В этом его поддержал и духовно укрепил один из известнейших в России священнослужителей – праведный Иоанн Кронштадтский. С 1878 г. он становится для Чичагова духовным окормителем, советчиком по всем вопросам – словом, величайшим авторитетом на все последующие годы жизни.
И кто знает, какую роль сыграл Иоанн Кронштадтский в дальнейшей судьбе Л. М. Чичагова? Он был для Чичагова духовным наставником, благословил его на священство.
Продолжая заниматься вопросами медицины, блестящий специалист артиллерийского дела, удостоенный более 10 российских и иностранных орденов, Л. М. Чичагов в 1890 г. бросил успешную военную карьеру и в чине полковника вышел в отставку. В 1893 г. был рукоположен в сан дьякона, затем в священника. Он, не имея богословского образования, был признан всей Русской Православной Церковью за свою проповедническую деятельность, за восстановление храма Двенадцати Апостолов на свои средства, за то, что он был истинным сыном и священником своего Отечества, своей паствы. Имя Серафим Леонид Михайлович Чичагов получил в 1898 году, когда стал иеромонахом Троице-Сергиевой лавры, оставив после кончины своей жены 4 дочерей на попечение доверенных лиц.
Владыка Серафим известен своей «Летописью Серафимо-Дивеевского монастыря», тем, что способствовал в 1903 г. прославлению преподобного Серафима Саровского. Но, кроме того, с его именем связана разработанная им гомеопатическая система лечения, успешно применяемая им на практике. В 1890 г. в вышедшей в свет книге «Что служит основанием каждой науке» Л. М. Чичагов писал:…Разбирая, в чем заключается истина, приводя библейские изречения и евангельские факты, – я хочу этим объяснить всем только путь, которым и должна бы идти медицина для достижения совершенства и указать на этот путь, как на приведший меня к познанию медицинских истин. Создав особую систему лечения и прилагая ее уже много лет с успехом в своей практике, я желал бы доказать, что медицина, как наука, более других необходима людям, как помощь и облегчение в их страданиях, должна и более всякой другой науки опираться на религию и изыскивать средства в природе, созданной самим Творцом на пользу человечества – не забывая, однако, что врачу необходимо иметь в виду не только одну больную плоть, но стараться искать корень болезни и в духе или в душе человека. «Чувствуя себя сильным и правым, служа науке, в основе которой лежит религия, и взяв в помощницы природу», Л. М. Чичагов поставил себе целью общую пользу страждущего человечества, которой всецело себя посвятил.
Он развивает христианский догмат о ТРОИЧЕСКОМ УСТРОЕНИИ ЧЕЛОВЕКА:
«Итак, человек сотворен не из одного тела, а также из души и духа. Может ли наука в таком случае говорить об устройстве человека и болезнях его, отвергая религию, подобие человека с Создателем и Самого Бога? Наконец, к чему послужит такая наука, если она заботится лишь о доставлении помощи болеющим тканям и не желает знать о существовании души, неразрывно связанной, однако, с телом, и духа, вселяющего страх Божий, возбуждающего совесть и имеющего столь громадное влияние на чувствительную и деятельную сторону человека».
«Если б человек всегда держался здравомыслия и благоразумия, – пишет будущий православный иерарх, – то встречал бы в жизни наименьшую долю случайностей, неприятных его сердцу, и, следовательно, имел бы наибольшую долю здоровья и счастья. Но мысленная сторона редко держит себя достодолжно, предаваясь мечтам и рассеянности, а деятельная уклоняется от своего нормального направления, увлекаясь непостоянными желаниями, возбуждаемыми непотребностями естества и пришлыми страстями».
Этиология болезней, по мнению Л. М. Чичагова, такова:
«Вся Библия и Евангелие полны указаниями, что корень человеческих болезней кроется в их страстях. В таком случае, в чем же заключаются причины болезней? Этот вопрос резрешится весьма легко, как только вникнуть в действие страстей на организм человека. Более чем ясно, что всякая страсть, влекущая к вредному образу жизни, увлечениям, необузданности характера и т. д., прежде всего производит порчу крови и порождает неправильность кровообращения; недоброкачественная кровь, питая ткани, изменяет их свойства, а измененное кровообращение производит приливы крови только к известным органам и тканям или частям тела и нарушает их деятельность. Болезнь же есть ничто иное, как видимое или чувствуемое нарушение правильного хода жизненного процесса».
В 1891 г. выходит двухтомное издание Л. М. Чичагова «Медицинские беседы». Здесь и история медицины, и акцент на народные средства лечения и проблема дозировки минимальных гомеопатических средств. Затрагиваются также соврменные гомеопатические вопросы. Л. М. Чичагов утверждает, что медицина едина – это аллопатия (негомеопатические средства), гомеопатия и гидропатия (водолечение).
Но лекарственная терапия у него гомеопатическая.
«Я утверждаю также, что кроме гомеопатического закона подобия не существует другого руководящего принципа действия лекарств. Некоторые системы, например, аллопатия, применяют его безотчетно, инстинктивно, не желая вникнуть в причину своих действий и объясняя все лишь опытом, но, положительно, это упрямство с предвзятою целью».
Ссылаясь на Самуэля Ганемана, немецкого врача, родоначальника гомеопатии, Л. М. Чичагов утверждает: «чтобы иметь несомненные и верные средства для лечения болезней, необходимо жить с природою и отрешиться навсегда от стремления переделывать ее на свой лад». «Большинство моих специфических средств имеют динамическое действие. Преимущества гомеопатии в том и заключаются, что она применяется только посредством динамического действия лекарства».
По поводу комплексных препаратов он утверждает, что «поскольку каждое лекарственное средство испытывается порознь, то и применять их следует отдельно», и допускает при лечении хронической болезни применение не более двух лекарств и притом последовательно. Он говорит: «Если каждое лекарство можно испытывать только порознь, для познания его свойств, то при лечении болезней не может быть допущено многосмешение, т. е. уничтожение определенных свойств». Чем сложнее болезнь, тем она требует менее лекарств, так как корень или причина ее одна, – недоброкачественная кровь, – и заниматься лечением определенных симптомов значило бы приносить страждущему временное облегчение. Более двух лекарств, употребляемых порознь, никогда не может понадобиться. «Как известно, моим собеседникам из истории гомеопатии, первый врач, выступивший против многосмешения, был Ганеман… Простоту он называл высшим законом врача».
Л. М. Чичагов уделял большое внимание дозам лекарств:
«Для каждой системы лечения вопрос о дозировке есть самый важный и трудный для разрешения. Он начинает и разрешает все.
Можно ли все лекарства дозировать одинаково, по одному выработанному типу? Нет, каждое средство требует особой дозировки, соображенной со свойствами, видом, качествами и действиями его. Только испытывая лекарственное вещество в различных дозировках и приготовлениях можно познать его из опыта, в каком виде и в каких дозах действие его быстрее, полезнее и ощутительнее. Конечно, в каждой фармакологии найдут несколько лекарств одинакового приготовления и одной дозировки, но, в общем, фармакология должна быть разделена на большое число отдельных форм приготовления как тинктур, так и делений лекарств на силы. Отличительная черта моих лекарств заключается именно в делении их на несколько сил или номеров, при установленной для каждого средства общей дозировки».
В отличие от современной гомеопатии, он рекомендовал пользоваться только неядовитыми растениями. Предпочтение отдавал деревьям исходя из их полезности в быту человека, поскольку полезными сделал их Творец. В фармакологию Л. М. Чичагова входят лекарства «…из сосны, ладана, березы, бука, орешника, граната, дуба, клена, лавровишни, мирра, рододендрона, тополя, рябины, туи, финиковой пальмы, эвкалипта, ясеня, японской камфоры, лавра, кальмии, чилибухи, других деревьев». Из кустарников он использовал «…бруснику, бузину, гамамелис, гелониас, гидрастис канадензис, жасмин, индийский плющ (фитоллака), кондуранго, лаванду, ломонос, паслен сладкогорький, перец стручковый, пижму, руту душистую, хвойник (эфедра), хлопчатник и хмель». Применял он и травы: «…арнику, васильки, ветреницу луговую, грудышник горький (игнация), зверобой, ирис, кактус, коготки, очанку (теукриум), подлесник (азарум), ромашку, тысячелистник, щавель, алое (сабур).
По его мнению, «люди должны были бы пользоваться теми средствами, которые произрастают в той же местности, где они живут». Главным лекарством своей фармакологии он сделал препарат из сосны, который назвал БАЗИС. Из минеральных источников он использовал только серу, известь и минеральные воды.
Если лекарство подобрано правильно, то больной получает моментальное облегчение. Оригинальным в системе Л. М. Чичагова является применение лекарств для диагностики.
«Мои средства безвредны, предлагаются в малых дозах и действуют динамически, а не механически». «Этот проверочный прием дает мне возможность действовать, иногда, после допроса больного, прямо переходить к нему, не теряя времени на выслушивание и выстукивание и, конечно, я почти всегда узнаю истинную причину болезни безошибочно».
«Для контроля диагноза с помощью лекарства врач должен: 1) обладать специфическими средствами для всех органов, некоторых полостей и болезней; 2) точно изучить свойства своих лекарств: 3) лекарства должны действовать быстро… Подобный проверочный диагноз я ввел давным-давно в мою систему лечения и для всех болезней, так как все мои лекарства обладают специфическими свойствами».
Л. М. Чичагов разрабатывает концепцию ПРЕДОХРАНИТЕЛЬНОЙ МЕДИЦИНЫ. Он утверждает, что «предрасположение к известной болезни, без которого люди никогда не заболевают, есть ничто иное, как скрыто существующая болезнь, сопровождающаяся расстройствами кровообращения».
Он утверждал, что можно лечить небольшим числом лекарств, действие которых тщательно изучено, предполагал, что «…число используемых лекарств будет сокращаться», допускал применение максимум двух гомеопатических лекарств последовательно. Особое внимание уделял дози