При попытке проанализировать правовое оформление действий И. И. Неплюева, описанных Рукавкиным, мы с удивлением пришли к выводу, что, по-видимому, фактически никаких юридических действий генерал-губернатором предпринято не было! Так, нам неизвестны официальные письма, доклады, отчеты Неплюева в Петербург, содержащие сведения о предпринятых им действиях по задержанию хивинских купцов в Оренбурге. Не пишет об этом и сам Неплюев в своих записках, хотя и довольно подробно описывает свои действия на посту оренбургского генерал-губернатора. Ничего не упоминает о санкциях против Хивы даже В. Н. Витевский, автор многотомной биографии И. И. Неплюева, который хотя и довольно подробно описывает саму миссию Д. Рукавкина, Я. Гуляева и П. Чучалова, ограничивается лишь словами о том, что «такое положение русских купцов и задержание там наших послов, без сомнения, было крайне неприятно Неплюеву» [Витевский, 1895, с. 814].
Итак, где же, помимо частных записок купца Д. Рукавкина, содержится информация о санкциях, введенных Неплюевым? Лишь косвенные упоминания в документах, касающихся миссии Гуляева и Чучалова, позволяют судить о действиях или, скорее, намерениях оренбургского генерал-губернатора. Так, в указе[14], направленном этим дипломатам 3 мая 1754 г. он предписывает чиновникам передать хану, что «Российскому же государству из того, ежели вам какой вред и каравану растощение причинят, великого ущербу сделать не могут, но сами свой интерес потеряют» [Гуляев, Чучалов, 1910, с. 83]. Кроме того, Неплюев в том же указе отмечает, что «приезжие сюда хивинские купцы далее Оренбурга не ездят» [Там же, с. 84], что, вроде бы, дает основание сделать вывод об их задержании, но такая практика существовала и ранее, как показывает вышеупомянутое послание хивинского хана Каипа императрице Елизавете Петровне. В своем же официальном донесении Коллегии иностранных дел о результатах миссии Гуляева и Чучалова генерал-губернатор ни слова не упоминает о своих действиях в отношении хивинских купцов.
Вышесказанное позволяет сделать вывод, что И. И. Неплюев, по-видимому, решил просто пригрозить хивинскому хану негативными последствиями его действий для его собственных хивинских купцов, тогда как самих санкционных мер он на самом деле не предпринял. Это в полной мере объясняет отсутствие каких-либо документальных подтверждений введения им санкций против Хивы — раз фактически они не водились, то не было необходимости согласовывать их с Коллегией иностранных дел или императрицей.
Тем не менее, по-видимому, в глазах самих хивинцев угроза Неплюева выглядела вполне реальной, и хан, к этому времени сумевший восстановить против себя значительное число своих подданных, не мог себе позволить недовольства еще и со стороны хивинского купечества. Неудивительно, что он, если верить сведениям Д. Рукавкина, поспешил освободить купцов и чиновников и выплатить компенсацию за захваченные товары. В результате миссия завершилась довольно успешно, и ее участникам удалось достичь с ханом согласия по большинству проблем, для решения которых они были отправлены[15].
Попытку применить аналогичные санкционные меры касательно Хивы предпринял оренбургский военный губернатор П. К. Эссен, считавший, что пришла пора отказаться от политики мирной дипломатии и перейти к решительным мерам в отношении среднеазиатских ханств. В 1818 г. он направил в Петербург предложения наложить арест на хивинские товары, которые, как он считал, принадлежали большей частью самому хану и влиятельным купцам, а самих торговцев задержать, чтобы заставить власти Хивы прекратить поощрение нападений на русские торговые караваны [Ниязматов, 2013, с. 502]. Как видим, в данном случае ранее испробованный способ предлагался не для решения конкретной проблемы (освобождения пленных и т. п.), а как инструмент воздействия на Хивинское ханство с целью добиться изменения ее политики в отношении России. Вероятно, именно поэтому министр финансов Д. А. Гурьев, которому были переданы предложения Эссена, счел, что такие действия скажутся на торговле не только с Хивой, но и с Бухарой, и отклонил их, заявив, что убытки от нападений хивинцев на караваны гораздо меньше, чем возможные потери в случае отказа Бухары от торговли с Россией [Там же, с. 503].
Введение санкций против Хивы в 1836 г. имело, по сути, те же самые причины, но производилось совершенно иначе. Инициатором этих действий стал оренбургский военный губернатор В. А. Перовский. Уже вскоре после вступления в должность, в 1833–1834 гг., он убедился, что многие роды Младшего жуза продолжают признавать подданство хивинских ханов, совершают нападения на русскую пограничную линию, захватывают пленников, которых затем продают в Хиву. Кроме того, Несмотря на то что в соответствии с реформой 1824 г. в Младшем жузе был упразднен институт ханской власти, ряд влиятельных султанов-Чингизидов продолжали претендовать на ханский титул, что в глазах представителей российских властей являлось мятежом, тогда как хивинские ханы из новой, узбекской династии Кунгратов признавали их претензии [Юдин, 1896, с. 416–417].
В. А. Перовский с самого начала своего управления Оренбургским краем попытался положить конец этой практике. Поначалу он намеревался действовать дипломатическими методами и вскоре после прибытия в Оренбург направил ряд посланий среднеазиатским монархам, предлагая строить отношения на основе дружбы и торгового партнерства, вернуть всех пленников, прекратить претендовать на власть над казахами Младшего жуза и грабить русские караваны (см., например: [Прокламация, 1873]). Стоит отметить, что первые его посланцы отправлялись от губернатора лично — так в случае оскорбительного к ним отношения со стороны правителей Средней Азии менее страдал бы престиж Российской империи, чем если бы это было в отношении официальных имперских послов ([Перовский, 2010, с. 79–80]; см. также: [Избасарова, 2013, с. 340]). Однако Перовский, вероятно, не принял во внимание трепетное отношение восточных монархов к этикету и протоколу: присылку к ним посланцев какого-то регионального администратора они и сами могли истолковать как оскорбление. Поэтому неудивительно, что правивший тогда в Хиве хан Алла-Кули проигнорировал его послания и продолжил враждебные действия против русских властей в Казахстане, что заставило губернатора перейти к более суровым мерам.
В 1836 г. В. А. Перовский предложил Азиатскому комитету Министерства иностранных дел план экономических санкций против Хивы, каковой и был принят, а в июне 1836 г. одобрен указом императора Николая I [Терентьев, 1906а, с. 110–111]. В результате 572 хивинских купца были арестованы в Оренбуржье, Сибири и Астрахани, а их имущество стоимостью около 1,4 млн руб. конфисковано: Перовский намеревался удерживать торговцев и их товары под арестом, пока хан Алла-Кули не выполнит его вышеупомянутые требования. По уверениям самого Перовского, русская торговля от этих ограничений не пострадала ([Перовский, 2010, с. 22, 80]; см. также: [Халфин, 1974, с. 250–254]). Как видим, в отличие от И. И. Неплюева, Перовский все же решился на фактическое применение санкций, что требовало официального одобрения со стороны центральных властей, каковое и было получено оренбургским губернатором.
Интересно отметить, что многим хивинским торговцам удалось избегнуть ареста и конфискации товаров путем различных ухищрений: одни заявляли, что товары принадлежат не им, а купцам из Бухары, другие просто-напросто повязали чалмы на бухарский манер и спокойно выехали из города, третьи заявляли, что давно имели намерение принять российское подданство [Терентьев, 1906а, с. 111]. Кроме того, не поддержали эти санкции и руководители других пограничных регионов Российской империи, в которых хивинцы вели торговлю[16].
Тем не менее санкции вступили в законную силу, и В. А. Перовский рассчитывал, что теперь хивинский хан убедится в серьезности его намерений, жесткости и решительности. Казалось, это ему удалось: хан попытался начать переговоры с оренбургскими властями. Однако Перовский распорядился не принимать и не признавать хивинских послов, пока его требования не будут выполнены — в первую очередь возвратив русских пленных [Залесов, 1862, с. 45; Терентьев, 1906а, с. 111]. Хан действительно в 1837 г. распорядился отправить в Оренбург несколько пленников, тем самым, казалось, пойдя на исполнение условий Перовского. Однако на самом деле его действия являлись плохо скрытой издевкой: русским властям было передано всего около 40 русских рабов (тогда как в Хиве их было несколько сотен), причем все они были весьма преклонного возраста и, соответственно, уже не представляли ценности для своих владельцев как работники [Терентьев, 1906а, с. 112].
Согласно сводкам российского МИДа, цены на русские товары в Хиве выросли от 15 до 90 %, стоимость же хивинских товаров (в первую очередь, хлопчатой бумаги) упала вдвое [Перовский, 2010, с. 8; Халфин, 1974, с. 313]. Но и эти потери не могли поколебать позицию хана, которого хивинские торговцы в течение всего времени действия санкций склоняли к принятию русских условий. Единственное, что он предложил своим подданным — это продажа товаров в Россию через бухарских торговцев, на которых санкции Перовского не распространялись, но такое решение оказалось невыгодным для хивинцев [Перовский, 2010, с. 80–81]. Не добившись поддержки от хана, хивинские торговцы сами попытались наладить отношения с губернатором: за собственные деньги они выкупили несколько пленников и в знак своей доброй воли отправили в Оренбург [Терентьев, 1906а, с. 113].
Однако В. А. Перовский добивался отнюдь не такого результата, поэтому санкции сняты не были. Лишь в 1838 г. хивинский хан стал отправлять значительные партии русских пленных в Россию, что позволило в обмен отпускать и задержанных в Оренбуржье хивинских торговцев. Всего за 1837–1838 гг. было освобождено более 100 русских пленников [Перовский, 2010, с. 22]. Однако вскоре Перовский с негодованием выяснил, что как раз в то время как хан Алла-Кули отправил ему послание, в котором обещал передать последних пленников в Хиве специально назначенным русским чиновникам и впредь не захватывать русских подданных, хивинцы захватили в плен от 150 до 200 русских рыбаков; в дополнение выяснилось, что те же хивинские посланцы, которые возвращали рабов в Оренбуржье, на обратном пути сами приобретали новых пленников ([Залесов, 1862, с. 45; Терентьев, 1906