Associated Press интервью с Рональдом Алленом, который руководил Самарским округом. Он согласился с другими оценками: “Самара, самый жуткий регион прошлогоднего голода в Поволжье, оправилась от катастрофы и имеет все шансы получить излишек зерна после летнего сбора урожая”. Аллен сказал, что после первой недели июня Россия перестанет нуждаться в АРА, и остальные руководители российских округов разделяли его мнение.
Гувера новости радовали. 4 мая сотрудник Госдепартамента описал их недавнюю беседу госсекретарю Хьюзу: “Мистер Гувер сказал, что никогда так не радовался окончанию миссии, как сейчас радуется окончанию российской миссии; что большевики внушают ему отвращение, не позволяя поверить в возможность формирования прагматичного правительства под их руководством”[424].
Хэскелл сообщил Каменеву, что АРА планирует полностью завершить свою работу на первой неделе июня. Никто не удивился: советское руководство с конца апреля было в курсе планов организации. Как и опасался Хэскелл, узнав о них, русские принялись осложнять американцам жизнь. Они задерживали поставки продовольствия и материальных ресурсов и устраивали всевозможные проволочки. Чем меньше американских продуктов ушло бы голодающим, тем больше осталось бы правительству, которое намеревалось их конфисковать.
18 мая Ландер отправил совершенно секретную директиву всем работающим с АРА чиновникам, в которой приказал не позволять американцам вывозить из страны фотографии, пленки и негативы, не проверенные и не одобренные ГПУ в Москве[425]. Нервный инспектор из Сызрани приехал в Самару, чтобы с глазу на глаз поговорить с Рональдом Алленом, и сказал ему, что товарищ Карклин отдал русскому персоналу приказ проверять багаж американцев и изымать все камеры, бинокли и огнестрельное оружие, если у американцев не было особого разрешения на вывоз всего этого из страны. Предполагалось приложить все усилия, чтобы автомобили и грузовики АРА оказались во владении Последгола, а вся “ценная литература” – на любых языках – подлежала конфискации. Но главное – русскому персоналу приказали прекратить кормление населения, чтобы запасти как можно больше американского продовольствия. Когда инспектор вопреки приказу продолжил выдавать продукты, ему пригрозили арестом. Он сумел ускользнуть и направился прямо к Аллену в Самару[426].
Илл. 52. Довольные уфимские дети едят выданные АРА пайки
3 июня полномочный представитель при АРА в Екатеринбургской губернии товарищ Виленкина отправила председателю Башкирского представительства при правительстве РСФСР[427] секретное письмо, которое показывает, насколько обострились отношения с американцами. “Пребывание АРА в нашем рабочем регионе становилось нежелательным, – писала она. – Секретно мною дано распоряжение после отъезда АРА незамедлительно конфисковать все американское, как беспошлинно ввезенное”[428]. Если верить письму, АРА раздавала продовольственные посылки “налево и направо проституткам и подозрительным лицам”[429]. Особенным нападкам Виленкиной подверглись Борис Эльперин (“не чист на руку <…> Необходимо дискредитировать его в глазах Белла”) и его начальник, руководитель Уфимского округа Белл (“добродушный старикашка <…> развратник и пьяница”)[430]. В другом письме Виленкина назвала американцев кучкой безработных ветеранов, которые приехали в Россию, чтобы нажиться на русских, ведь во всей АРА не было ни одного гуманиста. Все до одного были пьяницами, бунтарями, дебоширами и обманщиками. Несколько из них, утверждала Виленкина, насиловали уфимских женщин, в связи с чем их пришлось выдворить из страны, чтобы избежать скандала.
Впрочем, большинство уфимцев не разделяли мнение Виленкиной об американцах, особенно о Белле. Белла любили все, кто был с ним знаком. Эльперин считал его “великолепным организатором”, а Гарольд Фишер называл “гением”, который преодолел больше препятствий, чем любой другой сотрудник миссии. Ольга Каменева, жена Льва Каменева и сестра Троцкого, которая также участвовала в помощи голодающим, соглашалась с ними, отмечая, что Белл справлялся со своей задачей лучше остальных окружных руководителей.
Белл до последнего работал как сумасшедший, чтобы жизнь в Уфе стала лучше: он создавал рабочие бригады для возведения мостов, починки дорог и ремонта школ и руководил реконструкцией городского стекольного завода. Когда завод его стараниями был снова пущен, работу на нем получили 500 человек. Труд Белла хвалили в “Правде”.
Жители Башкирской республики осыпали Белла подарками и почестями. Его назначили почетным мэром Уфы, почетным председателем Городского совета Уфы и почетным пожизненным членом пожарной части Миасса. Люди приходили к нему, чтобы в знак благодарности вручить подарки, включая шестерых волчат (от которых Белл вежливо отказался) и богато расшитый башкирский национальный костюм, преподнесенный ему одним из башкирских руководителей. Белла тронул этот жест. “Я прожил с ними худший период страданий и тягот, который выпал на их век <…> Они вылечили меня от тифа. Я чувствую, что стал частью их новой жизни, и если они захотят, чтобы я вернулся и снова помог им, я именно так и поступлю”[431].
Прежде чем в последний раз сесть на поезд в Москву, Белл вызвал к себе своего молодого помощника Алексея Лаптева и поблагодарил его за отличную работу в АРА. Он вручил ему письмо, в котором сказал ему спасибо от имени организации и отметил, что как частное лицо надеется оставаться с ним на связи. Наконец, Белл вручил Алексею подарок – новенькую американскую пишущую машинку “Ундервуд”. Подарок был щедрым, но ни Белл, ни Лаптев еще не знали, что он изменит Алексею жизнь.
В начале мая Голдер на поезде уехал из Москвы в Одессу, где сел на американское военное судно, следующее в Константинополь. Около сорока лет назад Голдер уже пересекал Черное море, но тогда был совсем мальчишкой, который вместе со своей семьей спасался от антисемитских погромов в царской России, надеясь обрести лучшую жизнь в Америке. Покидая “эту мрачную страну”, он страдал от наплыва противоречивых чувств.
Стоя на борту эсминца и глядя на Одессу, я чуть не плакал при мысли о страданиях и муках, которые выпали на долю этих великодушных и добрых людей, и мне было их ужасно жаль. Несомненно, эти чувства разделяет каждый сотрудник АРА, покидающий Россию. И все же больше мы ничем помочь не можем. Мы уезжаем, и это правильно. Мы провели монументальную работу, ведь мы не только накормили голодных, но и дали толчок движущим силам, которые не могут не принести результатов. Я чувствую себя не дезертиром, а человеком, который убегает после битвы, чтобы снова вступить в борьбу на следующий день[432].
13 июня последний корабль с американским продовольствием пришел в Ригу. 15 июня Хэскелл и Каменев подписали финальное соглашение о ликвидации миссии, отметив, что обе стороны удовлетворены исполнением взаимных обещаний и обязательств, включая выплату всех причитающихся АРА средств, произведенную советским правительством. Следующим вечером АРА устроила в Москве прощальный банкет, среди гостей которого были Каменев, Дзержинский, Литвинов, Радек и Ландер. Хэскелл приветствовал каждого несколькими фразами, в затем поблагодарил всех – и особенно товарища Дзержинского – за работу и помощь в последние два года и отметил, что представители АРА теперь убеждены, что советское правительство работает на благо российского народа, а потому не осталось никаких препятствий для официального признания СССР со стороны США, которое, как можно надеяться, случится очень скоро.
За этим последовали теплые и благодарные речи Каменева и Радека, которые хвалили Америку за великодушие, альтруизм и идеализм. Чичерин в своем выступлении передал атмосферу вечера:
Дело АРА есть в действительности дело широких кругов американского народа, который в тяжелую годину пришел на помощь русскому народу и тем положил прочные основания будущим незыблемым отношениям дружбы и взаимного понимания между ними. <…> Во имя будущих плодотворных и богатых результатами отношений между американскими и русскими народами мы чествуем сегодня грандиозную работу АРА, и, обозревая громадное поле ее деятельности и будущие результаты последней, мы от всего сердца возглашаем: да здравствует АРА![433]
Совет народных комиссаров устроил ответный прием для АРА 18 июля. На роскошном банкете присутствовало около пятидесяти человек – руководство АРА и советские лидеры, а также представители международной прессы и иностранные сановники. Ужин прошел под аккомпанемент оркестра, расположившегося за пальмами, растущими в горшках. После ужина в саду подали кофе, ликер и сигары, а затем гости вернулись в богато украшенный зал, чтобы выслушать речи и тосты, авторы которых благодарили АРА за проделанную работу и выражали уверенность в скором улучшении отношений между странами.
Каменев преподнес Хэскеллу памятную табличку и зачитал официальную благодарность Совета народных комиссаров:
В тяжелую годину огромного стихийного бедствия американский народ в лице АРА откликнулся на нужды измученного интервенцией и блокадой населения пораженных голодом областей России и союзных республик и пришел самоотверженно ему на помощь, организовав в широком масштабе подвоз и распределение продуктов и других предметов первой необходимости. Благодаря громадным, совершенно бескорыстным усилиям АРА миллионы людей всех возрастов были спасены от смерти и целые селения и даже города уцелели от грозившей им страшной катастрофы. В настоящее время, когда с прекращением голода грандиозная работа АРА пришла к концу, Совнарком от имени спасенных миллионов и всего трудящегося народа Советской России и Союзных Республик считает своим долгом перед лицом всего мира выразить этой организации, ее главе Герберту Гуверу, представителю в России полковнику Хаскелю и всем ее сотрудникам свою глубочайшую благодарность и заявить, что народы, населяющие Союз Советских Социалистических Республик, никогда не забудут оказанной им американским народом через АРА помощи, усматривая в ней залог будущей дружбы обоих народов