Родилась в Омске. Окончила Ленинградский текстильный институт и Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А. М. Горького. Работала курьером, картографом, экономистом, администратором кинокартин, сценаристом, руководителем студии. Была продюсером игровых фильмов «Придел ангела», «Антонина обернулась», а также многочисленных неигровых картин. Печаталась в гуманитарном альманахе «Петербургская среда», в сборниках «Литературная Евразия», «Точки пересечения» и др. Выпустила книгу детских стихов «Кошачье счастье». Победитель Международного литературного конкурса «ПРОЗАФЕСТ» сезона 2019 г. (Санкт-Петербург). Член Союза российских писателей. Живет в Санкт-Петербурге и Москве. Имеет двух дочерей.
Блокада, бабушка, кулеш…
Баба Эла, бабушка моих дочерей и мама мужа, была семнадцати лет от роду, когда началась блокада Ленинграда. Выжила ее семья благодаря мешку сахара, припасенному для летних заготовок. Тот сахар оказался спасительным чудом, позволившим дожить до эвакуации. Если бы я не знала этой истории, то трепетное отношение бабы Элы к сахару и фразы типа «сахар нужен детям для костей» огорчали и заставляли бы меня спорить. А так ситуация оказалась наглядной иллюстрацией парацельсовского «все есть лекарство, и все есть яд» – дело лишь в мере и уместности.
Выжившие блокадники имеют право на свою житейскую мудрость. Трепетным у бабы Элы – Эллы Андреевны Никулиной – было отношение не только к сахару, а к пище в целом. Пережитый страшный голод наложился на природную обстоятельность, и она до конца дней своих, как говорится, любила проснуться среди запасов. В ее квартире, где-нибудь в дальнем углу, можно было обнаружить пятилитровую банку обесцветившейся от времени клюквы (клюква так хранится: заливаешь кипяченой водой – и все). Ничто пищевое не выбрасывалось до последнего: баночки со сметаной или томатной пастой жили в холодильнике до появления на них внушительных коралловых рельефов плесени. Заготовки – соленья и варенья – производились ведрами. Одним из первых вопросов мужу и сыну, возвращавшимся из длительных, иногда экзотических, экспедиций, был «ну, что вы там ели?», а совсем не «ну, что вы там видели?».
Накормить вкусно и сытно – стало философией ее жизни и одним из главных удовольствий. По общему мнению, Элла Андреевна (по паспорту Энгелиса, так как родители ждали мальчика, приготовив имя Энгельс) была кулинаркой экстра-класса. К назначенному застолью она начинала готовиться, как хороший студент к экзамену, – за много дней. Дело не в приобретении продуктов – их все покупали или доставали заранее. Дело в серьезном продумывании стратегии застолья и подготовке полуфабрикатов. И чтобы – упаси ее господи! – пришедшие гости (в основном горластые ленфильмовские компании) не топтались в ожидании пира, застав хозяйку за дорезанием какого-нибудь салата.
Времена оттепели и застоя не шикарные с точки зрения продуктового разнообразия, но она научилась выкручиваться. И столы ее стали картинками волшебного гастрономического калейдоскопа, игрой с которым она виртуозно овладела. Форшмак (с яблочком), фаршированная курица (кожа снималась чулком и набивалась фаршем), лобио (как ни странно, по тем временам – экзотика), печеночный паштет, рыбное заливное – персонально каждому в мисочке, грибы – маринованные, соленые и в пирогах, минимум пять видов салатов, торт «Наполеон» и булочки с заварным кремом. Так угощались гости за один присест, когда Элле Андреевне можно было в духе времени остановиться только на оливье или винегрете, котлетах или пельменях, пироге с капустой или домашнем печенье. В конце концов, остановиться на первом: каких-нибудь щах или борщах. Искусно приготовленное первое – вполне самодостаточное блюдо, на которое можно было звать гостей. Я бы назвала ее коронным номером суточный борщ с фасолью.
Крепкие напитки тоже создавались с выдумкой, можно сказать, концептуальными. Они назывались «никулинками», подавались в красивых графинах и представляли собой настойки-экстракты из всевозможных почек, трав, плодов и кореньев, собранных самостоятельно или приобретенных на рынке. У меня так и стоит перед глазами граненый хрустальный графин, где топорщится соцветие укропа с маленький подсолнух. Под стать – и запивушки. Например, неделю вымачивались корочки мандаринов с заменой воды для удаления горечи – получался отличный лимонад.
Когда я впервые попала к ее столу и сбилась со счета на седьмом салате, я внутренне заплакала. Во-первых, потрясенная гостеприимным изобилием, во-вторых, от предчувствия, что мне, слабовольной, придется впоследствии многажды каяться в чревоугодии.
Баба Эла собирала кулинарные книги и рецепты. И сетовала: «Ни одна хозяйка никогда не даст тебе свой рецепт полностью. Чуть не доскажет – и у тебя так, как у нее, не получится». Сама она, будучи совсем нелукавым человеком, на такое коварство была не способна.
Свекровь ввела в мой типично советский обиход загадочное понятие «хозяйка». «У каждой хозяйки есть свой любимый нож», – к примеру, говорила она. И я замирала, потому что фраза звучала как совершенно небытовая. Она принадлежала удивительному миру, где обитают таинственные женщины-хозяйки. Они, осваивая кулинарное пространство во имя семьи, могли даже удостоиться почетного звания «хорошие хозяйки». Конечно же, за спиной «хорошей хозяйки», по представлению Эллы Андреевны, стояла, в первую и последнюю очередь, образцовая кухня как мастерство. Кухня, расширяющая усредненные привычки и потребности, имеющая следствием почтительную благодарность, изумление, овации семьи и друзей. Кухня как служение и творческая реализация «в одном флаконе». В условиях дефицита и небольших доходов это «не подвиг, но нечто героическое».
Сейчас в Интернете все чаще можно встретить мнение, что традиционная кулинария наших бабушек наиболее правильное питание из всех предложений ЗОЖ (здорового образа жизни). Глядишь, вторую жизнь обретет и кулеш, он же кондер, как его называли родители мужа. С этим супчиком у меня связаны такие воспоминания.
Лето мы с дочками обычно проводили на даче. В свое время Никулины, благодаря писателю Юрию Герману, получили участок на Карельском перешейке, в поселке Сосново, бывшей финской Рауте. Бабушка приезжала внезапно, потратив четыре часа на дорогу, с продуктами в большой коричневой клетчатой сумке на колесах. Отмучившись в переполненной электричке, с порога начинала готовить на плитке с электрической спиралью. Могла, как птичка, чуть-чуть поклевать приготовленное – и уезжала обратно к мужу вести важное городское хозяйство. Однажды она приготовила большущую кастрюлю непонятно чего. В бульоне булькали какие-то картошечка с морковочкой, пшенка и сало, пережаренное с луком.
– И что я с этим буду делать? Мы это есть не будем, – рискнула я сказать Элле Андреевне, которая уже торопилась к калитке.
– А Высоцкому понравилось, – кинула она через плечо.
Только так, через некие блюда, от нее можно было узнать интересные семейные истории. И мой свекор, режиссер-постановщик Никулин Григорий Григорьевич, потом подтвердил, что на съемках фильма «713-й просит посадку» молодой, еще неженатый Владимир Высоцкий (именно на этой картине он познакомился с Людмилой Абрамовой, будущей первой женой) действительно бывал в гостях у Никулиных, и они угощали его кулешом-кондером, созданным из того, что оказалось под рукой.
Недавно на выставке в Манеже я увидела картину передвижника Иллариона Прянишникова «Общий жертвенный котел в престольный праздник». Простой нарядный люд, соблюдая традиции, собрался после церковной службы на продолжение празднования. На просторной поляне – большущие чаны. Общее варево состоит из приношений каждого. Как говорится, от каждого по возможности. «Это же кулеш!» – воскликнула я, и многие, стоявшие рядом, согласно покивали. Кулеш как проявление лучших сторон нашего почившего патриархального уклада, а не просто блюдо, сопутствующее бедности.
Примеров такого благоговейного, как у свекрови, отношения к кулинарной стороне жизни мне почти не встречалось. В большой степени оно передалось мужу и двум сыновьям. Кстати, с точки зрения Эллы Андреевны, все ее невестки (а нас за всю ее бытность случилось пятеро) плохие хозяйки. И большинство подруг, понятно, тоже подкачали.
Наверно, если бы не война – еда не стала бы для моей свекрови культом, ее сложная и сильная натура нашла бы другое применение, другую страсть. Но библейская Марфа воплотилась в ней именно так. «Все есть лекарство, и все есть яд…»
Справка: Энгелиса Андреевна Никулина (1924-2007) – жена режиссера-постановщика Григория Никулина-старшего (1922–2007), снявшего на киностудии «Ленфильм» художественные ленты: «Невеста», «Смерть Пазухина», «Пойманный монах», «713-й просит посадку», «Помни, Каспар», «Три года», «Моя жизнь», «Память», «Первые радости», «Необыкновенное лето», «20 декабря», «Хлеб – имя существительное» и др., а также докумендальную картину «Кронштадтский мятеж». Мать режиссера-постановщика Григория Никулина-младшего (1955–2007), снявшего игровые фильмы «Не делайте бисквиты в плохом настроении», «Антонина обернулась» и более десятка неигровых.
Литература зарубежья
Дмитрий Спирко
«В череде событий, в красоте явлений несчетен счет чувствам и впечатлениям, отождествленным с моментом сущего, ставшим естественной потребностью проявления не то Воли Небесной, не то Образа Мечты, а скорее, их слагаемого – Рукописи Бытия.
В этом выпуске „Российского колокола“, звучащего во Времени творческим знанием и истинностью, для меня большая честь представить впервые опубликованные стихотворения из готового к выпуску поэтического сборника „Образ Мечты. Рукопись“, последующего за уже известными Вам книгами живых стихов – „Стихия“, „Где-то летает моя Половинка“, „Лазурь – Наш Берег“, „Чудотворение“, которые увидели Солнечный Свет чуть раннее.
В этот раз предложенный порядок сочинений сложен не в форме воображаемой иллюстрации к заданной теме, что имело место в предыдущих выпусках журнала, а как фигурные осколки происходящей чудесности в неподражаемом калейдоскопе судьбы».
Немного статистических данных:
Спирко Дмитрий, 55 лет, русский. Живет и работает в Киеве.
Генеральный секретарь Международной гражданской организации «Гуманитарный проект».
Академик, действительный член Европейской академии наук, искусств и литературы (г. Париж).
Народный Герой Украины, награжден орденом «Покрова», медалью Российской литературной премии «За заслуги в области литературы и искусства», почетным знаком отличия «Свободи та Миру на Всесвiт вiд Украiни», победитель Международной киевской книжной выставки «Лучшая книга» в номинации «Поэзия», мастер спорта СССР по боксу, судья международной категории ЕАВА (Европейской ассоциации любительского бокса).
Текущая история и актуальные события на одноименном сайте или в предыдущих статьях «Российского колокола».
Сознание
Сознание не знает меры
В расцветах бытия.
Оно само блаженство сферы
Всевышнего огня!
Одновременно, неизменно
И замысел, и путь!
И драгоценно, и нетленно!
Его не обогнуть!
Оно – само рожденье света
И совершенство форм!
В многообразии сюжета –
Сияний шторм,
Что, как любовь, любовью тканный
В живой поток,
Вообразимый, зримый, данный
На вечный срок!
Бригантина, в путь!
Берег солнечный. Картина
О лазоревом заливе.
Пристань счастья. Бригантина.
Волны плещутся учтиво.
Изумрудный выступ в море
Скал спустившейся горы
Хранит в гранях на просторе
Красоту земной поры!
Спущен парус. Зрелый ветер
Ждет подъема якорей.
Чайки, жизнь ценя на свете,
Ловят жизни миг скорей!
Сохраняет быль художник
Кистью чувства на холсте,
Правя исподволь треножник,
Как сюжет в своей мечте!
Горизонт не стерпит фальши!
Солнца луч готов сверкнуть!
Выше! Выше! Дальше! Дальше!
Бригантина, в путь!
В завтрашний день!
Волны тревожные к берегу льнут,
К буре готовься, причал!
В небе раздался молнии кнут!
Лес под горой замолчал!
Тучи и море слились в проливной
Платиновый свинец!
Так начался ливневый бой –
Конца и начала венец!
Грянули силы главных стихий!
Вот где она, красота!
Скорее, скорее прячьтесь, стихи,
В памяти ваши места!
Знайте, когда в завтрашний день
Юное солнце взойдет,
Вашему автору будет не лень,
Он вас в тетрадь заберет!
И все куплеты сочтет!
В солнечной свите!
Слушая сольный концерт
Красавицы оперения,
Дарам таковым не эксперт,
Проникся ее песнопением!
Лились светоносные ноты
Сияющими лучами!
Вокруг простирались красоты
Лазурными берегами!
Так трели по рифм мановению,
В звучании, соизмеримо,
По наших волнений стечению
Влились в эти зарева зримо!
Подобные солнечной свите,
Единою с птицей руладой
Мы оказались в зените –
С красивою общей наградой!
Спасибо за сольный концерт!
За шанс на рождение строк!
О время! Из множества черт
За этот порадуюсь срок!
Листопад
Метр улочке ширина…
Ветер всюду пролез…
Осень – время вина,
Листопад кружит Эз.
Мерный шаг в забытье,
Одинокость – простор.
Душа ищет жилье,
Каждый камень – декор.
Тень ведут фонари
Вдаль по улочкам Эз,
Прямо в лоно зари,
До Вселенских Небес!
Где прекрасность мечты,
Что рождает рассвет,
Со своей высоты
Примет этот сюжет!
У горы берег грез
Средиземного моря,
Стихи пишут всерьез,
Откровению вторя!
Ветер всюду пролез,
Листопад кружит Эз!
Впереди рассвет!
По дороге фонари…
Над землею звезды…
Путь без света, хоть умри,
Как пустые гнезда!
Кто, куда или откуда,
Веруя в причины,
Или счастья, или чуда
Встретит величины,
Не имеющие срока
В череде событий?
Как же Истина далека
От земных наитий!
Кому всуе повезет
Превзойти судьбину
И осуществить полет
В вечности пучину?
Жаждет тело, грезит ум!
Сколько же потоков
Вольных и невольных дум?
После всех уроков!
Нет ответа, есть печаль
О наивной силе,
Той, которой нужно вдаль
В самобытном стиле!
По дороге фонари,
Над землею звезды –
Путь до солнечной зари
Освещен! Как гнезда!
Впереди рассвет!
Граница
Сентябрь. Лучезарное лето
Свои оставляет стихи…
В книгах осеннего цвета
Теперь будут реять они!
Теперь будет дождь серебристый
Ронять ожерелий листву,
И ежик начнет копошистый
Мостить свою норку в саду!
Теперь трудоголики пчелы,
Наполнив склады янтарем,
Как мудрые новоселы,
Займутся добротно жильем!
Теперь у художника краски
Роскошным сюжетам холста
Добавят гармонию сказки,
Добавят ее неспроста!
Задумчивый взгляд очевидца
Дорога земная проймет!
И то, что сентябрь есть граница,
Путник из лета поймет!
И примет, и дальше пойдет!
Чудесный момент
Для души наступает момент,
Когда волн световых череда
Бытия лучезарный фрагмент
Воплощает в земные года!
Где, гнездясь в человеческом теле,
Свой шедевр она сотворит
И затем в сочиненной новелле
Во вселенскую даль улетит,
Расцветая в единое целое
Сфер гармонии и красоты!
Ну а стих этот – мнение смелое,
Образ самой желанной мечты,
Что наступит чудесный момент,
Когда волн световых череда
Бытия лучезарный фрагмент
Воплотит на земле навсегда!
Дуэт
Взбодри луч солнца, соловей,
В прекрасную зарю!
И я под утро всех мудрей
Тебе стих подарю!
Про лучезарную страну
И ветер в парусах,
Про берег солнца и волну,
Про крылья в небесах!
Про рифмы света тоже спой!
Каков у нас дуэт!
Являем мы шедевр земной –
Ты голос, я поэт!
Мы превращаем в чудеса –
И это наша власть –
Долины, горы и леса
И даже к счастью страсть!
Мы разольем нектар цветов
В бокалы вдохновения,
Пускай пьянит из нот и слов
Напиток откровения!
Пускай вселенские гонцы
Чувствительнейших сфер
Несут во все ее концы
Сотворчества пример!
Пой, соловей! Готов мой стих!
Летит навстречу трели!
Незабываем жизни миг,
И мы им быть посмели!
Звездная весть
Вечер. Небес умолкают лучи.
Тихо. Остаточный цвет.
Время темнеет. Время к ночи.
Страсти все сходят на нет.
Дышит слегка ветерок. Утомлен.
Вот-вот спокойно уснет.
Там, где горят огоньки, освещен
Путь, что куда-то ведет.
Блики сверчков. Скрипки настроены.
Надо бы где-то присесть.
Где б ни присел, места обустроены.
Сценой – звездная весть.
Как далеки неземные артисты!
Загадочен ритуал!
Их откровения все серебристы!
Каждого ждет пьедестал!
Чувства собрались в аплодисменты!
Усталость сходит на нет!
И наступили ночи моменты –
Сцена и вечности свет!
Из многого много
Плывут облака в синеву
Зовущей в просторы дорогой.
За ними счастливым плыву,
Встречая из многого много!
Парит чудотворная даль
Расцветшего колорита,
И снята с явлений вуаль
Всесолнечного зенита!
Весь мир расточает сияние!
Огонь бытия золотой!
Всевышнего Неба послание
Становится жизнью земной!
Земли лучезарна дорога!
Несут облака в синеву
Куплеты из монолога
О том, какой былью живу!
Встречая из многого много!
Солнцекруг
Солнцекруг… Золотое тепло…
Бесконечны лазурные дали…
Светом неба все расцвело,
Гребешки над волнами привстали!
Веет берегом грез благодать,
Реет в выси полета крыло,
Вечных гор монолитная стать
Так прекрасна сквозь чудо-стекло!
Наслаждается чувством сознание
В обрамлении свойств красоты,
Воспевает поэт мироздание,
Воплощая свой образ мечты!
У цветов в плену
Проникаясь в запахи цветов
Вдохновений ищущей былинкой,
Попадаю сам в цветной улов,
Взятый в плен нектарной паутинкой!
Ах, какое жизни заблуждение!
Не заменят лучшие открытия
Аромат лучистых треволнений
В пелене блаженного наития!
Как же несказанна благодать
Естества духовного начала!
Восхищений всех не передать,
Самоцветов мира будет мало!
Точно! Здесь рождаются слова –
О любви, о счастье, о стремлении!
И мечта неновая нова –
У цветов в плену стихотворение!
А рифме подайте вина!
Слов не найти, чтобы взять описать
Дали лазурного моря.
Слов таких нет, их не сыскать,
Споря или не споря.
Нет таких букв в грамматике стилей,
Нет их и в просторечии,
Чтобы вот так, в нескончании милей,
Явлен словарь в безупречии.
Водная гладь совершенного цвета!
Небо превыше того!
Солнечный круг – светоч расцвета
Что ни на есть всего!
Горные склоны – восторг красоты!
Вечные! В чудо-убранстве!
Крылья поэтики – крылья мечты –
В этом главенствуют царстве!
Вот потому таковой кругозор
Не описать алфавитом!
Образ лазури не столько обзор,
Сколько миг в свете испитом!
До счастья лазурного дна!
А рифме подайте вина!
Искусника перо
Два облака в лазурной высоте,
Как будто таин космоса глаза,
На берег смотрят в красоте!
На образы! На образа!
И я смотрю, восторгов не тая, –
На море, горы, вольную дорогу,
Которая чудесные края
Вообразимо подчиняет слогу!
И я смотрю и вижу свои грезы,
Которые, в живых являясь снах,
Как качеств сокровенных виртуозы,
Слагают сочинения в стихах!
И я смотрю на вечности картины,
А солнца луч – Искусника перо –
Рифмует светоносные лавины
В мечты и чувства! Дивно и пестро!
Восторженные чувства
Летит высокая мечта
Над горными вершинами,
А ей навстречу красота
Воздушными лавинами!
А ей навстречу все цвета
В прозрачном изобилии!
И лучезарных сфер места
Во всем своем всесилии!
А ей навстречу все края
Несчитанных просторов,
Где в каждом зареве заря
Распахнутых узоров!
В пути полета – пелерины
Скоплений облаков!
Их планетарные долины
И лежбища ветров!
Влекут высокую мечту
За горизонт стремлений!
За жизни тонкую черту,
В пределы посвящений!
Восторженные чувства!
Мир пригласил в искусства!
Прекраснейший каприз!
Две яхты встали к горизонту,
Навстречу золотой поре,
По курсу к солнечному фронту
В всерасцветающей заре!
Предвосхищая цель начала
Заветного пути,
Взгляд с одичалого причала
Мечтал все превзойти!
На волнах моря жизнь качалась
Обыденно, вверх-вниз,
И вольной волей наслаждалась…
Так наслаждался бриз!
Навстречу утру и заре!
…Прекраснейший каприз!
Созерцай
С высоты безбрежного полета –
Лучезарный край!
Мира красота вне счета!
Путник, созерцай!
Скорость, растворенную в эфире,
Времени земные берега!
В этом первозданном эликсире
Мера жизни очень дорога!
Созерцай лазурные заливы!
Горные утесы! Облака!
Свет небесный! Света переливы,
Где душа в парении легка!
Созерцай! Стихии вех вне счета,
Как плеяд созвездные рои!
С высоты безбрежного полета
Все чудотворения твои!