1136.
Планы преобразований, отвергнутые сторонниками анархистов, как правило, не реализовывались. Так, в Гуляй-Поле рабочие заводов Кернера, Кригера и мельниц отвергли предложения анархистов о конфискации предприятий и денежных средств в местном банке, отложив их до проведения аграрной реформы. Решение возглавляемого анархистами «Комитета защиты революции» о разоружении местной буржуазии, отмене прав собственности ее представителей на земли и предприятия, принятое в конце августа, также не было осуществлено. В итоге анархисты ограничились введением рабочего контроля на местных предприятиях. В Черемхове, где угледобывающая промышленность составляла основную отрасль экономики, преобразования были направлены на социализацию производства. Уже в мае 1917 г. под руководством Буйских рабочие взяли в коллективную собственность один из рудников и завод, передав предприятия под управление рабочих комитетов и назначив предпринимателю пенсию в размере 4 % от его дохода. Первое предложение о социализации угольных копей, выдвинутое в начале ноября, также было рабочими отвергнуто. Социализация путем передачи предприятий в собственность Черемховского Совета при полном управление на местах со стороны рудничных и заводских комитетов, избранных трудовыми коллективами, была проведена лишь в конце декабря 1917 г. – начале января 1918 г.1137
В Шлиссельбурге на собрании советов и общественных организаций уезда 16–18 апреля 1917 г., провозгласившем себя Шлиссельбургским уездным народным революционным комитетом, была избрана уездная исполнительная комиссия, заместителем председателя которой становится представитель Шлиссельбургского порохового завода, помощник слесаря, бывший политкаторжанин, анархо-синдикалист И.П. Жук. В основном же на руководящих постах в уезде оказались эсеры. Историк Д.И. Иванов показывает, что в большинстве делегаты этого уездного собрания (не менее 63,3 %) были представителями крестьян1138. Большинством голосов было принято требование к Петроградскому Совету о формировании однородного социалистического правительства, которое находилось бы под контролем Советов на местах. Провозглашалась автономия уезда, а все распоряжения и законодательные акты Временного правительства и властей др. уровней должны были утверждаться органами самоуправления, которым граждане доверили власть. Вероятно, предполагалось в перспективе перестроить отношения между центром и регионами на принципах конфедерализма и децентрализации власти. «Вся внутренняя жизнь Шлиссельбургского Уезда устраивается только гражданами этого уезда; все же внешние вопросы, относящиеся к интересам граждан этого уезда и связанные с интересами граждан всей России, разрешаются только лишь взаимным добровольным соглашением, между всеми автономными единицами, входящими в состав территории всей России. Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, а также и Временное Правительство впредь ни в коем случае не должны предписывать каких бы то ни было декретов гражданам Шлиссельбургского Уезда, не спросив на это согласия у самих граждан этого уезда»1139, – гласили резолюции собрания. Одновременно ревком оговаривал признание власти Временного правительства1140, но, вероятно, речь шла о ее ограничении при установлении горизонтальных связей с другими региональными органами самоуправления трудящихся. Впрочем, исследование Д. Иванова показывает, что остается неясным, какие именно резолюции были приняты уездным ревкомом, а какие остались в проекте.
Летом 1917 г. И.П. Жук, входивший в состав ФЗК Шлиссельбургского порохового завода (ШПЗ), становится одним из инициаторов преобразований, проведенных комитетом. Предприятие было взято под управление рабочих, а рабочий день сокращен до 6 часов. Жук не только не допустил закрытия ШПЗ, но расширил производство за счет присоединения подсобных предприятий. По соглашению с сельскохозяйственными рабочими молочной фермы в имении Щеглово Рябовской волости он включил его в состав завода, организовав совхоз. Это было важно в ситуации ухудшавшегося продовольственного снабжения городов. Также Жук установил контроль фабзавкома ШПЗ над кирпичным заводом. Вскоре рабочие избрали его директором порохового завода. Также он становится организатором и одним из командиров Красной гвардии в Шлиссельбурге. С этой целью проводилось военное обучение рабочих после рабочего дня1141.
Но и в случае отсутствия каких-либо властных рычагов анархисты имели возможность создавать очаги самоуправления в существующем обществе. Так, летом 1917 г. рабочие золотых приисков Нерчинского округа, по инициативе члена ЦК профсоюза Амурской железной дороги, анархо-синдикалиста В.А. Ганимедова, создали «профсоюз на паях» (кооператив) «Терпение» в районе реки Могочи. В состав артели вошли около 100 чел. Им удалось добиться выделения участка земли. В конце июля «Терпение» и др. самоорганизованные артели золотоискателей объединились в «ЦК союза горнопромышленных рабочих по выработке золота на кооперативных началах». Возглавлял его по-прежнему Ганимедов. 1 августа был избран и приисковый комитет, осуществлявший управление предприятием1142.
Активная деятельность анархистов, начиная со сквотирования особняков и заканчивая проведением социально-экономических реформ, не могла не вызвать конфликты с центральной и местными властями. Вскоре появились поводы для открытого противостояния. Первый серьезный конфликт анархистов с властью, имевший общероссийский резонанс, развернулся в мае 1917 г. Его причиной стало убийство активиста ПФАК В. Лашкова. На основании документов следственных органов нам удалось восстановить картину тех событий.
4 мая милиционеры 2-го Мясницкого комиссариата Москвы задержали двух грабителей, попытавшихся совершить кражу со взломом. Собравшаяся толпа начала избивать задержанных. Милиционеры ей не препятствовали. Василий Лашков находился в это время в Москве по заданию своей организации. Проходя по Маросейке и столкнувшись с толпой, он и трое сопровождавших его анархистов попытались остановить самосуд. Они потребовали прекратить расправу и отвести воров в участок для дальнейшего расследования их действий1143. Разгоряченные линчеватели в ответ стали кричать, что Лашков – сообщник преступников. Толпа и милиционеры схватили и его, «с остервенением» избивая. Когда задержанных привели в комиссариат, толпа ворвалась в здание, продолжая расправу. Протестовавшая против самосуда активистка МФАГ Эльвира Берзетис была немедленно арестована. К толпе присоединился и инструктор Продовольственной милиции, студент Коммерческого института Н.Ш. Моносзон, смертельно ранивший безоружного Лашкова выстрелом в спину. Набившейся в участок толпе было заявлено, что задержанный расстрелян и все могут расходиться по домам. Тяжело раненный Лашков провел за решеткой 3,5–5 часов и лишь после этого срока был доставлен в Басманную больницу. Ему не было оказано медицинской помощи за исключением перевязки, сделанной по личной инициативе случайно оказавшимся в комиссариате студентом-юристом Седельницким. Через 10,5 часов анархист скончался в больнице1144. Комиссар милиции Конский пытался выгородить Моносзона, ссылаясь на то, что он «был одним из самых деятельных работников по продовольствию и что он мог легко переработаться при срочном проведении в жизнь нового продовольственного плана в нашем районе»1145.
В знак протеста против расправы над Лашковым 11 мая общее собрание МФАГ приняло заявление, обвинив милиционеров в пытках и преднамеренном убийстве. Были выпущены две листовки, распространенные в городе. МФАГ потребовала от комиссара Временного правительства в Москве Н.М. Кишкина освещения в печати событий, связанных с убийством Лашкова, передачи его тела анархистам для похорон и гласного расследования преступных действий милиции. Также московские анархисты призвали всех желающих участвовать 14 мая в траурной похоронной демонстрации1146. С листовкой, выражавшей протест против убийства Лашкова, выступила и ПФАК1147. Описание демонстрации 14 мая оставил в своих воспоминаниях комиссар московского градоначальства А.Н. Вознесенский. По его свидетельству, численность демонстрантов, шедших за гробом, достигла 7–8 тыс. Они несли черные знамена и транспаранты с анархистскими лозунгами. Участники шествия проследовали «по главным улицам» мимо зданий МСРД и градоначальства. Около последнего «не обошлось без угрожающих возгласов»1148. Впрочем, по данным московских и петроградских газет, шествие было менее масштабным. Вначале собрались всего 50 чел.1149 с черными знаменами и плакатами с лозунгами: «Да здравствует коммуна анархистов», «Долой тиранов», «Смерть палачам и тиранам», «Освобождение рабочих для самих рабочих», «Хлеба и воли». Демонстранты разбрасывали прокламации, периодически останавливались и устраивали «летучие митинги протеста»1150. Из газетах и документов следственной комиссии известно, что во время демонстрации имел место ряд инцидентов. В частности, некие «темные личности» и даже милиционеры, пытались противодействовать шествию и провоцировали собиравшуюся по пути его следования толпу к нападению на демонстрантов. Неизвестные провокаторы произвели «насильственное вскрытие гроба». Лишь вмешательство депутатов Московского Совета рабочих депутатов предотвратило столкновения между ними и анархистами1151.
Тем не менее МФАГ добилась начала следствия. В силу того, что скандал грозил дискредитацией власти, 15 мая Исполком сформировал следственную комиссию в составе своих представителей, а также делегатов Московского Совета солдатских депутатов и Комитета общественных организаций. Избрать делегата в ее состав было предложено и МФАГ1152. В итоге в состав комиссии вошли: В.А. Аванесов, В.И. Камаев, Г.В. Филатьев и от МФАГ – В.В. Бармаш1153.
Расследование было завершено 1 июня1154. Выводы следствия были крайне неутешительны для милицейского начальства. Было установлено, что Конский не сообщил в установленный срок о случившемся начальнику милиции Москвы А.М. Никитину, милицейские же чины старались скрыть сам факт убийства. Так, не только не был задержан, но и не допрошен убийца Моносзон. Не был проведен и опрос свидетелей. Четверо из них, настаивавшие на том, чтобы у них взяли показания, не были допущены к допросу. Выяснилось, что имевшиеся в участке силы милиции (8-10 солдат и милиционеров) не были привлечены для предотвращения самосуда и охраны арестованных. Более того, помощник Комиссара по продовольствию Келлер, прямой начальник Моносзона, был вынужден бежать в аптеку, расположенную рядом с комиссариатом, чтобы срочно по телефону вызывать военную силу для предотвращения расправы над арестованными. Было установлено, что комиссар Конский и его помощники Глезерман и Леонтьев проявили преступную халатность, предоставив следствие рядовым милиционерам и случайным лицам, оказавшимся в комиссариате. Вопиющим фактом была пропажа вещественных доказательств (пуля и стреляные гильзы). Исчезли и личные вещи Лашкова, изъятые у него при обыске милиционерами, в том числе кольцо и 80 руб. Были признаны неправомерными и действия милиции в отношении Э. Берзетис, без основания задержанной более чем на сутки. В итоге комиссия пришла к выводу, что в комиссариате «царила полная анархия и своевластие»