многим сразу же не понравилась. В условиях революции происходила постоянная эскалация насилия. Эсеровские боевики начали настоящую охоту за командирами войск, осуществлявших карательные экспедиции. Новый премьер-министр попал в число важнейших мишеней для мщения вне всякой очереди. Уже 12 августа 1906 года бомба террористов уничтожила большую часть дачи Столыпина на Аптекарском острове. 27 человек были убиты. В числе 32 раненых были сын и дочь Столыпина. «Не запугаете!» – бросил премьер с думской трибуны фразу, адресованную революционным силам. И продолжал выполнять главную задачу – подавление революции.
Апологеты Столыпина, которые видят в нем только великого (и последнего) российского реформатора, предпочитают не слишком распространяться о том, что в премьерство Столыпина были казнены, сосланы, уволены с работы многие участники революционных выступлений. Были разгромлены, загнаны в подполье политические партии, профессиональные союзы, другие общественные организации. Жандармерия, охранные отделения широко использовали провокаторов (Евно Азефа, Р. Малиновского и др.) для разложения революционных организаций.
Созданные Столыпиным военно-полевые суды с августа 1906 по апрель 1907 года вынесли 1102 смертных приговора. В 1907 году он разжаловал 90 из 200 военных судей, проявивших недостаточное, по его мнению, рвение в применении смертной казни. И после всего этого он обижался на то, что в стране широкое распространение получило понятие «столыпинский галстук». Так в «столыпинской» России стали называть виселицу, казнь через повешение. Деятельность Столыпина во II Государственной думе, куда попало еще больше левых депутатов, чем в Первую, подвергалась острой критике. В общественном мнении, среди прогрессивной интеллигенции, энергичного премьера прямо называли палачом. Царю II Государственная дума нравилась еще меньше, чем первая. Не случайно, что именно Столыпин, непосредственно курируя вопрос, с помощью провокаторов подготовил «дело о заговоре» социал-демократической фракции во II Государственной думе, которая 3 июня 1907 года была распущена царским указом.
На занимаемых постах П. А. Столыпин был одним из самых молодых государственных деятелей. Энергии ему было не занимать. Его хватало не только на прямую, лоб в лоб, борьбу с революционерами. Он понимал, что «выбить почву» из-под ног революционеров означает не только отправку их всех на виселицу. «Выбить почву» можно было только осуществлением давно назревших реформ – экономических, социальных, политических.
В «проект Столыпина» входило учреждение восьми новых министерств, сами названия которых говорили об основных направлениях реформирования страны. Следует напомнить, что в СССР существовало несколько десятков министерств. В дореволюционной России, или, как говорили в советскую эпоху, «при проклятом царизме», обходились десятком министерств. Это были министерства внутренних дел, юстиции, финансов, государственного контроля, земледелия и государственных имуществ, путей сообщения, военное, морское, иностранных дел, императорского двора. Столыпин планировал создать министерства труда, местных самоуправлений, национальностей, социального обеспечения, исповеданий, обследования и эксплуатации природных богатств, здравоохранения, переселений.
Легко заметить, что, выражаясь современным языком, Столыпин планировал, используя силу государства, создать мощный блок государственных учреждений, которые займутся социальными проблемами, выработают государственную социальную политику. В литературе существует утверждение, что после смерти Столыпина все бумаги, связанные с разработанным проектом государственных преобразований, исчезли из его кабинета. Найти их пока не удалось. Есть предположение, что документы, проекты, подготовленные Столыпиным, были уничтожены по указанию Николая II.
Аплодисменты по поводу «столыпинского прорыва» начались в условиях «перестройки», некоторое время продолжались в начале «рыночных реформ» и практически стихли в условиях наступившей стабилизации и модернизации. При жизни Столыпина аплодисментов было мало, а ожесточенная критика справа и слева напоминала знаменитый «Девятый вал» Айвазовского. Казалось, что этот «вал» вот-вот накроет премьера с головой.
9 ноября 1906 года царским указом было положено начало аграрной реформе, которую назвали «столыпинской».
Пока Столыпин был премьером, реформа велась довольно энергично.
«Для того чтобы народ не голодал, чтобы его труд сделался производительным, нужно ему дать возможность трудиться, нужно его освободить от попечительных пут, нужно ему дать общие гражданские права, нужно его подчинить общим нормам, нужно его сделать полным и личным обладателем своего труда – одним словом, его нужно сделать с точки зрения гражданского права персоною. Человек не разовьет свой труд, если он не имеет сознания, что плоды его труда суть его и собственность его наследников. Как может человек проявить и развить не только свой труд, но инициативу в своем труде, когда он знает, что обрабатываемая им земля через некоторое время может быть заменена другой (община), что плоды его трудов будут делиться не на основании общих законов и завещательных прав, а по обычаю (а часто обычай есть усмотрение), когда он может быть ответствен за налоги, не внесенные другими (круговая порука), когда его бытие находится не в руках применителей законов (общая юрисдикция), а под благом попечительного усмотрения и благожелательной защиты маленького «батюшки», отца земского начальника (ведь дворяне не выдумали же для себя такой сердечной работы), когда он не может ни передвигаться, ни оставлять свое, часто беднее птичьего гнезда, жилище без паспорта, выдача коего зависит от усмотрения, когда, одним словом, его быт в некоторой степени похож на быт домашнего животного, с тою разницей, что в жизни домашнего животного заинтересован владелец, ибо это его имущество, а Российское государство этого имущества имеет при данной стадии развития государственности в излишке, а то, что имеется в излишке, или мало, или совсем не ценится»