2665. В 1956 г. по заявлению вдовы Стоянова, Р.Б. Дубниковой, сотрудники Военной прокуратуры СССР изучили обстоятельства дела и вынесли заключение: «Расследованием по этому делу установлено, что показания названных выше арестованных не могут служить доказательствами по делу, т. к. они неконкретны и большинству из этих лиц об этом было известно со слов названного ШЕРБЕРГА […] Проверкой архивно-следственного дела ШЕРБЕРГА установлено, что его показания не заслуживают доверия, т. к. они не соответствуют действительности. […] Следствие по делу проводилось быв[шим] сотрудником УНКВД МО под руководством ЗАКОВСКОГО и ПЕРСИЦА, осужденных за антисоветскую деятельность и фальсификацию следственных дел»2666. ВКВС СССР 23 июня 1956 г. принял решение приговор Стоянову «отменить и дело о нем производством прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления»2667.
В условиях террора сталинского режима деятельность уцелевших анархистов утратила политический характер, свелась к физическому и духовному выживанию. Так, анархистская супружеская чета А.Н. Андреева и З.Б. Гандлевской – в 1920–1953 гг. провели каждый, в общей сложности, по 10 лет в тюрьмах и лагерях, 8 – в ссылках2668. После возвращения из саратовской ссылки, в 1935 г. супругов лишили права проживания в столице. Начались кочевки по стране. Куда бы эта пара ни приезжала (в т. ч. – Киев, Сочи) власти им приказывали в течение 48 часов покинуть город. Лишь в 1936 г. они смогли надолго осесть в Ярославле на Волге, где Андрей Никифорович устроился заведующим книжным отделом областной культбазы потребсоюза, а Гандлевская – консультантом книги, в книжном магазине Когиза2669. Но преследования продолжались. Осенью супруги были уволены, а 23 декабря 1937 г. – арестованы и по сфабрикованному обвинению в контрреволюционной деятельности приговорены по ст. 58–10 и 58–11 на восемь лет заключения в ИТЛ2670.
Среди тех, кто был расстрелян или умер в сталинских концлагерях, тюрьмах и ссылках, можно увидеть фамилии анархистов первой трети XX в.: И.Д. Абламский, Л.Н. Аксенова, В.В. Бармаш, А.Д. Барон, Н.М. Беляев, Д.А. Бем, А.А. Боровой, А.Е. Буданов, И.В. Бударин, Ф. Гецци, Н.А. Десятов, А.Л. Золотарев, А.И. Консе, В.А. Макарьянц, Г.И. Минаев, Н.И. Музиль, Б.Г. Немерицкий, Я.И. Новомирский, А.С. Пастухов, Н.И. Проферансов, И.А. Рабинович, Е.Б. Рубинчик-Мейер, А.Н. Сангородецкая, Г.Б. Сандомирский, А.А. Солонович, Б.С. Стоянов, А.Г. и О.И. Таратута, Н.Я. Футерфас, И.В. Хархардин, Ю.И. Хоментовский-Изгодин, В.С. Худолей, С.И. Шахворостов и др. Такой же была судьба многих ренегатов от анархизма: К.В. Акашева, А.М. Аникста, П.А. Аршинова, И.М. Гейцмана, С.С. Дыбеца, Л.Н. Зиньковского, В.С. Шатова и Е.З. Ярчука. Некоторым из анархистов в годы Великой Отечественной войны удалось перебраться за границу. Так, исследователь А. Дубовик рассказывает о судьбе бывшего махновца и активного члена Полтавской организации КАУ Ивана Арендаренко: «После 10 лет скитаний по советским тюрьмам и ссылкам он был освобожден в 1936 и вскоре, не дожидаясь очередного ареста, перешел на нелегальное положение. Несколько лет Арендаренко жил в Украине, постоянно переезжая из города в город и скрываясь от сталинских, а затем и нацистских спецслужб, пока в 1944 г. не попал в облаву, после чего отправлен в Австрию как остарбайтер. После окончания Второй мировой войны Арендаренко эмигрировал в США, где сотрудничал в последнем российском анархическом журнале „Дело труда – Пробуждение“, публикуясь под псевдонимами „И.В.А.“ и „Сургутов“»2671.
Впрочем, архивные документы показывают, что и в этих условиях находились, по крайней мере, одиночки, пытавшиеся вести подпольную анархистскую деятельность. Информацию о последних, известных исторической науке, выступлениях анархистов-подпольников в СССР предоставляют докладные записки руководителей Управления НКВД по Ленинграду и Ленинградской обл. за 1936 и 1941 гг.2672 Так, 1 мая 1936 г. в с. Залучье Залучского района Ленинградской обл. был арестован рабочий-пекарь И.С. Герасимов, предполагавший произнести речь, выступив «на первомайской демонстрации с анархистскими лозунгами и черным флагом», причем флаг у него был найден при обыске под полой пиджака2673. 1 февраля и 11 марта 1941 г. в районе Кировского завода в Ленинграде неизвестными были вывешены на заборе несколько анархистских листовок, изготовленных рукописным способом. Документы были подписаны: «Подпольный комитет гор. Ленинграда, анархистов»2674. 16 апреля в одной из школ Кировского района были разбросаны несколько аналогичных листовок за подписью «Анархист». Их автор подверг критике политический курс ВКП(б) и призвал «рабочих к массовому невыходу на первомайскую демонстрацию»2675.
Далее, в годы Великой Отечественной войны какая-либо заметная политическая активность анархистов в СССР, по крайней мере на территории, контролируемой советскими войсками, не наблюдается. Впрочем, некоторые интересные сведения можно почерпнуть из отдельных публикаций. Так, например, бывший участник махновщины О. Цебрий в одном из писем в редакцию «Дело Труда – Пробуждение» писал, что в 1942 г. сумел нелегально вернуться на Украину и сформировал на Киевщине, в Таращанском уезде, партизанский отряд, действовавший как против нацистских оккупантов, так и против СССР. Зимой 1943 г. Цебрий и его бойцы были разгромлены германскими войсками. До июля он прятался у местных крестьян, а затем был арестован оккупантами и отправлен в Германию, где впоследствии попал в американскую оккупационную зону2676.
В послевоенные годы в СССР оставались лишь бывшие анархисты, а также те из них, кто сохранил свои убеждения, но давно уже отошел от какой-либо борьбы против большевистской диктатуры и участия в уже не существующем анархистском движении. Несмотря на это, многие из них были подвергнуты традиционным для того времени повторным репрессиям. Весьма показательна в этом отношении судьба Андрея Андреева и Зоры Гандлевской. После освобождения из концлагерей в 1946 г. супругам-анархистам удалось выехать с Колымы. Без работы, денег и жилья они вынуждены были скитаться по стране. С работы Андреева и Гандлевскую с их пометками в паспортах то и дело увольняли2677. Так Андрей Андреев, с возмущением и с иронией в адрес фразеологии официальной советской пропаганды, описывает свои злоключения тех лет: «Мы стали рыскать по Советской стране, проселочными дорогами, в поисках работы и хлеба, убивая на это последние гроши, а в добавление к этому, я еще инвалид второй группы по состоянию здоровья и по возрасту; нередко по утрам мы не знали, где будем ночевать вечером. Мы приехали в г. Черкассы, Киевской области. „Безработицы в стране нет“, но я обошел тридцать организаций, пока зацепился на машиностроительном заводе им. Петровского заведующим материальным складом ОКСа. Наши паспорта имели специальное примечание, тавро, превращавшее нас в „париев“, во второразрядных граждан, в „негров“ СССР, но с замедленным линчеванием! Каждый наниматель, куда я обращался, залезал в душу в роли исповедника и отказывал в работе из боязни – „как бы чего не вышло?“ Таковы „права человека“ в самой демократической стране в мире!»2678
24 февраля 1949 г. в Черкассах Андреев и Гандлевская вновь был арестованы. Это был уже 24-й арест в жизни Андрея Никифоровича. При всех обысках и арестах у супругов конфисковывали книги, рукописи, письма, записные книжки, фотографии. Среди исчезнувшего были материалы, весьма ценные для истории анархистского движения: «Вынес с большим риском, из каторжной тюрьмы, в 1917 году, тетрадь с записями – исчезла в лубянских недрах; составил конспект книги, свои воспоминания за 40 лет: „Моя жизнь в революции“ – забрали безвозмездно, а копии у меня не осталось».2679 Андреев показал большую стойкость, не признавая приписываемых ему обвинений. Об этом свидетельствуют многочисленные, полные обвинительного пафоса, письма, отправлявшиеся им в 1940-е – 1960-е гг. в различные органы власти, в том числе – съездам КПСС и Сталину2680. Поразительна та воля к духовной независимости, которую он вынес из тюрем и ссылок. Несмотря на угрозы новых арестов, он доставал и хранил анархистскую литературу. Так, при его аресте в Черкассах были изъяты экземпляр его книги «Неонигилизм» и два томика П.А. Кропоткина и М.А. Бакунина, изданные в Лондоне в 1914 г. Впоследствии эти издания фигурировали как доказательство хранения А.Н. Андреевым якобы контрреволюционной литературы2681.
После 8-месячного тюремного заключения Андреева и Гандлевскую отправили в ссылку, в Новосибирскую обл., в Барабинскую степь, ограничив передвижения Дубровинским совхозом № 257, Усть-Таркского района. 68-летний старик, привезенный в Сибирь в летней одежде, не получал даже пенсии, ни на какую иную работу, кроме как сторожем зернохранилища, его не приняли. От полной нищеты семью анархистов спасали лишь навыки строителя, освоенные Андреевым еще в семье. Здесь, в 1953 г., он встретил смерть Сталина2682.
Е.Г. Писаревская 25 сентября 1949 г. была арестована в Красноармейске Пушкинского района Московской обл., где в местной больнице работала заведующей туберкулезным отделением. К этому времени она даже имела награду за службу в госпиталях – медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»2683. Никаких доказательств, подтверждающих какую-либо анархистскую деятельность Писаревской, следствие не предъявило. В качестве же уличающих ее «фактов» следователь использовал информацию о давнем общении с друзьями из числа бывших анархистов, хранение их фотокарточек, а также книг по истории и теории анархизма (изданные легально в издательстве «Голос труда» – «Современная наука и анархизм» П.А. Кропоткина, «Анархизм» Э. Гольдман и «Основы синдикализма» Э. Пуже)2684. В итоге решением ОСО при МГБ СССР от 24 декабря 1949 г. она была приговорена к сссылке на 10 лет в Джамбульскую обл. Казахстана. Впоследствии в 1956 г. дело в отношении Писаревской было пересмотрено и приговор отменен, поскольку ее связь с другими анархистами «носила бытовой характер»