е в начале 1917 г. жило около 100 российских анархистов764.
В 1907–1909 гг. падение забастовочной борьбы и крестьянских выступлений, как и снижение радикализма в общественных настроениях, привели к временному сокращению социальной базы и падению численности сторонников анархизма в России. В результате полицейских операций были ликвидированы наиболее мощные организации. В то же время анархистское движение не только не продолжало действовать в России в самых разных регионах. Появляются новые группы и федерации, имеют место попытки консолидации движения в региональных масштабах. В эмигрантских центрах анархистского движения выходят новые органы периодической печати, идет реорганизация эмигрантских групп, между ними устанавливается взаимодействие, ведется работа по объединению в ожидании нового революционного подъема. В то же время публицисты анархистской эмиграции переосмысливают стратегию и тактику движения, анализируют перспективы его развития в контексте уроков Первой Российской революции. В ряды анархистов приходят интеллектуалы, ранее принадлежавшие к партии эсеров. Принципиальные разногласия между деятелями и организациями эмиграции помешали консолидации движения. Начавшаяся вскоре Первая мировая война вновь заставила анархистов переосмыслить свою стратегию и тактику.
Глава 5«У нас только одна цель – Анархия, и только один лозунг – Революция» (июль 1914 – февраль 1917 гг.)
Анархистский марш против войны
Там пушки грохочут на бранных полях,
Там демоны смерти летают,
Там рвутся шрапнели на мягких лугах
И землю фугасы взрывают,
Там с бешеным гулом орудья гремят,
Раскрывши зловещие пасти,
Гремучими ядрами жертвы разят
В какой-то озлобленной страсти.
Там груды убитых и стоны людей,
Там рубят не зная пощады,
Там нивы потоптаны зрелых полей
И села сжигают снаряды.
Там грозно бушует багряный поток,
И кровь все поля заливает,
От юга на север и дальний восток
Несметная рать погибает.
Там рубятся дети святого труда,
Там падают братья народа,
А здесь лишь пируют
Купцы-господа, считая барыш от похода.
Цари и министры, вся черная знать.
В погоне за властью и славой,
Людей как баранов ведут убивать
И гибнуть на бойне кровавой.
Вильгельм кровожадный и царь Николай,
И вся их придворная свора,
Под знаменем крови «царить не мешай»
Не знает стыда и позора.
И гибнут народы под властью царей,
Под игом священного трона,
И давит и губит невинных людей
Залитая кровью корона.
Ее освящают бесстыдно попы,
И зверство в церквах славословят,
Пред темною массой забитой толпы
Злодею величия молят.
Презренная шайка воров-богачей
Уж сладкий покой предвкушает,
Под грохот орудий и звуки мечей
Несчастный народ обирает.
А дети отчизны стоят под огнем
И гибнут по зову злодеев
Под градом свинцовым и страшным дождем
За тряпки ничтожных трофеев.
Опомнитесь, братья! Взгляните на мир,
Он так же велик и прекрасен.
Лишь только злодеев бессмысленный пир
Жесток, безрассуден, ужасен.
Первая мировая война стала серьезным испытанием для провозглашавшейся анархистами интернационалистской, космополитической и антимилитаристской позиции. Слова Всеволода Волина, несомненно, повторили бы многие политические деятели того времени: «Война эта представляет из себя во всяком случае явление исторически грандиозное. Ее „итоги“ не могут замереть в пределах ее самой. Бесчисленные и глубокие круги пойдут и от нее во все стороны и на многое число лет. Она положит глубокий отпечаток на все 20-е столетие. Она явится, несомненно, началом целом великой эпохи, – эпохи длительной и колоссальной как по своему размаху, так и по своему содержанию и последствиям… Она, сама по себе, – лишь прелюдия к целому ряду крупнейших потрясений, перемен, сдвигов и переворотов… Ибо слишком, до основания, потрясет она устоявшееся было и начавшее кое-где загнивать болото исторической жизни народов, и вызовет в этих спящих водах не одну бурю, не один ураган»766.
В конце XIX – начале XX вв. антимилитаризм был важной составляющей идеологии анархизма. П.А. Кропоткин разоблачал современные войны как следствие борьбы капиталистических элит за передел сфер экономического влияния. Судя по рассуждениям Петра Алексеевича в «Речах бунтовщика» и «Современной науке и анархии», его взгляды не менялись в течение многих лет767. В 1885 г. он писал: «Мы сражаемся теперь, чтобы обеспечить нашим крупным промышленникам тридцать процентов прибыли, баронам капитализма – господство на бирже, акционерам рудников и железных дорог – ежегодный доход в сто тысяч франков […] Открывать новые рынки, навязывать свои товары, хорошие или дурные, – вот что составляет основу современной политики»768. «Причина современных войн всегда одна и та же, – заявлял он в 1913 году, – это соперничество из-за рынков и из-за права эксплуатировать отсталые в промышленности нации […] В самом деле, все войны, какие происходили в Европе за последние полтораста лет, были войнами ради интересов торговли, ради права эксплуатации»769. При этом Кропоткин не делал различий между великими державами.
Предотвращению войн, по мнению теоретиков анархизма, должна была способствовать пропаганда дезертирства, а в случае объявления мобилизации трудящимся воюющих стран следовало начать всеобщую стачку, которая могла бы перерасти в анархическую социальную революцию770. Нельзя согласиться с утверждениями некоторых авторов, будто размышления относительно «практических шагов и мер в случае начала такой масштабной войны, какой явилась 1-я мировая», «не нашли серьезного отражения в теории анархизма»771. Как мы показали ранее, Русско-японская война подтвердила антимилитаристскую позицию российских анархистов.
Изучая анархистское оборончество, исследователи акцентируют внимание на поддержке стран Антанты, которые рассматривались как защитники демократических завоеваний трудящихся от Германии, ассоциировавшейся с милитаризмом и консервативными ценностями. Но среди анархистов были оборонцы и прогерманского толка, такие как Э. Мюзам и Б. Вилле (Германия), М. Кон (США)772. Как свидетельствовал политкаторжанин Ф.М. Пучков, среди находившихся в российских тюрьмах «анархистов-эксистов» было немало «германофилов», связывавших свои надежды на амнистию с победой Германии773. Впрочем, эта позиция не была ни широко распространена, ни представлена в русскоязычной печати анархистов. Российские оборонцы придерживались взглядов П.А. Кропоткина. В первом «Письме о текущих событиях», опубликованном в сентябре 1914 г. в газете «Русские Ведомости», он обратился к общественности России с призывом «помогать Европе раздавить врага самых дорогих нам заветов: немецкий милитаризм и немецкий завоевательный империализм»774. Победа Антанты, полагал Кропоткин, должна была привести к переустройству государств на федеративных началах и предоставлению независимости или автономии национальным меньшинствам775. Этот призыв признанного лидера международного анархистского движения поверг в шок многих его последователей. Некоторые, как один из лидеров еврейского анархистского движения в США Ш.-Й. Яновский, возлагали на Петра Алексеевича вину за то, что он помешал анархистам усилить свое влияние, организовав единое выступление против войны: «Положительно понять его не могу […] Как хорошо могли бы мы использовать войну за наши идеи, если б он и еще некоторые вдруг не стали такими ярыми патриотами!»776
Среди оборонцев оказались и другие известные в то время и впоследствии анархисты: А.А. Боровой, Б.А. Верхоустинский, М.И. Гольдсмит и В.Н. Черкезов. Анархистское оборончество было весьма противоречивым явлением. Если для работ Кропоткина и Гольдсмит не был характерен шовинизм, то совершенно по-иному выразил свой взгляд на события Боровой в статье «Война», появившейся в 1914 г. в газете «Новь». Добродушие славян он противопоставил агрессивности немцев: «Россия – традиционно миролюбивая страна, незлобивая, легко забывающая обиды, по-славянски ленивая и безразличная […] Нужна была прямая, страшная угроза нашей свободе, чтобы мы встали. Нужно было, чтобы все тяжкое и тупое в германском народном гении поднялось на нас, чтобы мы закипели. И теперь мы должны кипеть гневом и ненавистью, ибо эти гнев и ненависть святые»777.
Черкезов доказывал, с неприязнью к немцам, что испокон веков им присущи агрессивность, ненависть к славянам и романским народам. При этом он отрицал какое-либо значение для всемирного прогресса достижений немецкой культуры и науки, утверждая, что передовые идеи и открытия немцы заимствовали у англичан и французов778. Весьма красноречиво позиция Черкезова была выражена в письме к Гольдсмит от 21 сентября 1916 г.: «За мою полувековую политическую жизнь германский милитаризм окровавил Европу четыре раза. Пока германцы не разобьются окончательно, у них не будет мира. Пожелаем, в интересах социализма и демократии, полнейшего сокрушения германского милитаризма, восстановившего рабство в самой гнусной форме. На этот раз, надеюсь, Европа раздавит ужасного зверя и освободит рабов»779. В этом письме отчетливо звучат общедемократические и общесоциалистические мотивы. Черкезов не говорит об анархизме, но и не отрекается от него. Весьма интересно, что для некоторых оборонцев из числа анархистов разрыв с интернационалистской позицией привел к разрыву с анархизмом. Так, после начала войны в 1914 г. из рядов МГАК вышла интернационалистская фракция, принявшая название Московской группы анархистов-синдикалистов (МГАС). Вскоре МГАК распалась, а наиболее активные ее деятели ушли к эсерам