2774. Главным методом борьбы он признавал убеждение и доказательство2775.
Моравский считал мало разработанным юридическое направление анархистской мысли, ведь будущее безвластное общество не может отрицать институт права как таковой. Он указывал, что в анархо-коммунистическом обществе, несомненно, сохранятся обычные и уголовные правонарушения. Однако их причины будут находиться, скорее, в психологической, нежели в социальной сфере. Следовательно, право не будет изжито. На место же «письменного закона» придет «обычное право» и «право договорное», вплоть до установления системы новых законов, обязательных для соблюдения членами принявших их сообществ: «Будут, по-видимому, существовать эти обычные или же договорные законы даже в тех совершенных обществах, какими грезятся нам общества лишь анархические. Всякое правило, принятое этим обществом, будет, конечно, обязательным для члена общежития. Всякое нарушение этих правил будет вносить в эту общественную жизнь начала разложения. Если кто-либо не захочет подчиняться этим общественным правилам, он может уйти из общества, но он не может, находясь там, нарушать эти установленные правила»2776. Полное же освобождение общества от правовых норм Моравский связывал с достижением нравственного совершенства личности, при котором человек будет руководствоваться в своей жизни исключительно «нравственными эмоциями»2777. «Законченное и совершенное общество мыслимо лишь тогда, когда все его члены будут стоять на высшей ступени нравственности, когда они добровольно будут проявлять максимум добра и справедливости. Такому обществу не нужны никакие законы, ибо их нравственность выше законов»2778, – писал он. В качестве примера таких сообществ Моравский приводил «ранние буддийские и христианские общины», члены которых находились в состоянии «нравственного экстаза».
Итак, на первый план в работе анархистов редактор «Рассвета» выдвигал задачи формирования новой этики, основанной на ненасилии и уважении личности. Для решения этих задач Моравский считал необходимым проведение широкой культурно-просветительской работы. Ради этого он был готов отказаться даже от формальной связки своих изданий с анархизмом. «Сторонники беспартийного направления „Рассвета“ считали, что несмотря на то, что эта газета не принадлежит ни к какой анархической группировке, ее, однако, объединяет с анархистами, во-первых, общая анархическая идеология, во-вторых, антибольшевистская позиция и в-третьих, культурно-просветительская деятельность. Они указывали, что анархизм, как идеал свободы и счастья всех людей, не есть монополия одной группы или фракции, ибо каждое анархическое течение, независимо от своих ближайших задач и конечной цели, имеет естественное право на самостоятельное существование и проповедь своих идей в желательном ему направлении. Анархисты тем и отличаются от социалистов, коммунистов и других государственников, что, работая по взаимному соглашению и собственному пониманию, они никому не навязывают своих идей или планов и свободно проявляют свою деятельность»2779, – так оценивал позицию анархистов, примыкавших к «Рассвету», их современник, анархист Л.Л. Лазарев. Кроме того, для Моравского было характерно выдвижение на первый план в своих статьях антибольшевистской патетики, что весьма контрастировало с его прошлым опытом «советского анархиста».
В апреле 1927 г. Моравский и его сторонники приступили к изданию журнала «Пробуждение», официально ставшего органом Федерации русских рабочих организаций (ФРРО) США и Канады. Лидерами федерации и фактическими издателями и редакторами «Пробуждения» становятся Л. Лазарев, М. Гайдук и др. Они следовали принципу пропаганды анархо-коммунистических идей в чистом виде, свободном от влияния иных «наслоений» (индивидуализма, синдикализма, платформизма и т. д.). Фактически же редакция журнала выступала за синтез идей П.А. Кропоткина, Л.Н. Толстого, мистических философских концепций, ориентировалась на всестороннее изучение наследия анархистской мысли. «Являясь анархическим журналом, признающим право на существование за каждым анархическим течением, оно давало возможность каждому анархисту независимо от его теоретических и организационных взглядов, свободно высказываться на страницах журнала. Но считая своей верной идеологией анархический коммунизм, «Пробуждение» в то же время указывало, что другие «измы» – индивидуализм, коллективизм и синдикализм, как неродственные анархизму течения, не могут рассчитывать на его идейную защиту. Распространение анархо-коммунистических идей журнал ставил выше всяких партийных и фракционных соображений. Работа этого журнала все время шла в направлении анархической пропаганды, объединения анархистов и укрепления анархического движения»2780, – так оценивал идейную позицию редакции и ее сторонников Лазарев.
Антибольшевистская и плюралистическая направленность газеты привела к тому, что на ее страницах стали публиковать в значительном количестве статьи и объявления, весьма далекие от анархизма, но отражавшие широкий спектр взглядов, от либеральных до монархических. Это обстоятельство вызвало обоснованные протесты товарищей по эмиграции, обвинения в пропаганде фашистских, националистических и антисемитских идей2781. «Выявление сущности рассвето-пробужденчества, хотите вы или нет, до сих пор является задачей дня. Читателю нужно выявить, что эта сущность ничего общего не имеет ни с каким анархизмом и не совпадает с интересами рабочего класса. Если же этого не будет делаться, то русское анархическое движение в Америке и Канаде само превратится в то, чем ныне является „Рассвет“, т. е. оно незаметно для самого себя станет проводником фашизма, антисемитизма, национализма и церковности. Если кому из читателей это не нравится, то ему с нами не по пути, пусть отказывается, пусть уходит, ибо он не понимает анархизма, не знает его, не хочет знать, он ему чужд. Уход таких людей только очистит атмосферу в нашей федерации и облегчит борьбу с разлагателями анархизма; больше того, это сделает нашу федерацию действительно революционной и анархической, т. е. идейно устойчивой»2782, – писал Максимов, объясняя свою полемику активисту ФАКГ Г. Резановичу.
В то же время острая критика РКП(б), большевистской диктатуры в газете, пользовавшейся достаточно широкой популярностью у русскоязычных читателей США, вызвала беспокойство советских спецслужб. В 1926 г. один из руководителей ОГПУ Рутковский встретился с секретарем ВФАК А.А. Карелиным и инспирировал его письмо к Моравскому с призывом изменить курс газеты с антибольшевистского на просоветский, обратив свою критику на белоэмигрантскую печать. Предлагая бывшему соратнику встать на сторону большевиков, Аполлон Андреевич сулил ему лавры А.И. Герцена2783. Впрочем, Моравский, судя по тому, что позиция его газеты оставалась прежней, не придал этим письмам никакого значения.
Политическая линия Моравского встретила недовольство членов ФАКГ, придерживавшихся анархо-синдикалистских и платформистских идей. В результате эта организаций перешла к поддержке журнала «Дело труда», выходившего в Париже. В 1930 г. из-за репрессий французских властей его издание было перенесено в США2784, перейдя в руки ФАКГ. Редактором обновленного «Дела труда» с 1931 г. становится Г.П. Максимов. Журнал же приобретает анархо-синдикалистскую направленность.
Григорий Петрович Максимов, с именем которого связана деятельность ФАКГ, а затем и всей русскоязычной анархистской эмиграции в Северной Америке, по праву может быть назван последним крупным теоретиком российского анархизма. Эмиграция становится для него временем творческого подъема. Написанные в эти годы книги («Конструктивный анархизм» и «Мое социальное кредо», а также составленные им хрестоматии «Политическая философия Бакунина: научный анархизм» и «Беседы с Бакуниным о революции») до сих пор востребованы не только среди участников анархистского движения в различных странах мира, но и исследователей Великой Российской революции.
Итогом работы Максимова стала концепция «конструктивного анархизма», разработанная применительно к реалиям индустриального общества I половины XX в. Основное направление его творчества было связано с адаптацией анархо-коммунистической концепции к реалиям индустриального общества 1930-х гг. Реконструкцию, проделанную в отношении социально-политического учения М.А. Бакунина («Политическая философия Бакунина», «Беседы с Бакуниным»), предполагалось дополнить коллективной актуализацией идей П.А. Кропоткина, осуществленной лучшими умами международного анархистского движения. Эту задачу должен был решить «Интернациональный сборник „П.А. Кропоткин и его учение“», подготовку издания которого Максимов осуществлял по заданию Русского Прогрессивного клуба Чикаго в 1930 г. Целью сборника должно было стать раскрытие основных положений учения П.А. Кропоткина. С учетом всех позиций, указанных в плане сборника, только первые четыре части состояли бы из 58 статей. Максимов рассчитывал на участие 28–30 чел., среди которых были как личные друзья Кропоткина, так и лучшие теоретики и публицисты международного анархистского движения. Конференция ФАКГ, прошедшая 29–30 ноября 1930 г., признала Интернациональный сборник своим изданием и приняла решение о его материальной поддержке2785.
Но проект удался лишь отчасти. Большинство из запланированных тем не были освещены в сборнике, значительная часть предполагаемых авторов не приняли в нем участие. В значительной степени проявился мемориальный характер издания, хотя большинство статей (П. Аршинова, П. Бенара, В. Волина, М. Гольдсмит, Ж. Грава, А. Де Йонга, Г. Максимова, А. Мюллер-Ленинга, М. Пьеро и А. Шапиро) действительно были связаны с актуализацией идей Кропоткина и анализом различных аспектов его учения. Тем не менее эта книга стала, все же, одним из наиболее известных памятников анархистской литературы Русского Зарубежья, получившим международную известность. Доход от продажи сборника предназначался на организацию помощи заключенным и ссыльным анархистам в России.