Родилась в 1986 году в городе Тамбове. С 2000 года посещала занятия литературно-творческого объединения «Тропинка» под руководством В. Т. Дорожкиной, где и начала свой творческий путь. В 2006-2011 годах участвовала со стихами и переводами в творческих вечерах и конкурсах во время учебы на факультете иностранных языков в ТГУ им. Г. Р. Державина. В 2012 году участвовала в подготовке первого альбома тамбовской группы Beorn «Time to Dare» в качестве автора текстов песен на английском языке. Летом 2012 года выступала со своими стихотворениями на музыкальном фестивале «Лесная Акустика». В 2018 году приняла участие в творческом конкурсе онлайн-проекта «Поэзия в лицах» в г. Тамбове, стала финалисткой и выступила на открытии выставки произведений молодых поэтов. Стихотворения публиковались в тамбовских газетах «Ровесник», «Тамбовская жизнь» и в коллективных сборниках «Люблю тебя, Тамбов!» (2007 г.), «…И хочется в полет» (2008 г.), «Увидеть мир по-новому…» (2009 г.), в «Тамбовском альманахе» (№ 9, 2010 г.).
«Все вы останетесь в вечности…»
Все вы останетесь в вечности
Пылью с истертых страниц
И цифровой бесконечностью
Ноликов и единиц,
Старыми фото в альбомах,
Свежими селфи в сетях,
Лайками в телефонах,
Репостами в новостях.
Статусами оставите
Много чужих идей.
Все сохранитесь в памяти…
Гаджетов? Или людей?
«Тихо бродит Август, не жалея ног…»
Тихо бродит Август, не жалея ног,
По останкам римских каменных дорог.
С головой курчавой, но седой как лунь,
Вспоминает Август праздничный июнь.
Смотрит Август тихо на морскую даль,
Где роняет солнце в воду свой янтарь.
Снова нет покоя белым парусам –
Август уплывает к дальним берегам.
Музыка леса
Кто говорит, что лес наполнен тишиной,
Тот музыки его не слышал звук.
И струны сосен, что звенят в июльский зной,
И дятла барабанный перестук.
И колокольчиков задумчивые трели,
И ручейка поспешные рулады,
И ветра-шалопая свист свирельный
По нотам на изгибах ярких радуг.
И шелест хвои прелой под ногой,
И птичий хор на ветках старых сосен.
Кто говорит, что лес наполнен тишиной, –
Тот музыки его не слышал вовсе.
«Смотри в лицо войне…»
Смотри в лицо войне –
В голодные глаза.
Заплатим ей вдвойне –
Кто против и кто за.
Кто грешен и кто чист –
Не различит она
Под крик, снарядов свист
И грохот канонад.
В объятиях ее
Уснуть легко навек.
Там смерть тебя найдет,
Безумный человек.
Рождается в вине
И истина, и спор.
Рождается в войне
Лишь хаос и раздор.
Но полнят кошельки
Звенящим серебром
Ушедшие полки,
Набитые свинцом.
И славные мужи,
Что прорастут травой,
Ни правды и ни лжи
Не принесут с собой.
Смотри в лицо войне –
Улыбка как оскал.
Заплатим ей вдвойне –
Кто выжил и кто пал.
«Я держу тебя за руку… даже если ты далеко…»
Я держу тебя за руку… даже если ты далеко.
Даже если не чувствуешь, как я сжимаю пальцы.
На дворе зима расплескала свое молоко
И решила опять до весны погостить остаться.
Я держу тебя – слышишь? – за руки каждую ночь.
Даже если ты снова прячешь их под подушку.
Году Старому мы, как всегда, не успеем помочь,
Его гонит Новый елками в лютую стужу.
Я держу тебя. Я все держу твою руку сердцем.
Даже если ты думаешь, что без руки легче.
Новый год придет, а потом и весна наведается…
Убежит молоко. Я держу твою руку крепче.
«Мое одиночество пишется не по правилам…»
Мое одиночество пишется не по правилам…
Мое АДиночество в глотку вцепилось грубо
И одновременно нежно целует в губы,
Шепчет на ухо: «Мы с тобой вместе… намертво».
Мое одиночество пишется так, как хочется.
Мое ОДИНочество со мною всегда заодно –
Еду в автобусе, лбом подперев окно,
Рядом его отраженье-паяц корчится.
Мое одиночество… мне уже вовсе не пишется.
Всё сожжено: бумаги, черновики,
Рукопись, книги… тлеют, шипя, угольки…
Мое одиночество кровью разлук вышито.
«День сегодня тягучий…»
День сегодня тягучий –
Чашечка амаретто.
Дел и волнений куча
Вновь потерялась где-то,
Там, где дымит эспрессо
Терпкой своею нотой,
В маленькой чашке тесно
Мыслям моим отчего-то,
А отчего – не знаю,
Может, и нет причины.
Сливки тревоги тают
В трепетном капучино.
Мартовский день невзрачен,
Жизнь моя – полосата,
Зеброю резвой скачет…
Эй, принесите латте!
«Выгравировано надгробие…»
Выгравировано надгробие:
«Здесь Никто не лежит».
Или что-то наподобие,
Я не знаю иврит.
Я не знаю, но верую…
Может быть, в этом смысл?
Черное станет белым –
Если очистить мысли.
Под священной горою найдем ли
Сломанную скрижаль
Перед проклятым судным днем?
Я не знаю иврит… а жаль…
Агния Барто
Мне кажется, слишком часто мы были брошены,
Поэтому и научились слезать со скамьи.
И больше не ждем от дождя ничего хорошего,
Хозяйку не ждем. Без нее мы свои, ничьи.
И можем мы сами скакать по июльским лужам
И мокнуть по прихоти нашей, а не хозяйки.
И чтобы гулять, нам больше никто не нужен…
Быть может, поэтому мы уже больше не зайки.
«Дождь барабанит по листьям акаций…»
Дождь барабанит по листьям акаций,
Как пианист проворными пальцами,
Стройной мелодией льются на листья
Чистые ноты из солнечной выси.
Капают, бьются, звенят и искрятся
С крыш и карнизов на спящую пьяцца…
Великолепный и гордый, как дож,
Вновь по Венеции шествует дождь.
Прости нас, Юра…
Где-то сверхновая взорвется,
Где-то потухнет сверхстарая…
Мы сделали один шаг в космос…
Шестьдесят лет назад. Там и остались…
Ты нам писал, что Земля красива,
Что нужно беречь ее синие дали…
В двадцать первом веке Землю изнасиловав:
«Прости нас, Юра, мы все просрали».
Нам бы еще один шаг… пару бы…
Навстречу тем, кто дальше шагнул, чем ты…
Шестьдесят лет назад ты мечтал о космической палубе…
Мы не мечтаем…
Наши звезды лишь открывают рты.
«Море волнуется раз…»
Море волнуется раз.
Наши с тобою сердца
Тонут, как старый баркас,
Не дотянув до причала…
Может, начнем с начала?
Или уже с конца?
Море волнуется два.
Мы уже попривыкли,
И не болит голова
В качке безумных дней.
Может, баркас на волне
Лучше, чем новый флигель?
Море волнуется три.
Наши моря все тише,
И только легкий бриз
В наших застрял мачтах.
Небо на нас плачет,
Чайки летят все ниже.
Море мое, замри!
«Мы с тобою братья…»
Мы с тобою братья,
Я твой щит и меч.
Спи в моих объятьях,
Не укрывши плеч,
Спи среди развалин
Старых мудрых гор…
Шепчет тихо Каин,
Занося топор.
«Разбей меня. Я выпита до дна…»
Разбей меня. Я выпита до дна.
Моих осколков праздничная россыпь
Пускай блестит, как солнечные росы,
Пускай звенит, как нежная домбра.
Пускай лучи в осколках заиграют,
Осветят радугой живой и гулкий зал.
И капелька последняя, слеза
Пускай в земле зерно любви питает.
Пускай осколки в сапоги вонзятся
И крошкой бисерной рассыплются в пыли.
Нет смысла в этой преданной любви…
Разбей меня… с последним тактом вальса.
«Продолжай звучать…»
Продолжай звучать,
Даже если ты сильно расстроен,
Если каждый звук невпопад, и не в лад, и не в такт.
Продолжай звучать
Среди радости и среди войн,
Ты не знаешь, кого твоя музыка может спасать.
Продолжай звучать,
Даже если закончились силы,
И смычок так тяжел, и на клавишах руки как лед.
Продолжай звучать!
Помни – ты не один в этом мире.
Мы единый оркестр. И важен в нем каждый аккорд.
«Прокрастинация…»
Прокрастинация –
Способ почувствовать время.
Видишь, сквозь пальцы
Скользит белоснежный песок.
Крутятся вальцы,
Дробя непосильное бремя
На сотни фракций,
Чтоб ты его вынести мог.
Прокрастинация –
Радостно жить без простоя:
Тысячи акций,
И дел, и желаний, и мечт.
Только акация
Машет зеленой главою,
Прокрастинация –
Способ за жизнью успеть.
«В жизни грозы заметнее радуг…»
В жизни грозы заметнее радуг
Блеском молний, раскатами грома,
Воем ветра и колотым градом.
Мир наш снова грозою изломан:
В жизни грозы заметнее радуг.
Блеском молний, раскатами грома
Издалече гроза наступает,
Все ворчит на пороге у дома,
Будто ждет, когда всех напугает
Блеском молний, раскатами грома.
Воем ветра и колотым градом
Гнет деревья и портит посевы.
Буйствам этим лишь демоны рады,
Пляшут черные, вторят напеву
Воем ветра и колотым градом.
Мир наш снова грозою изломан,
Рвутся тонкие нити надежды.
Но с рассветом заутренним звоном
Солнце радугой тучи разрежет.
Мир наш снова грозою изломан,
В жизни грозы заметнее радуг –
Мы привыкли, что радости мало.
Нам самим умножать надо радость,
Чтобы не было в перечне правил:
В жизни грозы заметнее радуг.