Сестры ежедневно в определенные часы приходили за советом или наставлением к духовнику или к настоятельнице. Великая княгиня и о. Митрофан учили сестер, что их задача – не только медицинская помощь, но и духовное наставление опустившихся, заблудших отчаявшихся людей. Каждое воскресенье после вечерней службы в соборе Покрова Божией Матери устраивались беседы для народа с общим пением молитв.
По плану Елисаветы Феодоровны, обитель должна была оказывать комплексную, духовно-просветительскую и медицинскую помощь нуждающимся, которым часто не просто давали еду и одежду, но помогали в трудоустройстве, устраивали в больницы. Нередко сестры уговаривали семьи, которые не могли дать детям нормальное воспитание (например профессиональные нищие, пьяницы и т. д.), отдать детей в приют, где им давали образование, хороший уход, профессию.
В обители были созданы больница, отличная амбулатория, аптека, где часть лекарств выдавалась бесплатно, приют, бесплатная столовая и еще множество учреждений. В Покровском храме обители проходили просветительские лекции и беседы, заседания Палестинского, Географического обществ, духовные чтения и другие мероприятия.
Поселившись в Марфо-Мариинской обители милосердия и приняв монашеский постриг в 1910 году, Елисавета Феодоровна почти перестала ездить в Петербург – интересы ее были теперь далеко от интересов двора. Главным для нее было помогать бездомным и нищим. На это ушли все ее средства. Елисавета Феодоровна устраивала приюты для сирот, раздавала одежду, продукты, лекарства… Великая княгиня обходила ночлежки и больницы, чтобы своими руками оказывать необходимую помощь.
Одним из самых знаменитых мест обитания бедноты был Хитров рынок. Население его ночлежек состояло из тысячи бродяг, карманных воров, взломщиков, скупщиков краденого, беглых арестантов и уголовных преступников, скрывавшихся от полиции. Елисавета Феодоровна, сопровождаемая обычно лишь кем-нибудь из сестер Марфо-Мариинской обители, неутомимо ходила от одного притона к другому, собирая сирот. Потерявшие человеческий облик лица не пугали и не отталкивали ее. В каждом таком несчастном она видела образ Божий. «Подобие Божие может быть иногда затемнено, но оно никогда не может быть уничтожено», – говорила Елисавета Феодоровна. Все население Хитровки знало и уважало Великую княгиню. Не было ни одного случая, чтобы кто-либо из жителей ночлежек оскорбил или унизил ее.
Она старалась спасать детей Хитровки. Мальчиков, вырванных из Хитровки, она устраивала в общежития. Из одной группы таких оборванцев образовалась артель исполнительных посыльных Москвы. Девочек устраивали в закрытые учебные заведения или приюты, где также следили за их здоровьем и духовным ростом.
Елисавета Феодоровна создавала дома призрения для сирот, инвалидов, тяжело больных, находила время для их посещения, постоянно поддерживала материально, привозила подарки.
Об одном из бесчисленных свидетельств ее любви к страждущим вспоминают современники. Одна из сестер обители пришла из бедного квартала и рассказала о безнадежно больной чахоткой женщине с двумя маленькими детьми, живущей в холодном подвале. Великая княгиня сразу же заволновалась, немедленно позвала старшую сестру и приказала устроить мать в больницу для чахоточных, а детей взять в приют; если не найдется кровати, устроить больную на раскладушке. После этого сама взяла для детей одежду, одеяльца и пошла за ними. Она постоянно посещала больную мать до самой ее кончины, успокаивала, обещая, что позаботиться о детях. Великая княгиня надеялась, что созданная ею Марфо-Мариинская обитель милосердия расширится и будет процветать. Со временем она собиралась устроить отделения обители в других городах России.
Современница Великой княгини Нонна Грейтон, фрейлина ее родственницы принцессы Виктории, свидетельствует о Елисавете Феодоровне: «Она обладала замечательным качеством – видеть хорошее и настоящее в людях, и старалась это выявлять. Она также совсем не имела высокого мнения о своих качествах… У нее никогда не было слова «не могу», и никогда ничего не было унылого в жизни Марфо-Мариинской обители. Все было там современно, как внутри, так и снаружи. И кто бывал там, уносил прекрасное чувство».
В Марфо-Мариинской обители Великая княжна вела жизнь подвижницы. Спала на деревянных досках без матраса, тайно носила власяницу и вериги. Об этом рассказала в своих воспоминаниях подвижница Марфо-Мариинской обители Любовь. Привыкшая с детства к труду, Великая княгиня все делала сама и лично для себя не требовала никаких услуг от сестер. Она участвовала во всех делах обители как рядовая сестра, всегда подавая пример остальным.
Митрополит Анастасий вспоминал о Великой княгине, которую лично знал: «Она способна была не только плакать с плачущими, но и радоваться с радующимися, что обыкновенно труднее первого. Не будучи монахинею в собственном смысле этого слова, она лучше многих инокинь соблюдала великий завет святого Нила Синайского: «Блажен инок, который всякого человека почитает как бы Богом, после Бога». Найти хорошее в каждом человеке и «милость к падшим призывать» было всегдашним стремлением ее сердца. Кротость нрава не препятствовала ей, однако, пылать священным гневом при виде несправедливости. Еще более строго она осуждала саму себя, если впадала в ту или другую, даже невольную ошибку…»
Елисавета Феодоровна много ездила по монастырям, была в Сарове и молилась у мощей святого угодника Серафима Саровского, в Новгороде, Пскове, Киеве, Оптиной пустыни, на Соловках. Там беседовала с отшельниками, посещала и самые маленькие монастыри в глухих российских лесах.
С началом Первой мировой войны в 1914 году у Марфо-Мариинской обители прибавилось трудов: необходимо было ухаживать за ранеными в лазаретах, часть сестер работала в полевом госпитале. Под руководством Елисаветы Феодоровны формируются санитарные поезда, устраиваются склады лекарств и снаряжения, на фронт отправляются походные церкви.
Елисавета Феодоровна, движимая христианскими чувствами, первое время навещала пленных немцев, но клевета о тайной поддержке врага заставила ее отказаться от этого. К воротам Марфо-Мариинской обители в 1916 году подходила разъяренная толпа, требовавшая выдать германского шпиона – ее брата. Она вышла одна и предложила осмотреть все помещения общины, но ей было не суждено погибнуть – толпу разогнала полиция. Позже, после Февральской революции, снова у ее обители появилась толпа с винтовками и красными бинтами – она сама открыла ворота. Елисавету Феодоровну называли немецкой шпионкой, к тому же хранящей оружие в монастыре. Ничего не нашли, а в обители тем временем отслужили молебен. Потом она сказала сестрам: «То, что мы живем, является неизменным чудом». Не было никакого озлобления против этих людей: «Народ – дитя, он неповинен в происходящем… он введен в заблуждение врагами России», – говорила Великая княгиня сестрам.
Весной 1917 года к ней приехал шведский министр по поручению кайзера Вильгельма и предложил помощь в выезде за границу. Елисавета Феодоровна ответила, что решила разделить судьбу страны, которую считает своей новой родиной, и не может оставить сестер обители в это трудное время.
Никогда не было в обители столько людей, как перед Октябрьской революцией. Шли не только за тарелкой супа или медицинской помощью, но и за утешением и советом «Великой матушки». Елисавета Феодоровна всех принимала, выслушивала, укрепляла. Люди уходили от нее умиротворенными и ободренными.
Первое время после Октябрьской революции Марфо-Мариинскую обитель не трогали: сестрам оказывали уважение, два раза в неделю к обители подъезжал грузовик с продовольствием, привозил черных хлеб, вяленую рыбу, овощи… Из медикаментов выдавали в ограниченном количестве перевязочный материал и лекарства первой необходимости.
Но покровители и состоятельные люди теперь боялись оказывать помощь обители. Великая княгиня почти не выходила за ворота обители, сестры тоже. Установленный распорядок дня обители не менялся, только длиннее стали службы, усерднее молитва сестер.
Еще раз ей было предложено уехать, германское правительство добилось согласия советской власти на выезд Великой княгини. Шел 1918 год. Посол Германии граф Мирбах пытался дважды увидеться с ней. Она не приняла его и отказалась уехать из России: «Я никому ничего дурного не сделала. Буди воля Господня!» Елисавета Феодоровна написала близким людям:
Господь опять Своей великой милостью помог нам пережить дни внутренней войны, и сегодня я имела безграничное утешение молиться… и присутствовать на Божественной службе, когда наш Патриарх давал благословение. Святой Кремль, с заметными следами этих печальных дней, был мне дороже, чем когда бы то ни было, и я почувствовала, до какой степени Православная Церковь является настоящей Церковью Господней. Я испытывала такую глубокую жалость к России и ее детям, которые в настоящее время не ведают, что творят. Разве это не больной ребенок, которого мы любим во сто крат больше во время его болезни, чем когда он весел и здоров? Хотелось бы понести его страдания, научить его терпению, помочь ему. Вот что я чувствую каждый день. Святая Россия не может погибнуть. Но Великой России, увы, больше нет. Но Бог в Библии показывает, как Он прощал Свой раскаявшийся народ и снова даровал ему благословенную силу.
«…Мы работаем, молимся, надеемся и каждый день чувствуем милость Божию. Каждый день мы испытываем постоянное чудо. И другие начинают это чувствовать и приходят в нашу церковь, чтобы отдохнуть душой».
В 1918 г., на третий день св. Пасхи, когда Православная Церковь праздновала день Иверской иконы Божией Матери, Святейший Патриарх Тихон посетил Марфо-Мариинскую обитель милосердия и отслужил молебен.
Через полчаса после отъезда Патриарха Великая княгиня Елисавета Феодоровна была арестована. Узнав об этом, Святейший Патриарх попытался добиться ее освобождения, но тщетно – настоятельница Марфо-Мариинской обители была отправлена в ссылку.
Последние месяцы своей жизни Великая княгиня провела в заключении в школе на окраине города Алапаевска вместе с Великим князем Сергеем Михайловичем (младшим сыном Великого князя Михаила Николаевича, брата императора Александра II), его секретарем – Феодором Михайловичем Ремезом, тремя братьями – Иоанном, Константином и Игорем (сыновьями Великого князя Константина Константиновича) и князем Владимиром Палеем (сыном Великого князя Павла Александровича). Конец был близок. Елисавета Феодоровна готовилась к этому – все свое время посвящая молитве.